Не прикасайся! (СИ) - Веммер Анна

 - Я хочу оплатить Лене платье и программу. В качестве -  м-м-м -  компенсации за последствия моих действий. И, если она успешно выступит в первой половине сезона, помочь ее семье рефинансировать кредит и оплачивать расходы на соревнования.

 - За процент от выигрыша? Какой-то слишком неубедительный бизнес-план. Призовые фигуристов не такие уж большие, вы же не мяч по полю пинаете.

 - Это не бизнес, это что-то вроде -  не знаю, фонда. Я никогда не смогу заработать много денег, но я могу потратить их с пользой и потом вернуть. Просто, чтобы -  чувствовать себя нужной.

 Или, скорее, не чувствовать себя никчемной.

 - Настасья, - папа тяжело вздыхает, - твое желание помогать людям и чем-нибудь заниматься похвально. Но нельзя просто так дать кучу денег какой-то якобы талантливой девочке. Ты слишком мало с ней знакома и -  как бы тебе объяснить -  тебе не достает жизненного опыта, чтобы отличить человеческую наглость от действительной нужды.

 - Ты прав, - говорю я, чувствуя, как рушатся надежды.  -  Я знаю, что Лена может оказаться не подругой мечты. Я думала, что, может, раз я никогда и ничего не просила -  ты позволишь мне попробовать еще раз. Чтобы попытаться выровнять счет ошибок.

 Хотя как его выровнять? Мама, карьера, зрение, репутация Крестовского  -  что еще я должна разрушить, чтобы со мной даже перестали разговаривать?

 - Хорошо, - вдруг говорит отец.  -  Пять миллионов. В счет твоего наследства. Профукаешь  -  сама виновата. Возврат требовать не буду, но и больше денег не получишь до тех пор, пока не сдохну. А если что заработаешь  -  все твое. Только бухгалтер всем этим будет заниматься мой. Никаких переводов на счет этой Лены, ясно? Хочешь спонсировать платья или поездки  -  покупай платья и поездки, сама подписывай документы.

 Мне кажется, я ослышалась. И если бы я не боялась сшибить стол вместе со всем, что на нем лежит, то бросилась бы отцу на шею. Наверное, ни разу еще за эти четыре года я не чувствовала себя такой совершенно счастливой!

 - Спасибо!

 - Рано говорить спасибо. Скажешь, если у тебя хоть что-то получится. Только Настасья -  это все раскопает пресса, и я тебе рекомендую впредь следить за тем, что ты говоришь. И сначала обсуди все с родителями этой Лены.

 -…Я ей позвоню!  -  вскакиваю с места, чтобы рвануть к себе в комнату.

  Такое поведение, конечно, совсем не соответствует серьезной деловой женщине, которой мне хочется быть. Скорее так радуется щенок, которому вдруг подарили красивую косточку с нарядным бантом.

 - Кстати, - уже когда я в дверях, настигает голос отца, - если тебе интересно, я сегодня весь день разгребал последствия твоего звездного часа. Не хочешь узнать, к какому итогу пришли разборки с Крестовскими?

 Вот она, моя ложка дегтя в идеальном вечере. Мое проклятие -  притупившиеся было воспоминания вспыхивают с новой силой, и краска заливает щеки. Не мог же он?..

 - Они не будут предъявлять никакие претензии и иски о клевете, но мы должны компенсировать репутационные потери. Поэтому ты поучаствуешь в пиар-проекте клуба. Скоро у них юбилей, будет шоу. Выступишь с простеньким номером.

 - Что?! Но я же -  да я все борты посношу!

 - Крестовский сказал, ты сносно катаешься даже так. Поездишь по кругу и помашешь руками в платье от спонсора. Потом дашь интервью. Публично помиритесь с тренером, чтобы домохозяйки у экранов обрыдались. Заодно и свой проект попиаришь. А дальше можете расходиться. Но до шоу пять раз в неделю будешь ездить на репетиции, Крестовский обещал тебя натаскать.

 - Он… - Я с трудом справляюсь с голосом. – Сказал это сегодня?

 - Да. Буквально несколько часов назад. Что тебя удивляет?

Ничего. Ничего, кроме того, что этому мужчине мало моего тела. Он хочет все сразу: душу, сердце, надежды. 

15 - Алекс

 В моей жизни нет места ни сожалениям, ни запоздалому самобичеванию. Что толку рассуждать «зачем» и «что бы было», если сделанное никак не исправить. Да и не хочется, положа руку на сердце. Если бы я терзался сомнениями каждый раз, то сошел бы с ума. При каждом проигрыше ученика бы мучился идиотскими вопросами типа «А все ли я сделал для ее победы?».

 Нет, намного проще ни жалеть, ни представлять, как было бы, если бы...

  Даже в случае с Никольской. Наверное, не стоило к ней прикасаться. До сих пор ученицы, даже бывшие таковыми много лет назад, были категоричным «табу». А надо же, сорвало крышу и принципы куда-то подевались.

 Но девчонка была хороша. Хороша настолько, что я напрочь забыл и о том, что Настасья слепая, и о том, что я у нее первый. Если бы она не попросила, я бы не выпустил ее из постели весь следующий день. Но, к счастью, испуг в голосе отрезвил. Хотя не слишком-то надолго. До сих пор, стоит чуть отпустить контроль и вызвать хоть малейшее воспоминание о ночи, в голове встают картинки. Широко разведенные стройные ноги, небольшая упругая грудь с розовыми затвердевшими сосками, которые так и тянет втянуть в рот. Закрытые глазки с подрагивающими ресницами.

 Охрененная девка.

 Уже потом, когда они уехали, я задумчиво бродил по квартире и размышлял, как быть дальше. В мои планы не входили отношения, тем более со слепой бывшей ученицей. Но отказаться от нее совсем, кажется, выше моих сил.

 А потом взгляд упал на полочку в ванной. Я наклонился над раковиной, чтобы умыться, и зацепился за коробку презервативов, валяющихся перед зеркалом.

 Блядь.

 Слов других не осталось, а мозгов, кажется, и вовсе не было. Как?! Ну как, блядь, можно было забыть о предохранении?! Как можно было забыть, кто передо мной... черт, подо мной! Не опытная шлюха, не Надя, бравшая заботу о предохранении, на себя, а невинная девчонка, ни разу в жизни до меня не целовавшаяся!

 Потом были две рюмки коньяка, дикий, ни с чем не сравнимый, порыв дозвониться Никольской. Только я не знал, что скажу. Отправлю ее в аптеку? Это не получится скрыть от ее отца. Привезу таблетки сам? От этой мысли затошнило. Это же не витамины, мать ее!

 Похоже, я заварил кашу, расхлебывать которую будет непросто, если вообще возможно. Настасья может оказаться беременна... черт. Мне не нужны дети. Мне не нужна Никольская.

 Но при этом я не хочу гнать ее на аборт и отпускать от себя.

 Интересная задачка. И как ее теперь решать?

 Однозначно надо как-то дождаться определенности. И по факту думать, что делать с последствиями собственной беспечности. Ребенок... так странно думать даже о вероятности этого. Уж кем-кем, а отцом я себя точно не представляю. А если и представляю, то сразу ежусь и стараюсь думать о чем-то другом.

 Определенность.

 Звонок мобильника вытаскивает из омута невеселых мыслей. Звонит брат, и я, кажется, знаю, по какому вопросу.

 - Занят? Когда на работе будешь?

 - Серый, я сегодня пропущу. Башка трещит. Всю ночь катался по городу в поисках нашей ледяной принцессы.

 Вру. И даже не стыжусь, потому что действительно устал. Жаркая ночка с переходом в мучительное утро лишила остатка сил.

 - Ладно, спи. Только скажи мне вот что. Никольский звонил. Мы с ним сошлись на том, что скандалы никому не нужны. Предлагает отослать Настасью в Лондон, подальше от шумихи. У нее там брат и племянники, девочка будет при деле. Если мы не будем выставлять претензии, улетит завтра.

 - Нет, - неожиданно резко отрезаю я.

 Серега, кажется, удивляется.

 - Прости?

 - Нет. Она уедет, а нам расхлебывать? Говорить не перестанут и дерьмом в нас кидаться тоже.

 - Твои варианты какие? Фарш невозможно провернуть назад. Ошиблась девка, обиделась, что теперь, убить ее? И так вон напугали беднягу, чуть не сбежала.

 - Да наплюй на нее, у Никольской есть папочка и куча психиатров на поводке. Я думаю об «Элит». Нам нужно восстанавливать репутацию, потому что в сети форменный пиздец. Инсту я даже не открывал, туда страшно смотреть. И еще у нас есть петиция на change.org за отстранение частных клубов от сборной. Типа, мы лишаем простых детей шанса на медали и вообще проплачиваем победы. Короче, хрен отмоешься.