Хаос (ЛП) - Шоу Джейми

Кэл перегибается через стол и смотрит мимо меня на Лэти. Его подбородок подперт рукой, а черные волосы спадают на лоб.

— Не обращай внимания, наш брат-тормоз.

Он едва успевает увернуться от недоеденного бисквита, который Брайс швыряет ему в голову. Кусочек пирога падает на пол за стулом Кэла, и Кэл просто ухмыляется и говорит:

— Мама надерет тебе задницу.

— Язык! — кричит она из кухни, и мы все смеемся, пока Райан встает, чтобы собрать крошки.

Мой старший брат заканчивает подметать их пальцем, складывает на салфетку и целует меня в макушку. Положив руку мне на плечо, он говорит:

— Перестань их так мучить. Ты же знаешь, они спрашивают только потому, что любят тебя.

Мэйсон одаривает меня торжествующей улыбкой и снова становится занозой в заднице.

— Есть парни, о которых нам стоит беспокоиться? — спрашивает он у Лэти.

Ответ — это лицо, которое возникает у меня в голове. Парень с душераздирающими зелеными глазами. Мозолистыми кончиками пальцев. Черными волосами чуть светлее моих. И голосом, который до сих пор последний, что я слышу по ночам, потому что он снова и снова звучит у меня в голове.

— Не думаю, что вам вообще стоит беспокоиться о Кит, — отвечает Лэти.

Он лжет ради меня. Мои братья могут этого не знать, но я знаю и люблю его за это ещё сильнее.

Мы сидим за обеденным столом уже после наступления темноты, пока я не убеждаю своих братьев отпустить нас и не убеждаю Лэти, что нам действительно нужно отправляться в путь. Кэл провожает нас до моего джипа и крепко обнимает на прощание.

— Не пропускай больше воскресных обедов. Без тебя они уже не те.

Я улыбаюсь ему в плечо.

— А когда я буду в туре?

До отъезда в середине июля осталось всего шесть недель. Шон был занят аранжировками и работой над рекламой альбома, который мы записываем на следующей неделе и выпускаем за две недели до нашего первого тура. И я до сих пор не могу решить, где буду спать. Раньше я задавалась вопросом, будет ли он приводить девушек в автобус после концертов. Теперь мне интересно, как я отреагирую, когда он так сделает.

Буду ли я плакать? Четыре недели подряд?

— Возьми меня с собой, — отвечает Кэл, прежде чем отпустить меня.

Майк, Адам и Джоэль — отличные ребята, но было бы здорово, если бы со мной был мой близнец. Я скучаю по нему больше, чем когда-либо давала понять, и судя по тому, как он притягивает меня и целует в щеку, прежде чем перейти к Лэти, он знает об этом.

Мой любимый брат стоит напротив нашего гостя, засунув руки в задние карманы, и в его темных глазах искренность. Мальчики смотрят друг другу в глаза под светом фонаря, висящего рядом с баскетбольным кольцом на нашей подъездной дорожке. Кэл в клетчатой рубашке на пуговицах и Лэти в ярко-розовой толстовке того же яркого оттенка, что и его ярко-розовые конверсы.

— Спасибо.

— За что? — спрашивает Лэти.

Кэл одаривает его улыбкой, которая означает все.

— За то, что сегодня был собой.

Если бы я не знала Лэти лучше, могла бы поклясться, что его щеки становятся почти такими же розовыми, как и его наряд. Его губы трогает улыбка, и он не сводит глаз с моего брата.

— Перед тем как мы приехали сюда сегодня вечером, я сказал твоей сестре, что ее братья горячие, и спросил, не переметнулся ли кто-нибудь из них на мою сторону. Знаешь, что она сказала?

Кэл просто ждет, и я с трудом сглатываю.

— Она сказала, что понятия не имеет, о чем я говорю. Ты понимаешь, о чем я говорю?

И снова Кэл молчит. Но поскольку я его близнец, могу сказать, что слова вертятся у него на кончике языка. Я вижу это по тому, как он шевелит пальцами в карманах.

Лэти выжидает еще мгновение, а потом снова улыбается.

— Ну, если ты когда-нибудь поймешь, о чем я, позвони мне.

Он притягивает моего брата к себе, чтобы обнять, и в отличие от объятия, которое случилось по приезду сюда, это не показное. Это не для показухи. И оно не романтичное. Он поддерживает моего брата, и когда Кэл освобождает руки из карманов и обнимает Лэти в ответ, надежда расцветает в моей груди. Я обхожу капот своего джипа, чтобы забраться на водительское сиденье.

— Люблю тебя, Кэл, — кричу я, когда Лэти садится рядом со мной.

— Я тоже тебя люблю, — говорит Кэл.

Он бросает взгляд на Лэти, прежде чем я успеваю выехать задним ходом, спуститься по подъездной дорожке, а затем Кэл поворачивается, чтобы уйти.

— Откуда ты узнал? — спрашиваю я, как только мы с Лэти отправляемся в путь.

Мы оба закутаны в толстовки, насквозь пропитанные холодным ночным воздухом, который проносится мимо нас быстрее, чем свет светлячков, танцующих на обочине дороги.

— Может быть, я просто надеялся, — говорит Лэти, и когда поворачивается ко мне, его правая рука парит на ветру, он выглядит совсем как мальчишка.

— Ты что, запал на моего брата? — спрашиваю я, и Лэти смеется, выглядывая из джипа.

— Ты видела своих братьев? Я запал на них всех. Даже твой папа горячий.

Я морщу нос при мысли о Лэти и моем… нет, даже не собираюсь думать об этом.

— Не думаю, что ты в папином вкусе.

— Я во вкусе любого, — парирует Лэти, и я не могу удержаться от улыбки.

— Зачем ты соврала братьям о своей группе?

И тут же моя улыбка исчезает. Дорога привлекает мое безраздельное внимание, когда мы прорываемся через пригород и направляемся к шоссе, ведущему к дому родителей Лэти.

— Потому что им это не понравится.

— Это дерьмовое оправдание для Кэла и еще более дерьмовое для тебя. Какова настоящая причина?

Я долго думаю об этом, так долго, что мой ответ прорезает тишину, ставшую непроницаемой, как тьма.

— Потому что Шон был тайной… — наконец признаю я, мой голос затихает на второй половине признания. — Той, которую я хотела сохранить только для себя.

— А что сейчас? — спрашивает Лэти, и миллион образов вспыхивает в моей голове — закат, звезды в глазах Шона, как звучал его голос, когда его доносил ветер. Все это закончилось тем, что сейчас он не смотрит на меня — даже для того, чтобы отчитать за опоздание или отстойную игру.

— Сейчас? — спрашиваю я. — Сейчас я не настолько наивна.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Никто из нас не мог предвидеть, что наш альбом взлетит на вершину хит-парадов в первую же неделю после выпуска. Известные группы, такие как Cutting the Line и The Lost Keys, чрезвычайно громко разрекламировали нашу работу, и все, что потребовалось, это несколько акций от нескольких крупных имен. Социальные сети взорвались, шоу распродаются, и мы добавляем еще больше дат к нашему уже забронированному туру.

Что означает больше времени в дороге. Больше времени с Шоном.

— Почему фиолетовый? — спрашивает он, когда я тащу свой гитарный футляр и набитый рюкзак к автобусу, перекинув один через левое плечо, а другой — через правое.

Мои темные очки опущены на глаза, волосы — свежевыкрашенный микс фиолетового и черного, а в добавок и просто отвратительное настроение.

— Почему такое лицо?

Раздраженно взглянув, я прохожу мимо него и смотрю на наш новый автобус. Он серый с серебром, одноуровневая громадина, которая все еще достаточно высока, чтобы посрамить большинство туристических автобусов. Ребята, по-видимому, знают кого-то, кто владеет целым парком автофургонов, и для этого месячного тура по США нам нужно было что-то, что реально могло бы пройти под эстакадами, не врезавшись в них. Поездка по проселочным дорогам в плотном расписании, которое мы забронировали, не будет простой, поэтому ребята арендовали нам два спальных автобуса — один для группы, а другой для нашей команды.

— В чем твоя проблема? — спрашивает Шон рядом со мной, и я тяжело вздыхаю.

Последние восемь недель, с тех пор как мы чуть не трахнули друг друга в автобусе, были ужасными. Не то чтобы мне нравилось вести себя с ним как стерва… просто я ничего не могу с собой поделать, не после того как он игнорировал меня почти целый месяц, и мой гнев все нарастал. Сейчас Шон говорит со мной, но теперь мне уже все равно, что он скажет.