Ребенок от отца моего мужа (СИ) - Багирова Александра

— Скажи спасибо, что шею тебе не свернул, — а в глазах ад разверзается. Смотрю и падаю вместе с ним в пропасть, и вынырнуть нет ни единого шанса.

— Кто это прислал?

— Не знаю, пробить не удалось, все хвосты подчищены. Мож твой любовничек и прислал, — жутко видеть его так близко, ощущать дыхание, и чувствовать стену между нами.

И ведь не пробиться, не разрушить ее. Да, уже дороги назад нет. Но я не могу, не хочу оставлять в прошлом эту грязь. Не могу смириться, что он считает меня изменщицей. Я виновата во многом, но только не в подобной мерзости. Дико хочу разобраться, доказать ему. Хоть и понимаю, даже если он и узнает правду, это не перекроет моих остальных грехов.

Но как опровергать фотографии, как доказать, что не имею к ним отношения? Вариант у меня только один.

— Он никогда им не был, Влад, — смотрю в его невозможные глаза, взглядом хочу передать, насколько он ошибается. Внутри все испепеляет огонь отчаяния..

Рука дрожит. Едва не роняют телефон. И все же набираю номер по памяти. Включаю громкую связь. Брови Влада ползут вверх, на лице смесь недоверия и удивления.

— Да… — на том конце настороженный голос друга.

— Леш… это… я, — голос сел, ладони вспотели. Отчего же так страшно?

— Да, птичка, что случилось? — уже мягче.

А Влада в этот момент подкидывает. Воздух в машине накаляется так, что обжигает легкие. Смотрит на меня неотрывно, готов разорвать, испепелить. Осознаю четко — я ему не безразлична. И тут дело не в ненависти, прошлых обидах, что-то большее. Уязвленное самолюбие? Или…

— Я тут с Владом… — в горле першит, пересыхает. Почему так трудно говорить?

— Догадался.

— Скажи… пожалуйста… между нами когда-то с тобой что-то было? — краска заливает щеки. — Просто тут странные фотографии мне он показал… В общем… скажи Леш правду…

Его глаза чернее ночи стали. Наклонился ко мне еще ниже. И глупое сердце из груди выскакивает, к нему тенятся. Изголодалось. Даже в такой момент, неприличные мысли в голову лезут. Нельзя так любить. Это сжирает, порабощает, уничтожает.

— Как вы мне все надоели, — Леша протяжно вздыхает. — Влад, хорошо меня слышишь?

— Слышу, — каждая буква ненавистью пропитана. Даже не сомневаюсь, он сейчас в красках представляет, как голову откручивает Леше.

— Я не спал с Илоной. Между нами не было физического контакта, ни…ког…да, — последнее слово произносит по слогам.

— А про фотки ты знаешь? — Влад отбирает у меня телефон.

— Знаю.

На заднем фоне у Леши раздается какая-то возня. И в висках у меня пульсация. Что-то друг знает, подозреваю нечто, что может пролить свет на события прошлого. И пусть у меня нет фактов, но это предчувствие крепнет.

— Так просвети, твоих рук дело?

— Нет. Но ты мог и глубже копнуть, если она так тебе дорога… была.

Возня в телефоне повторяется.

— Леш, что все это значит? — не выдерживаю, встреваю в разговор.

У меня ощущение, что я приближаюсь к правде, еще немного коснусь ее пальцами. И это может поменять все. И вот эта тонкая, едва уловимая ниточка, каким-то образом оказалась у моего друга. Почему он молчал и ничего не говорил… это тоже необходимо выяснить.

— Что вы два идиота, птичка. И я тоже кретин, — голос какой-то подавленный становится, уставший. — Хотите правду, заезжайте завтра ко мне. Потолкуем. Сейчас не могу говорить.

Отключается.

Мы сидим молча и пялимся на телефон. И только наше тяжелое дыхание разрезает повисшую удушающую тишину.

Мыслей очень много, голова взрывается. Но они все разорванные, спутанные.

Раздается звонок мобильного. Вздрагиваю. «Светка» высвечивает на экране.

— Что? — бросает раздраженно.

— Любимый, вы когда дома будете? Тут Марк уже переживает. Проснулся, а вас нет. Как вы поехали договариваться без самого больного? Что за спешка такая? — говорит скороговоркой.

— Скоро будем, — сбрасывает вызов. Раздраженно отбрасывает мобильник в сторону.

Переводит взгляд на меня. Нам столько всего надо обсудить. Столько ему сказать хочется. А слова… их нет… Моргаю, смотрю на него и не знаю, с чего начать разговор. По щеке катится слезинка, печет, напоминает о саднящих ранах в душе.

Протягивает руку, вытирает ее нежно, подушечкой указательного пальца. Подносит палец к своим губам. Слизывает и издает глухой стон.

Все в этот миг переворачивается. Нет больше никого в мире. Существует только эта машина и мы отрезанные от всего мира. Вопросы растворяются в воздухе. Есть только оголенные чувства. И пусть я наивная дура, но ощущаю сейчас отклик его души. Чувствую, как сердце Влада бьется в моих ладонях. Сладкий миг, пропитанный болью. Украденные минуты счастья, такие необходимые, самые желанные.

Притягивает меня к себе, целует. Обвиваю его шею руками. Всхлипываю от счастья. Он ловит мои стоны, возгласы, хрипы. Голодный, обезумевший, такой же как я. Сколько ночей я мечтала о его губах? Сколько лет, мечтала еще хотя бы раз ощутить его тепло, прикоснуться к коже, вобрать в себя запах…

Влад вдавливает меня в себя, целует так, как никогда не целовал до этого. Нежность граничит с болью, одержимостью. Ничего не осталось в прошлом, ничего не забыть, это мне сказали его губы. Эти признания, слышны в каждом гулком ударе его сердца.

Глава 42

— Что ты со мной делаешь, зараза, — шепчет мне в губы.

Глажу его затылок. Жесткие волосы покалывают пальцы, запредельные ощущения. Близость, словно глоток кислорода, такой необходимый, чтобы просто продолжать жить.

— Влад… — сердцем не губами. Так хочется сказать все… излить душу. Навсегда остаться с ним тут в этой машине, забыть прошлое, растоптать преграды. Глупые наивные мечты…

Его прикосновения, нежные хаотичные, то быстрые и грубые, то медленные и нежные, возрождают меня. Дарят осознание, что по-настоящему живой я могу быть только с ним. С чужим мужчиной.

Снова звонок его мобильного. Вздрагиваем одновременно. Влад резко отстраняется. Берет телефон. На экране «Марк». Краска стыда мгновенно заливает мои щеки. Пусть у нас с ним и не семья в полном смысле этого слова, но Марк не заслуживает такого отношения. Если узнает, что я с его отцом… шок… предательство. А он итак, пережил слишком многое, от него отвернулись друзья, тренер выгнал из команды. У него остались только я и отец…

А я не могу запретить себе любить. Не могу не смотреть на его руки, сжимающие телефон, и не представлять, как они прикасаются к моему телу. Как вдыхают в меня жизнь, унимают боль… Его руки… они так часто мне синились…

— Да… — голос глухой, немного растерянный.

— Вы куда запропастились? Где моя жена? — Марк на взводе. Слышу истерические нотки в голосе.

— Решали твои дела. Скоро будем.

Влад сбрасывает вызов. Протяжно вздыхает и опускает голову на руль. А мне так холодно. Губы все еще помнят его прикосновения. Пальцы судорожно сжимаются, на их кончиках еще осталось его тепло. Мы совсем рядом в одной машине, и уже так далеко.

— Что ты натворила, Илона, — заводит машину и выруливает на проезжую часть.

— Прости, я не знала, что он твой сын… — слова, которые ничего не могут изменить. «Не знала» не оправдание и не панацея. Есть адская реальность, в которой мы сгораем.

— И что это меняет? — озвучивает мои мысли.

— Что теперь делать? — вздыхаю. Мы залезли в такую трясину, что любое действие лишь еще больше засасывает нас в вязкую жижу, еще больше сковывает. И я даже не представляю, как выбраться.

— Завтра сгоняем к твоему дружку. Потолкуем с ним, — он так сдавливает руль. Что белеют костяшки пальцев.

— А как мы объясним нашу поездку дома? — ложь мы пропитываемся ей.

— Утром пока они спят, поедем. А потом я что-нибудь соображу, — быстрый взгляд на меня, от которого перехватывает дыхание. Невзирая на проблемы, градус притяжения не спадает, оно становится еще сильнее.

— А сегодня как ты объяснишь наше отсутствия? Мы ведь никуда не ездили…