Клуб «tenebris» (СИ) - Климова М. А.

- Лер, просыпайся, мне нужно сказать тебе кое-что, - слегка потормошил её.

    Она сонно промычала, села на кровати, закапываясь в ворохе одеял, и потёрла лицо. Растрёпанная, затраханная, тёплая и такая домашняя, такая моя.

- Выслушай меня, пожалуйста, и не перебивай, - дождался, пока послушно кивнёт и продолжил. – Юрке светит двадцать пять лет за содержание наркопритона и убийство человека, которое он не совершал. У него новорождённая дочь, которой требуется серьёзная операция и лечение, а также жена, не пришедшая в себя после всех напастей. У отца есть доказательство его невиновности, и он требует, чтобы я женился. Не на тебе женился… На другой. Мне пришлось согласиться на его условие, ради спасения Юрки с семьёй.

- А как же я? – прошептала она, схватившись дрожащей рукой за горло, и столько боли было в её глазах.

- Лера, Лерочка, куколка моя, - обнял её ноги, утыкаясь в живот лицом. – Только не бросай меня. Мы можем всё оставить как есть. Я буду приезжать к тебе, проводить свободное время, любить, только дождись. Год-полтора, и я разведусь. Обещаю.

Глава 30

    Тошнота. Нет, не тошнота. Хуже. Ощущение, что внутренности с разбега потянулись кверху, пытаются выдавить гортань и вывалится наружу. Боль растеклась по телу, сжимая лёгкие и не позволяя сделать вдох. Заложило уши и в голове стучал ксилофон, перебивая речь Глеба. Кусками долетали фразы: «требует, чтобы я женился. Не на тебе женился… На другой. Мне пришлось согласиться на его условие…», «Мы можем всё оставить как есть. Я буду приезжать к тебе…»

    Не на мне… Оставить как есть… Будет приезжать… Господи! Почему так больно?! Почему нет сил встать и сказать всё, что думаю, а лучше накричать, расцарапать лицо, или хотя бы отвесить пощёчину?! Соберись, милая. Всего один глоток воздуха. Маленький. Скудненький. Жизненно необходимый. У тебя получится. Собрала крупицы злости, заставила кислород пробиться в горло и уверенно столкнула его руки с коленей.

- Как есть? Будешь приезжать? Сначала трахать жену, а потом тыкаться этим же членом в меня? – с каждым словом подтягивалась обида, раскручивающая мощную воронку, состоящую из гнева, злости и ненависти. Ничего уже не могло остановить меня. – Никогда, слышишь, никогда ты больше ко мне не прикоснёшься! Увижу рядом с собой, подам в суд за домогательства! Вряд ли твоя жена оценит блядскую натуру мужа.

- Я всё исправлю, Лер. Дай мне только время. Но не могу оставить друга гнить в тюрьме! – метался следом за мной, пока я натягивала джинсы с футболкой и собирала по квартире самые важные вещи, привезённые сюда за последние месяцы.

- Поздравь от меня Юру. Ему достался преданный друг, - процедила сквозь зубы, засовывая босые ноги в кроссовки. В таком состоянии не смогла одеть носки – руки тряслись как у больного Паркинсоном.

- Давай я тебя отвезу, Лера, - вцепился в плечи.

- Такси вызову, - дёрнулась, освобождаясь от раздражающего захвата. – Не подходи ко мне! Никогда не прощу тебя!

    В такси вся моя бравада осыпалась. Лёгкие сморщились до размера грецкого ореха, сердце звонко раскололось вдребезги, а слёзы прожигающими дорожками полились по щекам. Не помню, как доехала до дома, зашла в квартиру и доползла до кровати. Спрятаться, зарыться, скрыться от дневного света и новогоднего веселья.

    Я погрузилась в густой вакуум, лишающий зрения, слуха и каких-либо чувств, кроме всеобъемлющей боли. Единственные звуки, доносящиеся до меня, твердили слова Глеба, прокручиваясь по кругу, конкурируя с заезженной пластинкой.

    Вечером оторвалась от мокрой подушки, насыпала полную миску корма Пушку, который так и не дождался переезда, добралась до ванной и уставилась на себя в зеркало. Вчера утром в него глядела счастливая Лерка, сияющая от предвкушения новой жизни, а сейчас стояла бледная тень той Лерки с опухшими глазами, получившая новую жизнь. Совсем не такую, как мечтала, но точно новую. Жизнь, в которой больше не будет Глеба. Жизнь, в которой нужно собрать себя по кусочкам и научиться существовать.

- Мам, меня не теряйте, - набрала родителей. – Удалось отхватить горящую путёвку в Грецию по смешной цене, так что на все праздники лечу туда.

- Когда самолёт? Как же Новый год? – поинтересовалась мама.

- Через три часа. Праздновать буду в самолёте. Пакую чемоданы и вызываю такси. Приземлюсь, наберу.

    Следующие часы провела в том же вакууме, что ждал меня в постели. Сквозь него глухо прорывался звонок в дверь, удары в неё несчастную, бой курантов, крики соседей и гуляющих, взрывы петард и фейерверков. Это было всё там, в не моём мире, сузившемся до плотной плёнки размером с половину моей кровати. Отправила маме смс, что приземлилась и еду в гостиницу, краем глаз отметила тонну не отвеченных звонков и сообщений, и выключила телефон. Меня нет не для кого. Меня нет даже для себя. Я кончилась, сломалась, развалилась на части, потерялась в бесконечности вселенной, затягиваемая в чёрную дыру.

    День сменялся ночью, за ней следовал новый день, но для меня тянулась сплошная, длинная, незаканчивающаяся ночь. Глаза устали рыдать, сердцу надоело надрывно биться, а ноги отказывались держать моё тело в вертикальном положении. Мне бы напиться, залить горе, добавить немного радуги в настроение, но что-либо впихнуть в себя кроме воды не получалось. От глупых поступков спасало коматозное состояние и провалы в серозность снов.

    Из серого мрака выдернула протяжная трель, длительно пробивающая плотный кокон. Перевернулась на другой бок, прикрыла голову подушкой, но мерзкое дребезжание долетало и туда. Ничего не оставалось, как встать и посмотреть на придурка, прилипшего к звонку.

- Лера, открой, - донёсся крик Тошки, когда я по стенке просочилась в коридор, а дверь сотряслась от ударов. Ногами она что ли пыталась её выбить? – Я вызову службу спасения, если ты меня не впустишь.

    Пришлось открыть, отклониться в сторону и впустить настырную подругу, решительно настроенную прорваться любым путём.

- Лера, родная, я всё знаю. Мне Сенька сегодня рассказал, - стиснула в объятиях. – Он все праздники скрывал, не хотел расстраивать меня, или лишаться девочки для секса себя. Признался, когда я не смогла до тебя дозвониться и собралась в полицию писать заявление о пропаже. Но я ему вдарила хорошенько и послала составить компанию дружку, а если быть точнее, то далеко и надолго.

- Какое сегодня число? – просипела, раздирая словами горло.

- Восьмое, Лерунь. Января, - зачем-то добавила. – Господи. Что же ты с собой сделала. Грязная, сальная, тощая. У тебя глаза запали, а кругам под глазами позавидуют панды. Давай дуй на кухню. Накормим тебя, помоем, затем напоим и побудем жилеткой.

    Тоня подтянула мою тушку поближе, зашуршала пакетами, которые припёрла с собой, и потащила весь багаж в сторону кухни. Она не отстала, пока я не впихнула в себя омлет, приготовленный на пару, и не смыла многодневную грязь, впитавшуюся в кожу. С остервенением оттирала засохшую сперму с внутренней стороны бёдер, последний подарок, оставшийся от Глеба, и снова рыдала, скуля в прикушенный зубами кулак.

- Арсений сказал, что Глеб искал тебя, - затронула Тоня болезненную тему, разместив меня на диване, укутав пледом и всунув бокал вина в руку. – Он приходил несколько раз к тебе, ездил к твоим родителям, а потом звонил Сеньке и просил разведать у меня о месте твоего нахождения. Но я сразу догадалась, где тебя искать. Какая Греция, когда твоё сердечко разбито.

    Да, оно было разбито и слабо трепыхалось, подавая хилые признаки жизни, но глоток вина добавил капельку тепла в вымерзшее нутро, а вторая порция разошлась по крови плавящем мерзлоту жаром. Вместе с таянием льдов полились слёзы и неконтролируемый поток слов. Рассказала Тошке всё. И как ждала переезда, и как Глеб играл в молчанку, желая напоследок вдоволь натрахаться, и как предлагал стать мне любовницей при законной жене.

Вот такой Глеб оказался мразью.

Глава 31

Глеб