Ты мне не нравишься (СИ) - Перевязко Мария

— Быстро! — командую я. — Бежим к выходу!

Сердце бешено колотится, пока мы мчимся к выходу. Я изо всех сил толкаю дверь плечом, но она не поддаётся. С другой стороны к стеклу прижимается перекошенное лицо охранника Георгия.

— Ключ! — ору я, теперь я отчётливо чувствую запах дыма, а значит, дело плохо.

— Ключ, ключ… — бормочет Ли, ощупывая карманы. — Он не у тебя? О, господи…

Она беспомощно смотрит на меня, в ее глазах блестят слёзы.

— Кажется, я оставила его в замке…

— Дерьмо!!

Я перестаю дёргать дверную ручку, тру виски, пытаюсь собраться с мыслями. Охранник Георгий пытается выбить дверь с той стороны. Помощничек, блин.

— Так, — я оглядываюсь по сторонам. Лестница в сторону учебных кабинетов полыхает огнём. Пламя быстро распространяется, ползёт к нам. — Так.

Ли шарит по столику охранника, роняет все предметы, громко материться.

— Здесь должен быть его ключ! — восклицает она и хватается за голову. — Не могу найти… Не могу найти.

Она замирает и устремляет на меня затуманенный взгляд.

— Мы тут умрем, да? Сгорим заживо?

— Так! — ору я опять, подбегаю к ней и хорошенько встряхиваю ее. — Давай без этого самого! За мной!

Я говорю уверенно, но я не представляю, что мне делать. Крепко сжимаю потную ладонь Ли и несусь вместе с ней обратно. Я мысленно молюсь, чтобы пламя не добралось до той лестницы, откуда мы только что сбежали. Но мои молитвы, по-видимому, услышаны не были.

Мы видим, как огненная дорожка прокладывает себе путь по ступеням. Выглядит завораживающе. Что-то во мне требует остановиться и молча наблюдать за этим, но я осаживаю самого себя. Не время давать слабину.

Ли качает из стороны в сторону. Я крепко сжимаю ее ладонь, так, чтобы ей стало больно. Она вскрикивает, но руку не отпускает.

— Наверх! — говорю я.

— Ладно.

Мы перепрыгиваем через ступеньки, и нам удаётся добраться до самого верха. Я чувствую, как дико жжёт ступни, и Ли орет не своим голосом:

— Ник, ты горишь!

Ясен пень, мои носки пропитались бензином.

— Это из-за тебя, — умудряюсь шутить я.

Ли отчаянно колотит мои ноги своей сумочкой. На удивление ей удаётся потушить мои носки. Женские сумочки — оказывается, полезная вещь.

Дверь в актовый зал полыхает. Я поднимаю ногу, чтобы толкнуть ее и зайти внутрь, но Ли отпихивает меня.

— Я сама! Не хочу, чтобы ты вконец испортил носочки.

Она будто бы изображает какой-то приём кунг-фу, и дверь распахивается. Мы пролетаем сквозь огненный дверной проем и оказываемся внутри. Я сбрасываю верхнюю одежду, мне невыносимо жарко.

— Кто-то решил нас тут сжечь?! — спрашивает Ли, оглядываясь по сторонам, будто бы поджигатель притаился в этой комнате.

Огонь до сюда ещё не добрался, но все в дыму. Я приказываю Ли натянуть на лицо шарф, и она, кажется, смеётся.

— Давно уже сделала, умник! А сам-то?..

Я чувствую, как перед глазами все плывет.

— Молодец, — говорю я, — ты — молодец.

— Ник, — растерянно зовёт меня Ли, — Ник, эй! Ник!

Я отчаянно пытаюсь понять, где она находится, но у меня не выходит. Все расплывается, дышать тяжело, сердце гулко стучит где-то в животе.

Я слышу, как Ли кричит. Это вопль настоящего ужаса. Я пытаюсь сфокусировать взгляд и обнаруживаю, что лежу на боку. Она сняла свой шарф и прикладывает его к моему лицу.

— Держи! — требует она. — Поднимайся, ну. Ты надышался дымом.

— Шторы, — бормочу я. — Снимай шторы.

Она укоризненно смотрит на меня и хмуро выдаёт:

— Я думала, ты умер. Никогда так больше не делай, — потом вдруг ее взор светлеет. — Шторы! Ну, конечно. Мы спустимся через окно.

Она резко сдирает шторы с петель. Я диву даюсь, как ловко у неё это получается. Пытаюсь встать и помочь ей, но, когда я оказываюсь на ногах, она уже закончила.

— Слава Богу, у нас на окнах нет решёток, — озвучивает мысли вслух Ли. — Давай, иди сюда, потихоньку.

Она бросает взгляд за мою спину и меняется в лице.

— Там все плохо, да?

— Нормально, — безмятежно отзывается Ли, но повернуть мне голову не дает. Привязывает штору к батарее, открывает окно и швыряет другой конец в темноту. — Лезь!

— Нет, ты первая.

Я чувствую жар, обдающий мою спину. Мне приходит в голову, что спастись успеет только кто-то один.

— Я сказала, лезь! — огрызается Ли, и ее взгляд непоколебим. — Ты еле на ногах стоишь! И шарф отдай.

Я чувствую себя висящим над пропастью. Руки скользят, удерживать себя на весу очень непросто. Я размышляю о том, что надо бы сбросить пару килограмм, если удастся выкарабкаться из этой истории. А ещё я думаю о том, что будет, если я больше не выдержу и разожму ладони. Потому что мне начинает казаться…

— Ник!!

Спину пронзает боль. Нащупываю что-то холодное и мокрое, кажется, это трава. Дышать все ещё тяжело, но уже значительно легче. Впервые упал так удачно.

— Я в порядке, — говорю я, прекрасно понимая, что Ли меня не слышит.

Затем пытаюсь подняться на ноги, вдруг осознаю, что Ли ещё там. Изо всех сил напрягаю глаза и вижу ее хрупкую фигурку. Она висит на шторе и болтает ногами в воздухе.

— Держись! — кричу я и представляю, как она мысленно огрызается на меня. Будто бы сейчас ей нужны чьи-то советы.

Все происходит в считанные мгновения. Ли парит в воздухе вместе с этой злосчастной бордовой шторой и приземляется точно на меня. Я охаю, перед глазами искры. Она не издаёт ни звука. Я пытаюсь пошевелиться так, чтобы не причинить ей боль. Однако реакции нет.

Сердце сжимается. Я молю всех богов мира, чтобы она очнулась и принялась ругать меня последними словами. Пусть она будет в порядке, пусть будет.

— Слабак, блин.

Я облегченно втягиваю воздух носом. Какое счастье, она ругается!

— Ты в норме?

— Вроде сломала руку. Но это пустяки. Зато ты не в норме: хлопнулся в обморок, как барышня.

Ли издаёт невнятный хрюк. Видимо, пытается смеяться. Я улыбаюсь. Никто из нас и не думает вставать. Дождь все ещё идёт. Никогда так не радовался дождю.

Глава 42. Ли

— Разве я не должен? Она тебя чуть жизни не лишила!

Эдик сидит на стуле в больничной палате, мнёт в руках цветы, которые, наверно, принёс для меня. Я кошусь на Ника. Он стоит у двери, скрестив руки на груди: можно подумать, я всемирно известная звезда, а он — мой охранник.

Ник крепко сжимает губы и испепеляет взглядом Эдика. И я понимаю, почему.

— Не должен, — повторяю я ещё раз. — Стелла сама пострадала. Не надо портить ей жизнь. Она ведь не хотела причинять нам боль, ты сам сказал.

— Но ты не слышала, что было! Они всё замяли! Просто замяли. Ты могла умереть…

— Мы могли, — поправляю я его жестко. Хотя, на самом деле, мне приятно его беспокойство.

— Вы могли, — кивает Эдик и бросает короткий взгляд на Ника. Мне становится ясно, что по Нику бы Эдик не страдал. — Ее папаша походу нехило раскошелился! Нет, я так не могу. Это неправильно. Я расскажу все, что знаю.

Ник срывается с места, хватает Эдика за шиворот и громко шипит ему на ухо:

— Ничего ты не расскажешь.

Хорошо, что в палате только мы втроём. Уж не знаю, как так вышло, но меня определили в одноместную палату. Мне вкололи обезболивающее, ясно мыслить сложно, но я согласна с Ником: если уж Стелла пошла на такое, у неё совсем сорвало крышу. Нужно ей помочь, а не усугублять и без того фиговое положение.

Эдик брезгливо убирает руки Ника от себя. Кладёт помятый букетик белых хризантем на мою кровать и встаёт перед Ником. Они почти одного роста, Эдик чуть выше. Их лица так близко, как будто они собрались поцеловаться. Я изо всех сил стараюсь сдержать смех. Что это у них тут за обезболивающее такое?

— Ей было плевать, когда я сказал ей, что там Ли, — наклоняя голову, заявляет Эдик. — Она бросилась в огонь не за ней. Она метнулась спасать тебя, Казанова недоделанный.

— Катись к черту, — невозмутимо отвечает Ник. — А может, это был ты? Решил перевести стрелки на Стеллу? Что ты там делал так поздно, а?