- А мы у тебя с мамой будем?
Смотрюсь с ним в зеркало, отыскивая очевидные сходства.
- Да, - уверенно киваю я.
- А папа?
Молча смотрю в зеркало застывшим взглядом.
- Борода... - ведёт Степа пальцами по моей прилично отросшей щетине. - Как Дед Мороз. А папа говорит, борода - плохо. Ее нужно брить. Она у плохих всяких там - лицедевистов...
- Реци... Рецидивистов, - на автомате поправляю я, чувствуя как поднимается волна протеста и сердце сбивается с ритма.
- Лице... - не соглашается Стёпа. - Чтобы спрятать лицо ведь!
Жгучая волна ревности бьется в грудной клетке. Потому что "папа". И потому что этот "папа" ещё прошёлся по моему образу! Баклан оборзевший...
- Разве Дед Мороз плохой?
- Хороший!
- А я?
- Тоже хороший.
- Ну и всё! Считаю, что честь бороды восстановлена.
А Юле нравилось...
Вспоминаю, как она водила по моему лицу пальцами, обрисовывая каждую деталь. И прижималась губами к моим небритым щекам.
Как я проебал это всё?..
Нет... Почему она меня слила?! Из-за глупой, брошенной в обиде фразы? Ты, дура, что ли, Крынская?! Мало ли что люди во время ссор на эмоциях могут ляпнуть вообще?
Моя крыша тихонечко подтекает. В моей голове диалоги. Диалоги с ней, где я в бешенстве говорю разные разрушительные вещи. И силой ее заставляю выслушивать.
Раздев, заворачиваю Степаху в плед и усаживаю на диван в кухне-гостиной перед камином.
Разжигаю...
- Можно я? - сползает он с дивана.
- Давай... - отдаю ему зажженную каминную спичку. - К бумаге подноси ее и там оставляй. Аккуратно...
Глазищи горят не меньше, чем пламя, пожирающее бумагу.
- Это печь?
- Да. Такая печь называется камин.
Прикрываю огонь прозрачной дверцей. Стёпа сидит на шкуре возле него и смотрит на огонь.
Может быть, мы его и сделали здесь, возле камина, на этой шкуре.
Чтобы не увидел, тайком открываю нового паука на столе. Аккуратно откручиваю ему одну лапу, чтобы было правдоподобно. Мы его потом отремонтируем.
- А вот и Паркер твой! - вручаю ему. - Лапу, правда, придется подлечить.
Стёпа неожиданно тянется ко мне, крепко обнимая за шею. Замерев не дышу, агонизируя от нахлынувших зубодробительных чувств.
- Степаха, ты чего? - выдыхаю я, не справляясь с голосом.
- Просто…
Глажу его по спине, слепо глядя перед собой.
Господи… они угробят меня на пару. Какое сердце это всё выдержит?!
- А я папе сказал, что ты мой друг. А папа сказал - нет. А ты - да.
- Ага… - киваю я, задыхаясь от спазма в горле.
Как ему сказать, что папа - это я?..
Как ни в чем не бывало отпускает и начинает возиться с пауком, прикусив озадаченно губу.
Прямо как я в такие моменты...
Одна бровь ниже, другая выше.
Прямо как у меня.
И поперечная морщинка между ними.
Тоже моя...
И затылок озадаченно чешет исключительно моим жестом.
Ксерокопия!
Набрасываю ему на плечи одеяло.
- Что ты любишь есть? - разгружаю пакеты.
Задумчиво замирает, глядя в потолок.
- Всё вредное...
- Например?
- Картошку фри... Сосиски... Мороженое...
- Фри не умею, но просто пожарить с сосисками - легко. Делаем?
- Да!
Открыв банку соленых огурцов, жарю картошку.
Стёпа таскает маленькие огурцы из банки, повторяя за мной и шурудит в пауке отвёртками, которые я подсунул ему, чтобы он не скучал. Паук тихо жужжит, шевеля лапами.
Закрываю крышкой, выключаю газ. Разворачиваюсь... Уснул! Как в коконе, запутавшись в одеяле и зажав в руке паука.
Кручу сигарету в пальцах, опять разглядывая его.
Юлька, как ты могла такое натворить, вообще?!
Ты хоть понимаешь, что за это нереально оправдаться??
А как мне любить тебя после этого?!
В городе на мосту пробка... Ее долго нет.
Поднимаюсь наверх, в спальню. Меняю постельное белье на новое, шоколадного цвета.
Я когда его заказывал, очередной раз по ней страдал. И хотел ее на этом белье...
Юля - такая жемчужная роскошь...
Вот разобью тебя сначала за содеянное, а потом буду на этих простынях склеивать. И тебя, и себя... Потому что как иначе то жить?
Выхожу на балкон, прикуриваю сигарету. Наблюдаю, как неровно и даже нервно она паркуется рядом с моей машиной.
Давление подскакивает. Меня обдает жаром.
Надеюсь, ты одна. Потому что Крынскому всеку с порога. За что? Просто за факт его существования в твоей жизни. И мне плевать - в курсе ли он, что Степа мой сын.
Одна...
Отвечаю на ее вызов.
- Я приехала.
- Заходи...
Спускаюсь ей навстречу, с каждым шагом вниз погружаясь в звенящую ярость. Уж лучше бы тебе с порога каяться, моя девочка.
Постучав в дверь, не заходит.
Я делаю вдох поглубже.
Это Ю.ю. , Чадов... - напоминаю я себе. Она ранимая девочка. Не жести. Вам ещё вместе сына воспитывать...
Но от этой мысли накрывает ещё сильнее. Шесть, сука, лет... У меня вероломно отняли шесть лет с моим ребенком! Какого?!..
Распахиваю дверь.
Мы сталкиваемся взглядами. И всегда мягкая Юля сегодня на себя не похожа. Повзрослела…
Взгляд неожиданно холодный и жёсткий. Тигрица.
Со мной воевать собралась?
- Заходи.
- Нет. Позови Стёпу. Нам нужно домой.
- Домой вам нужно?! - взрываюсь я, холодно улыбаясь в ответ. - А мой сын дома, Юль.
- Что?..
- Я знаю, что Стёпа мой сын. И мне даже тест не нужен генетический. Сомнений нет. Просто посмотри мне в глаза, детка. Как ты могла, а?.. - разочарованно качаю головой.
- Ты же не ляпнул ему ничего такого, правда? - растерянно и устало поправляет волосы.
Сверлю ее взглядом, пытаясь отыскать причину, почему она не сказала мне тогда. Какую-то оправдательную причину. Потому что без этой причины я имею право на любую жесть, блять, сейчас!
А мне такое право не стоит сейчас давать.
Вздохнув, Юля хмурит брови, глядя мимо меня.
- Чадов, большое тебе спасибо, что нашел его. Но можно, я просто ребенка заберу?
- Нет.
- Я же полицию сейчас вызову! - срывается ее голос.
- Чо ты сделаешь? - вскидываю с вызовом брови.
Охуеть…
Сгребаю в кулак полы ее пальто. Затаскиваю силой внутрь.
- Чадов! - оскаливается, пытаясь отодрать мои пальцы от себя.
- Не ори! Наш сын спит, - вжимаю ее в стену. - Так чего там?? - бешусь я. - Ты угрожать мне ещё ментами будешь?!
Слегка встряхиваю.
Звонкий шлепок по щеке!
В глазах вспыхивает.
С рычанием припечатываю кулак в стену позади неё, выплескивая адреналин. Тяжело дыша вжимаюсь лицом в ее лицо.
- Не надо... - цежу я, - меня провоцировать. Ты уже достаточно спровоцировала, поверь!
А я хочу нормально, мать твою, обо всем поговорить! Без истерики и скандалов! А у меня внутри кроме них нихуя и так сейчас нет!
Закрывая лицо руками, съезжает по стене вниз, к моим ногам.
Дыхание, обжигая, неровно вырывается из лёгких.
- Наверх иди... - тяну ее за локоть вверх и не слишком вежливо отталкиваю в сторону лестницы.
Запираю дверь, убирая ключ в карман...
Глава 27 - Отпустить
Глава 27 - Отпустить
Она стоит у окна. Между нами широкая кровать. Приглашающе откинуто одеяло.
Словно защищаясь, обнимает себя за плечи.
Отрываю от нее тяжёлый взгляд, опуская его на кровать, и снова поднимаю.
Это единственное поле боя, которое уместно с женщиной.
Но на этот ринг ее только силой… Значит, будет силой. Так было не всегда. И я хочу так, как было раньше… Но, боюсь, у меня нет моральных сил, чтобы мягко с ней.
Делаю шаг ближе.
- Стоп! - тормозит меня вытягивая ладонь. - Не нужно ко мне подходить.
- Почему?
- Ты груб.
- Я груб, да. А ты - вероломная, бессердечная, лицемерная, мстительная... - выплевываю эпитеты на каждый шаг к ней.
