Опера вызывали?! (СИ) - Романова Ульяна "Ульяна Романова"

В первый раз мне не показалось — парнишке действительно было лет шестнадцать. Угловатый, напуганный, но старался держать марку и не скатиться в панику.

— Ты так отомстить мне решил? — зарычал Гений. — Еще раз увижу — посажу. Еще раз девчонку вот эту ограбишь — ноги переломаю и скажу, что так и было! Вопросы?

— Нет вопросов, простите, — буркнул пацан.

— Иди! — Жека выдохнул и отпустил болезного.

Тот отпрыгнул на метр в сторону, и спустя несколько секунд его уже и след простыл.

— Он несовершеннолетний! Кто его родители?

— Он детдомовский, нет родителей, — отмахнулся Жека. — И, просто поверь, пельмешка, — ему лучше с Борисом, тот хоть не даст сторчаться, спиться или попасть в банду, которую мы точно задержим и посадим за какое-нибудь вооруженное нападение с тяжкими телесными.

— Не понимаю я этого, — покачала я головой.

— Какие твои годы? — улыбнулся Жека. — Поехали, я и так задержался.

Я кивнула, спрятала кошелек, обняла сумку и потопала вслед за опером.

Глава 25

Глава 25

Жека

Лиля с таким трепетом прижимала к груди сумку, что я снова позавидовал. Сумке. Дожил, то букету завидую, то дамской сумочке. А все потому, что у них доступ к телу есть, а я мог ее обнять только урывками, предварительно заговорив зубы. А обнять ее хотелось. Сонный, усталый мозг то и дело подсовывал постельные фантазии, где мы с Цветочком во всех позах высыпаемся.

Я зевнул, покосился на собранную Лилечку и хмыкнул. Будущий генеральный, млин… Азы бы для начала выучила и только потом в генеральные метила, справедливая моя и правильная.

К нам так два года назад следак пришел. Только институт закончил и, как пельмешка, требовал, чтоб все правильно. Упертый и непрошибаемый оказался, Макс зовут.

Первые пару недель мы ржали, вторые — пытались парню втолковать, что принципы его нам никуда не уперлись, опыта у нас поболее будет, и предложили просто тихо посидеть и понаблюдать, как умные люди работают.

Наши доводы разбились о его занудство, корона на голове Максимки была намертво прибита к черепу, а гонор родился раньше, чем сам товарищ, мать его, капитан. И перчиком на торте характера Макса было упрямство. Ослиное.

В итоге мы с пацанами решили, что юродивых и дегенератов мы не обижаем, а Макса в нашу дружную семью просто подкинули. Мы тоже периодически подкидывали стране угля, а Максу — проблем в виде безобидных и не очень шуточек, прямо намекая, что поработал — пора и честь знать и оставить наши нервные клетки в покое. Но вместе с занудством и упрямством Максу с лихвой отсыпали слабоумия, отваги и бесстрашия.

Снова покосился на пельмешку и умилился. Ей бы я подчинился. Даже на работе. Я, кажется, на все был согласен, лишь бы она улыбалась. На подвиги, подчинение и самому страшно что еще. Зацепила и не отпускает никак. Все время о ней думал — во сне, наяву, на работе. Вообще из головы не выходила, ведьмочка голубоглазая.

И я ее отпускать не хотел. Подставился, на допрос взял, потому что хотел подольше с ней побыть, а обычного свидания мне как своих ушей не видать. Только место преступления, только хард-кор.

И хотя устал я как бобик, тело остро реагировало на ее близость. А у меня нервы, конечно, стальные. Я Калерию Степановну часами могу слушать с умным видом и не поморщиться. Но тут сдавали. И фантазия, вместо того чтобы подкинуть дельную мысль по завоеванию неприступной крепости, подключила канал с эротикой, отрубив нахрен всю креативность.

— Женя, — позвала меня Цветочек, когда мы уже подходили к моей машине.

Я напрягся и уже генерировал идеи, на случай если она откажется ехать. Но пельмешка удивила:

— Спасибо за помощь. И за то, что объясняешь все.

Эта малышка снова отправила меня в нокаут. В тот момент я понял, что несмотря на то, что я мужчина, я сильнее и у меня есть пистолет, оружие в нашей паре только у нее. И пользоваться им Цветочек умеет, то прицельно убивая мою самооценку, то отправляя в нокаут одним предложением.

— Для тебя любой подвиг, пельмешка, — прокашлявшись, подмигнул я.

Открыл перед ней пассажирскую дверь:

— Сильвупле, мадмуазель! Поехали, покажу настоящий допрос.

Она как-то странно на меня покосилась, но села. Положила сумку на колени и грациозно выпрямила спину. Заправила за ушко прядь волос, пока я залипал на нее, старательно вспоминая, где я и собственное имя до кучи.

Сглотнул, захлопнул дверь, обежал машину и сел на свое место. Снова бросил быстрый взгляд на пельмешку и, наконец, отмер. Завел мотор и выехал с парковки.

Включил музыку фоном, чтобы она не слышала, как громыхает мое сердце. И дышал я как бык на корриде — со свистом.

— Почему ты решила стать генеральным?

— Потому что совсем недавно, когда Лола была дома одна и к ней заявился бывший, она позвонила в полицию. И знаешь, что ей сказали? «Звоните, когда убьют»!

— И как ты будешь исправлять ситуацию? — заинтересовался я.

— Я придумаю как, — задрала она нос повыше. — У моего папы свой охотничий магазин. Довольно крупный. Так вот когда его ограбили четыре года назад, следователь, который вел дело, потребовал с папы взятку. Знаешь за что? Чтобы он реально начал его расследовать! Папа заплатил, а вора так и не нашли!

— И ты решила, что если безобразие нельзя предотвратить, то его нужно возглавить, — улыбнулся я.

— Развалить систему изнутри, — согласилась со мной Лилечка.

— Ладно, Робин Гуд, готов стать твоим оруженосцем в борьбе с коррупцией и лентяйством в органах, — не удержался я.

Мне вдруг подумалось, что на следующий год ряды правоохранительных органов пополнятся как минимум Багровым и Лилечкой, которые и поодиночке умеют шороху навести. Артику, к примеру, не заржавеет взятку в зад запихать и сказать, что так и было. Пельмешка у меня тоже с фантазией, плюс восемь лет курсов самообороны, которые я проверил на себе, когда шлифовал витрину.

— Я сама справлюсь, — снова задрала она нос повыше.

— Ты мне кое-кого напоминаешь, — улыбнулся я.

— Кого? — подозрительно поинтересовалась пельмешка.

— Меня. И одного моего хорошего друга. Правда, тот борется за справедливость в отряде адвокатов.

— Не ври, ты в тесной дружбе с парковыми воришками! — ее пальчик взлетел в воздух.

— И лучший по раскрываемости в своем отделе, — скромностью я никогда не страдал.

— Раскрываемости чего? — не поняла Цветочек. — Женских сердец и их балконов?

— Дался тебе этот балкон, угораздило же попасть именно к тебе. Пельмешка, я из природного человеколюбия и влюбленности в тебя не напоминаю, что ты напала на меня с электрошокером!

— Допустимая самооборона! — отрезала она. — Ты незаконно, без ордера, футболки и обуви пробрался на мой балкон, а потом и в мою квартиру. Я защищалась. Откуда мне было знать, вдруг ты маньяк?

— Я сразу представился!

— Майор Чингачгук?! — праведно возмутилась Лилечка так, что даже щечки покраснели.

— Приврал немного, это не преступление. А вот в соседней квартире могло бы случиться, если бы уважаемый адвокат все-таки выстрелил!

— У него травмат, это не смертельно!

— Туда, куда он целился, — смертельно, — хмыкнул я.

— Жаль, что не попал, — завелась пельмешка.

— Кому жаль? Мне не жаль!

— Громов, это лечится, — снисходительно сообщила мне Лилечка и добила: — электричеством!

— Меня не берет, забыла?

— Очень бы хотела, но ты все время напоминаешь!

— Привыкай ко мне, — посоветовал я, — это надолго.

— Ровно до того момента, как ты получишь желаемое! Думаешь, я не знаю, для чего ты на подвиги согласился? Завелся, потому что тебе отказали.

Предположим, в первые встречи так и было! Я боролся с рутиной и скукой, а в груди включился азарт и охотничий инстинкт. Желания имеют свойство сбываться, сбылось и мое, только не так, как я загадывал. Жизнь моя действительно обрела краски, но совершенно другого оттенка.

— Хреновый из тебя психолог, пельмешка, — покачал я головой.