Измена. Новая жизнь (СИ) - Тэя Татьяна

Сегодня пятница, мы вместе забираем Алису из школы и едем в кино. Смотрим новый мультик, где действия меняются так быстро, что я иногда не успеваю уловить суть. Очень красочно, ярко и будоражит нервную систему.

Ещё её будоражит большое ведро сладкого попкорна и кола.

— Сплошная запрещёнка, — грожу пальчиком, когда Никита всё это покупает в баре.

— Да ладно, Свет, не каждый день же. Можно ведь иногда и запрещёнку себе позволить.

— Да, мам, — прыгает Алиса вокруг нас, — обещаю, я два раза почищу зубы.

Чистка зубов у нас настоящий камень преткновения. К вечеру Алиса так устаёт от уроков и игр и частенько ноет, что сил нет. Сил нет почему-то исключительно на гигиенические процедуры. Все разговоры, что надо следить за собой, здоровье зубов и чистота — это важно и вообще мальчики любят, когда от девочек приятно пахнет, вызывает у дочери фырканье. Очень надеюсь, что она это перерастёт.

Хотя вот электрическая щётка с Эльзой, которую на прошлой неделе вручил ей Никита, несколько исправила ситуацию.

Улыбаюсь, смотря на него.

У него определённо имеется подход к детям. Он никогда не давит, не действует напрямую. Я знаю, что с детьми надо взаимодействовать через игру, но… иногда терпения на игры не остаётся, а приказам дети не особо охотно подчиняются. У Никиты же безграничный лимит выдержки и увлечённости.

В тёмном кинозале чувствую себя преступницей, потому что мы с Никитой украдкой целуемся. Детский сеанс всё-таки! Но темнота и что-то такое давно позабытое из юности, когда возбуждало всё — прикосновение руки к руке, лёгкий поцелуй в висок, шёпот на ушко, меня заводит стократно. В низу живота затягивается тугой узел, и развязать его может только Никита.

К пяти мы уже дома, приезжает мой отец, чтобы забрать внучку на выходные.

Пока я проверяю собранную заранее сумку на предмет ничего ли не забыли, Никита и папа общаются на кухне. Кажется, они неплохо поладили. Даже мать моя оттаяла. Возможно, когда произошло отрезвление и она осознала, что со мной сотворил Артём, пелена восторга от зятя спала.

А вот за пару встреч с Никитой она оценила нового кандидата.

— Светка, надо брать, — заявила она мне.

В ответ я выдала спокойное:

— Сама разберусь.

— Дурочка, такой мужчина… и смотрит как на тебя… по-особенному.

Мне, конечно, безумно интересно, как это так по-особенному на меня глядит Менделеев. Но, видимо, наши завязывающиеся отношения уже ни для кого не секрет. Даже для Алисы. Ей, конечно, немного грустно, что отца нет рядом. Детская любовь абсолютна и безгранична, но, думаю, она меня поймёт. Со временем.

Можно было бы сказать, когда подрастёт и всё узнает. Но умом понимаю, что не смогу открыть ей всего, что сотворил со мной Артём.

Когда мои уезжают, без сил падаю на диван и выдыхаю.

— Чертовски длинный день.

— Чай, кофе, сок, вино?

— Воды!

Никита усмехается и выполняет мою просьбу.

Потом садится рядом и предлагает.

— Фильм посмотрим?

Моргаю. Какой к чёрту фильм!?

Мы, наконец, остались одни. Между нами искрит. Нет, громыхает и бахает. Мне казалось, нас сдерживала от последнего шага лишь Алиса, а Никита кино посмотреть предлагает?

— Я уже насмотрелась.

— Серьёзно? — поднимает бровь. Кровь по моим венам разгоняется до космической скорости, это я ощущаю по тому, как горит лицо. — Ну и как называлось то, что мы смотрели в кинотеатре?

— Эм… — растерянно тяну я, понимая, что ответа нет. — Не помню. У них у всех такие однотипные называние, знаешь? Не запоминаю я.

— Ну-ну… врунишка.

Его пальцы щекочут мои рёбра, и я хихикаю, это больше нервное, чем от прикосновений.

— Перестань, — отмахиваюсь, а затем хватаю его за руку и внезапно для самой себя, чуть дёргаю.

Но и этого достаточно.

Чтобы Менделеев, не ожидающий подвоха, чуть ли не упал на меня. Хорошо, что успел выставить руки по обе стороны от моих плеч.

— Света?

— Никита?

Мы замираем на секунду. А после… а после будто внутренние скрепы рушатся. И вместе со скрепами наша сдержанность.

Мы оба этого ждали и хотели.

Его губы терзают мои, язык хозяйничает во рту, превращая сладкие поцелуи в более страстные и глубокие.

Между нами вибрируют звуки — это взаимные стоны, которые мы не можем сдержать.

Мои руки обнимают Никиту за талию, побуждая лечь сверху. И когда он это делает, обнимаю его коленями, не желая никуда отпускать.

— Пошли в спальню, — шепчет он между поцелуями.

— Боюсь, я не смогу… не смогу идти…

Никита прикусывает нежную кожу шеи и тихонько смеётся.

А затем рывком хватает меня под бёдра и сажает на себя, чтобы унести по направлению к королевской кровати.

В нас всё — нетерпение, дрожь предвкушения, страсть и нежность. Неловкости нет, есть только безграничное желание доставить друг другу наслаждение.

Я растворяюсь в нём, а он во мне. И позже, лёжа в обнимку, счастливо улыбаюсь.

Никита берёт меня за руку и по очереди целует пальцы.

На безымянном уже давно нет кольца. И даже следа от него не осталось.

Но самое главное, я ощущаю свободу: от Артёма, от прошлого, от обязательств, от собственной неуверенности.

Никита не подавляет, он позволяет мне быть самой собой. Так легко рядом с ним, я и не подозревала, что отношения могут быть другими — приятной прогулкой, медленным танцем двоих, спокойным океаном.

Теперь всё будет иначе. Я это точно знаю.

Глава 30

— Он говорит, что не изменял.

— А ты?

— А я… а я не верю.

На Миле лица нет. Она бледная тень самой себя. Виной всему печальные события в её жизни и беременность тоже, конечно, накладывает отпечаток.

Она вздыхает, смотрит на дно пустой кружки. Чай давно допит, мы в кафе встретились, чтобы немного поболтать и поддержать друг друга. У меня суды и болезненный развод, у неё, по всей видимости, тоже.

— Но он очень настаивает, что не изменял.

— Так может не было?

— Ага, — усмехается совсем невесело. — Не было. Вот и он говорит, что не было. Прямо как твой Артём. И что не знает, как трусики у него в пиджаке оказались.

— Сами залетели?

— Да, на корпоративе и залетели. Он как раз в этом костюме на него ездил.

Мила откидывается на спинку дивана, закрывает глаза и устало массирует затылок кончиками пальцев. Затем стягивает резинку, позволяя светлым волосам упасть свободной волной.

— Обычно мы везде вместе, — поясняет. — И на корпоративах тоже вместе присутствуем.

— А в тот раз чего отсутствовала?

— Да токсикоз мучил, вот и не поехала. — Она замирает и снова печально вздыхает. — И отлично, что не поехала. Всё вскрылось. Лучше сейчас, а не, как мы там говорили, через двадцать лет совместной жизни.

— А что с ребёнком будешь делать? — киваю на живот.

— Как что? Рожать!

— Это понятно. Глебу-то сказала?

— Нет, — смотрит на меня прямо, потом прищуривается. — И ты не говори, если вдруг пересечётесь.

— Конечно, это не моё дело в общем-то. Но, Мил… может стоит сообщить?

— Разберусь, — бурчит. — Позже.

За стойкой начинает громко работать кофе-машина. Выпускает пар, пыхтит и, видимо, взбивает молоко для капучино. Входная дверь открывается, в кафе заходит Никита.

Мила оборачивается, чтобы посмотреть, чего это я застыла и на кого уставилась.

Она усмехается, уже говорила мне, как они удачно вызвали не того говнюка в бар. Действительно, всё что ни делается, к лучшему. Вот и мне таким странным образом, можно сказать, повезло.

— А… твой приехал.

— Мой, — киваю коротко, затем улыбаюсь.

Никита подходит к столику, здоровается с Милой, затем наклоняется поцеловать меня.

А я дрожу от его близости. Это происходит само собой. Напряжение, выливающее в повсеместный тремор конечностей и карусель в голове.

Они с Милой перекидываются приветствиями, Никита выпивает с нами чашечку кофе, оплачивает счёт, хотя мы с Милой и говорим, что не надо. Бросает коротко «мелочи» и, взяв меня за руку, выводит из кафе.