От этой галимой псевдомудрочти хочется блевать. Откидываю голову на спинку кресла, лишь бы не видеть сына. Не ожидал, что тот предаст меня так быстро! Я ведь все для него делал и получил в ответ такую неблагодарность!
- Вот как мы заговорили? А твоя то почему ушла?
- Потому что я придурок.
- Ну, это не в меня.
- Конечно, не в тебя. В соседа, пап. Или вон, в дядю Юру. Дядь Юр, - кричит он в сторону коридора, - тут папе плохо, то ли сердце, то ли голова, то жопа, но что-то его точно беспокоит, вы проверьте, чтоб не помер, а мне сына укладывать пора.
Сын уходит, а ему на замену приносится усатая нянька, которая зачем-то сбрила усы.
- Стас, ты че, - Юрка наклоняется так низко, что я чувствую запах его мятной жвачки, - ты это, сердце что ли? Стас, да не молчи ты, бесишь! Сейчас скорую вызову!
Пока он ищет в кармане телефон, я размышляю, как же докатился до такой жизни. Один, среди незнакомых по сути людей, без семьи, без жены, без сына. Все они ушли от меня, все предали. И случись сейчас что с сердцем, только порадуются на моих похоронах.
Не дождетесь!
- Все нормально, Юр, - кряхчу с кресла я. – Просто устал.
И, кажется, я даже не вру. На меня столько всего навалилось, а рядом нет плеча, которое раньше помогало удержать всю эту тяжесть, вот и сдал, старичок.
Шмелев зачем-то суетится возле меня, видно и правда не хочет, чтоб я сдох. Я пью какие-то таблетки и дурно пахнущие капли. Через час, когда меня отпускает окончательно, секретарь приносит из кафе горячий куриный бульон. Шмурдяк полный. Рита вкуснее готовит. Мысли о жене доставляют боль, и болит там же, где и во время сердечного спазма. В самое сердце!
- Давай все-таки в больничку, - я отмахиваюсь от Юркиной рожи. Пусть не жужжит над ухом. Ну, какая больница, что эти врачи мне сделают?
Нет, мне нужна Рита!
Кое-как кандыбаю до кабинета, беру сумку и ключи от тачки, но в последний момент вызываю такси, вместо того чтобы ехать самому. А дома… меня ждут бардак в комнатах, пустой холодильник, мошки на сгнивших яблоках. Рита жуть как любит яблоки, вот я и купил в самый первый день, когда думал, что она еще вернется. А потом, закрутилось, вот и забыл. Как и вынести мусор – возле двери стоят и воняют три огромных пакета.
- Я дома! – Кричу по инерции, знаю же, что никто не ответит.
Не глядя по сторонам, скидываю куртку прямо на порог и заваливаюсь в кабинет спать. После того как Рита ушла, я ни разу не ложился в спальне. От подушки пахнет ее духами, да так сильно, что я даже находиться в той комнате не могу.
И поэтому жмусь на неудобном диване, в надежде что меня вот-вот вырубит. Я так хочу наконец заснуть! Потому что сны мои гораздо ярче, гораздо правильней любой яви. Во сне я вижу жену. Она возвращается домой, и вместе с ней здесь снова становится чисто, уютно, тепло. Из кухни вкусно пахнет едой, а после ужина мы смотрим фильмы. Те, которые нравятся ей. И я улыбаюсь, глядя на то, как радуется моя девочка.
Зачем-то звенит телефон, наверное, я забыл его выключить. Открываю глаза, тянусь к аппарату, и чуть ли не падаю с дивана. Потому что вижу, как сон и реальность смешались в общую кашу и посреди моей новой жизни возвышается Рита. Старая Рита. Точнее, не старая, а прежняя, как раньше. Красивая, жизнерадостная, в платье каком-то и даже на каблуках.
Почему я уверен, что еще сплю?
Потому что никогда на свете моя жена не выкрасила бы себе волосы в розовый цвет. А во сне вон, до пошлого яркие пряди обрамляют холеное лицо.
Лицо хмурится.
- Волков, как же ты оскотинился, - бурчит она.
Улыбаюсь. Я так скучал по ней, и даже по тому, как она на меня злится.
- Ты пришла, чтобы снова ругать меня? – Улыбаюсь, глядя на нее, такую красивую и родную.
- Нет, Стас. Я пришла, чтобы с тобой развестись.
И только когда она кладет на стол стопку каких-то бумаг, я понимаю, что уже не сплю.
Глава 22. Волков
- В каком смысле, - хмурюсь я, когда понимаю, что все это - Рита, улыбка, странная прическа, запах ее духов - происходит на самом деле. Я могу протянуть руку и коснуться собственной жены, но все еще боюсь сделать это. Вдруг этим снова все испорчу?
- Развод, Волков.
Рита машет перед моим лицом какими-то бумажками, а я немею, от новой волны ее аромата: цветочный, нежный, едва уловимый как солнце в конце марта. Сейчас вспоминаю, что это любимое время года у моей жены. И еще ее день рождения. Господи, никогда раньше не мог запомнить эту чертову дату, а теперь разбуди и я скажу - 29 марта.
- Стас, ты заболел? - наконец Рита замечает, что я не реагирую на ее слова.
Да - кричу про себя. Я заболел! Я почти умер и только ты можешь меня спасти!
Но мне не хочется выглядеть перед женой слабым и потому беззаботно пожимаю плечом:
- Просто ты застала меня не в форме.
Рита бросает на меня короткий, острый взгляд, в котором читается все. И понимание, что я вру. И презрение к тому, как низко я пал. И даже жалость.
Господи, меня жалеет собственная жена!
- Ладно, давай свои бумаги, - шиплю я, и разойдемся. А то у меня куча дел еще.
От этих слов щеки Риты заалели:
- Торопишься к своей Эмме? Очень странно, что там тебе вообще что-то светит. Или моя порча на импотенцию пока не сработала?
Я останавливаюсь и во все глаза смотрю на свою жену. Она сейчас шутит?!
Представить Риту, которая пошла к какой-нибудь бабке невозможно. Но и члены у здоровых мужиков просто так не опадают, и тут можно было даже что-то заподозрить. Вот только я не верю во всю эту мистическую хуедрянь! И судя по довольной моське Риты, не зря.
Она просто меня троллит. Говорит гадости и радуется тому, что мне обидно.
Только вот мне нет. Я счастлив наблюдать за своей женой, видеть ее улыбку, ее полные жизни глаза и даже эти розовые волосы, они ее совсем не портят.
- Рит, давай ближе к делу. О каком разводе ты говоришь?
- О нашем. Я консультировалась с юристом и нотариусом и составила вариант раздела имущества.
Кажется ее ничуть не задели мои сдержанность и равнодушие. Не знай Риту, я бы решил, что ей по фиг на меня.
Но это же невозможно?
Волкова села на кресло перед моим столом, то самое, которое любила занимать, пока я работал, и в несколько движений навела там порядок. Просто переставила какие-то предметы, сложила бумаги стопочкой, а свободное пространство протекла бумажным платком. Белая бумага тотчас окрасилась в цвет пыли.
- Начнем?
Я кивнул. От удивления и шока у меня снова исчезли слова. Господи, как этой женщине удается делать мою жизнь лучше?! Вот так, не прилагая усилий, просто одним своим появлением?
Как она справляется?
И почему я не ценил этого раньше?
Я злюсь. На себя. На Риту. На обстоятельства.
Хватаюсь за ее дурацкие документы, пробегаюсь взглядом по строчкам, лишь бы не думать, какой я дурак, но от прочитанного роняю челюсть на пол.
- Половину фирмы?!
Ну вот, даже голос сорвался на совсем не мужественный писк.
