Бывший. Цена твоей любви (СИ) - Макова Марта

Чувствовал, как щупальца потрошат меня. Сцепил покрепче зубы и сжал кулак. Нужно выдержать и выслушать всё до конца.

– А что стало с ребёнком от суррогатной матери?

– Эта дура потеряла его. – Борис зло хрустнул пальцами. – Решила прокатиться на самокате по набережной и столкнулась с ещё одним таким же чокнутым самокатчиком. Срок был совсем маленьким, и она прекрасно себя чувствовала, подумала, что прогулка на самокате не может навредить беременности.

– И ты решил использовать Лиру.

– Это был крах нашего плана. Мы уже оповестили отца Дианы. Он ждал.

– Что стоило вскружить голову молоденькой девчонке? Подарки, цветы, ухаживания, красивая жизнь. – я цедил сквозь зубы продолжая беситься, представляя, как брат обхаживает мою певунью.

Картинки были красочные, яркие настолько, что пришлось зажмурить до чёрных мушек глаза, только бы не видеть этого.

– Да. – спокойно, словно разговор шёл не о Лире, а о совершенно чужом человеке, подтвердил Борис. – Я решил, что заделаю ей ребёнка. Новую суррогатку искать времени не было, а Лира молодая, здоровая. Потом дам ей денег. Надавлю, если придётся. Уговорю.

Я слушал и не верил своим ушам. Как далеко может заходить подлость, жажда денег. Как легко брат решил судьбу молоденькой девочки, отвёл ей незавидную роль.

– Соблазнить её не составило труда. Лира, как любая женщина, купилась на красивые ухаживания, внимание, цветы и подарки.

По моим меркам, цинизм Бориса зашкаливал, просто сбивал с ног. Я смотрел на брата и всё больше поражался его беспринципности, алчности. Родные ли мы вообще? Может, один из нас приёмыш, как Мишка? Складывалось впечатление, что в нас с Борисом бежит разная кровь.

Брат словно не видел, не чувствовал моего желания вцепиться и вытрясти из него его подлую, чёрную душу.

– Лира была совершенно неопытна и доверяла мне. Я соврал, что предохраняюсь, а она поверила. И очень быстро забеременела.

– Какой же ты гад! – не удержался, просипел сдавленным от бешенства горлом. Сжал кулаки до ломоты в пальцах. – Подлый, циничный мерзавец.

– Да, я такой. – скривился в угрюмой ухмылке Борис. – Продумываю на сто шагов вперёд. Только здесь не рассчитал. Сам влюбился, как ненормальный.

– Влюбился? – я задыхался от гнева. – Разве с любимыми так поступают? Ты себя только любишь. И деньги.

– Представь себе, влюбился. – Борис положил сомкнутые в замок руки на стол и всем телом поддался ко мне. – Ты же знаешь, какая она. Как живой родник. Чистая, звонкая, искрящаяся. Полная жизни. Она одна на миллион такая. Рядом с ней я был живым. Первый раз в жизни почувствовал себя любимым, нужным. Не потому, что богат или умею делать деньги, не как источник доходов, а просто мужчина.

– И предал её! – схватил за грудки, сминая в кулаках хрустящую, отутюженную ткань рубашки. – Ты не просто предал, ты продал её! За наследство тестя! За вонючее бабло! За Диану свою, полоумную!

– Я не хотел забирать у неё ребёнка! – Борис отбросил мои руки, оттолкнул и сам откинулся на спинку кресла. – Я передумал. Искал выход. И нашёл бы, но не вовремя вмешалась Диана.

– Я сам виноват. Настолько увлёкся, что совсем отдалился от Дианы. Не отвечал на звонки, стал реже летать в Испанию. Вся моя жизнь вертелась вокруг беременной Лиры. – Борис устало прикрыл глаза, потёр дрожащей рукой лоб. – Диана была чертовски ревнивой и подозрительной. И настолько взбалмошной, что наплевала на конспирацию и сама вернулась в Россию.

Я следил за каждым его движением. Видел, что ему тоже непросто давался этот разговор. Борис как бы ни пытался спрятать свои чувства под маской хладнокровия, они прорывались неосознанными движениями. Тело предавало его.

– Сняла квартиру рядом с домом, в котором мы жили с Лирой, и следила за нами несколько дней. Потом не выдержала, дождалась когда я уйду, и заявилась прямиком в нашу квартиру. Избила Лиру.

"Наша квартира". По горлу расползалась горечь. Жгучая, разъедающая. Ревность, боль за мою певчую птичку, желание врезать по холёной морде братца, всё перемешивалось в огнеопасный коктейль и грозилось разнести и кабинет, и Бориса, и меня.

– Роды начались внезапно, на два с половиной месяца раньше срока. Я прилетел, как только Лира позвонила. Она плакала. Я смотрел на её разбитые губы, на ссадины на лице и хотел придушить Диану собственными руками. – Борис с хрустом сжал кулаки, скривился в злобной гримасе. – Я ненавидел жену в тот момент.

– Почему же отдал ей ребёнка? Ты не боялся за сына?

– Дианка думала, что Лира – та самая суррогатная мать, которой подсадили эмбрион. И что Мишка – её родной сын. Она любила его.

– Так любила, что чуть не убила?

Кажется, я уже перестал удивляться насколько безбашенной была Диана. И тому, что Борис и сейчас пытается её защищать.

– Знаешь, Мишка же родился очень слабым. У него были проблемы с дыханием. Он почти два месяца провёл в детском отделении, в реанимации. За его жизнь боролись лучшие неонатологи столицы. Диана всё время была с ним. Если не пускали к малышу – сидела под дверями. Она очень хотела ребёнка, мечтала о нём. – в голосе брата, вдруг, появились нотки оправдания. – Мы и сюда перебрались из Москвы только из-за Миши. Ему не подходил столичный климат. Здесь, у моря, у него совсем прекратились приступы. Диана была согласна хоть в тьмутаракань, лишь бы сыну было хорошо.

– Борь, ты должен вернуть Лире сына. – прервал его хвалебные речи о жене.

Брат заткнулся, словно на полном ходу врезался в стену. Скрестил руки на груди, моментально превращаясь в себя прежнего – жёсткого и хладнокровного дельца.

– С чего это? Миша – мой сын и никому отдавать я его не собираюсь.

– Но Лира должна знать, что её ребёнок жив и здоров.

– Зачем? Прошло четыре года, она похоронила его и давно оплакала.

– Это для тебя прошло четыре года, не для неё... Она была Викторией и ничего не помнила благодаря твоей жене. – напомнил я о том, что сделала Диана – Лира должна знать, что Миша её сын.

– И как ты себе это представляешь? Приведёшь её сюда и покажешь Мишу? “Лира, познакомься – это твой сын”?

– Да. Только скажешь ей это ты.

Что-то мелькнуло в глазах Бориса. Словно его осенило. Посетило озарение.

– Приводи. – медленно кивнул и опустил взгляд, пряча под прикрытыми веками свои мысли. – Если тебе её не жалко.

Нутром почуял, что брат снова что-то задумал. Обидеть Лиру я ему не позволю.

– А тебе? Тебе было её жалко? Как ты жил все эти годы, Борь? Как спал? Спокойно? – знал, что взывать к его совести бесполезно, но, чёрт возьми, хоть какие-то зачатки этого чувства у него должны быть? – Как вы с Дианой жили? Совесть не мучила? Отнять ребёнка и убить его мать, чтобы не мешалась под ногами?

– Я не убивал её. – прорезалась сталь в его голосе. – Я её любил. И если бы Диана не вмешалась, не стал бы забирать Мишку. Я уже был готов оставить его Лире. Я придумал бы что-то ещё. Но Диана сообщила отцу, что родила. Сразу. Прямо в роддоме, пока Лира была под наркозом.

Если это любовь, то я Юрий Гагарин! Меня рвало на части от его слов.

– С любимыми так не поступают! Слишком дорого обошлась твоя “любовь” Лире. – мой голос скрипел, я с трудом удерживал себя, чтобы не врезать брату ещё раз. – Ты пошёл на поводу у Дианы. Сломал жизнь молоденькой девочке, а твоя жена пыталась убить её! Ты доверил ребенка Лиры алкоголичке и истеричке!

– Она не пила тогда. – повысил голос брат. – Да, была взбалмошной, но не пила! Это началось потом. Я только сейчас понял, что с Дианой происходило. Это была не только ревность. Она совершила преступление и её мучила совесть.

– Вот это навряд ли. – я усмехнулся. – Скорее страх. Боялась, что правда рано или поздно всплывёт. Про то, что у вас обоих отсутствует совесть я уже давно понял.

Глава 21

Я ждала этого звонка, но, увидев родное имя на экране телефона, замешкалась. Сделала два глубоких вдоха, усмиряя захлестнувшую волну волнение, и нажала на значок "ответить".