После развода. Первая жена (СИ) - Кариди Екатерина

И даже больше.

- Аня, - начал он, медленно подступая. - Выслушай меня.

Каждый шаг приближал ее к нему, а у него сносило голову от ее близости.

- Зачем? – ее голос прозвучал резко, как удар для него.

Анна обернулась и отошла к столу, сводя на нет его усилия приблизиться. Показала на документы.

- Зачем это было нужно?

Он посмотрел на ее паспорт. Неужели неясно? Имя - самая надежная защита, которую он мог дать ей. Но его нежная и хрупкая жена не видела ничего и не хотела слышать. Не хотела знать, что этим режет, уничтожает его.

- Зачем это тебе? – повторила. – Чтобы ты и дальше мог играть в свои игры?

- Игры? - Он жестко усмехнулся, ощущая болезненный укол в груди.

- Сегодня жена, завтра не жена, послезавтра опять жена. А невесту свою, куда при этом денешь? Тоже запрешь ее как меня, чтобы она отрабатывала тебе долг, или это только мне была оказана такая честь? Хотя нет, все ведь взаимозаменяемы, а право выбора остается за тобой!

Его заливало горечью, а в груди пекло так, словно там ворочался раскаленный гвоздь.

- Да, Аня! – взревел он, хватая ее за плечи. - Только для тебя! И у меня никогда не будет другой! Не веришь? Вот!

Усадил ее в кресло одним движением, она же пушинка для него, такая легкая. А сам враз оказался на коленях между ее ног. Выдернул нож, крепившийся на ремне штанов, и вложил ей в руку.

- Вот. Ударь меня, если не веришь. - Резко рванул полы своей рубашки, открывая грудь. – Сюда бей, не ошибешься.

- Прекрати! – она попыталась оттолкнуть его, выбросить нож.

Но он не дал, мягко сжал ее руку своей, направил себе в грудь и резко подался вперед. Нож ткнулся в него, но это было ничего, ничто по сравнению с той выжигающей душу болью.

- Ты с ума сошел… - она все-таки дрогнула. - Что ты сделал?

- Я умру за тебя, Аня.

Секунда, бесконечно долгая. Она закусила губу, в глазах заблестели слезы. Потом коснулась другой рукой его груди, стирая кровь.

- Какой же ты придурок, Господи… неужели ты не мог словами сказать...

А он выдохнул:

- Я не умею словами. Мне так проще.

Аня была шокирована. Такой дикий выплеск чувств, неожиданный, несвойственный ему. Он же крайне тяжелый и непредсказуемый, жесткий, немногословный. Настоящий робот. Да у него же на каменной физиономии обычно ни одной эмоции!

И эта кровь на ее руках.

Говорят, кровь не врет? Все врет. Абсолютно.

Но в том, что он сказал сейчас, Демидов ей не врал.

Арсений с этим вырос. Никаких эмоций, только железная воля, все, что мешает, должно быть нещадно отсечено. Мужик должен заниматься делами. Дела превыше всего. Рост, успех, остальное неважно.

У мужика не должно быть уязвимых мест. Нужно всегда быть в форме, твердо стоять на ногах. Или ты стоишь, или ты упал. Если упал – ты труп. Отец вбивал это ему в голову, еще когда он был мальчишкой.

Чувства – слабость. Показать чувства, тем более, сказать об этом открыто, – значит, дать оружие против себя.

- Я, - он снова выдохнул. – Не умею говорить про  это .

Хрипло усмехнулся и качнул головой.

Потому что он уже сделал это.

Фактически прокричал о своей слабости на весь мир. Теперь только слепой, глухой или слабоумный еще не понял, что Анна значит для него больше, чем месть за смерть отца и весь его бизнес нахрен. Но мир больших денег не терпит слабоумных, тут все соображают быстро.

Он обозначил приоритет. Не надо гадать, как долго они будут соображать, в чем его главная уязвимость. Теперь только вопрос времени, когда эта алчная свора бывших «друзей» и партнеров во главе с Прохоровым открыто набросится на него.

Плевать. Он еще не упал и падать не собирался. Попробуют полезть — он был готов и мог с этим разобраться.

И нет, Арсений не жалел ни о чем, оно того стоило.

***

А у нее просто не было слов. Ну ненормальный же! Ей хотелось то ли заплакать, то ли отшвырнуть его от себя, то ли прижать крепко. Он решил за нее.

- Аня, - хрипло выдохнул. – Я объясню, дай срок. Сейчас только позволь…

Прижался лицом к ее животу и затих. А потом резко втиснулся торсом между ее ног, притянул за талию, заставляя выгибаться в спине, и стал целовать. Так исступленно, голодно и жарко, что она потерялась в этом.

Несколько бесконечных секунд, самый настоящий провал, но она все-таки вынырнула.

- Стой, стой! – стала отталкивать его от себя. – У тебя кровь, тебе нужно врача!

Он наконец поднял голову, в глазах еще горящее марево, но хрипло хмыкнул:

- Что, выпачкал я тебя? Прости.

Так и есть, а она и не заметила. И у него теперь вся грудь была в крови. Странная ассоциация проскочила у нее, какая-то тревожная.

Но она уже отбросила эту мысль.

- Прекрати! Рану надо обработать.

- Оставь, - он отмахнулся.

Но все-таки выпустил ее из объятий. Потом провел большим пальцем по ее губам и проговорил:

- Обещай, что придешь завтра утром на пляж.

Слишком жадно он смотрел. Слишком было похоже на то, что он назначал ей свидание. Да неужели? Почему все так через одно место?

Но было в этом что-то. Аня не смогла отказать, кивнула:

- Хорошо, обещаю.

А у него глаза ярко вспыхнули, потом он поднялся на ноги и обронил:

- Отдыхай сегодня.

И вышел.

Аня медленно выдохнула. В который раз он перевернул все с ног на голову. И теперь у нее уже не получалось ощущать себя жертвой. Это раздражало. Но она собиралась думать об этом после. А пока хотела просто встать и пойти в ванную помыться.

Но в этот момент отворилась дверь, а в комнату буквально влетела та женщина, старшая над прислугой, экономка. На миг застыла, в испуге уставившись на нее:

- Что с вами?! Донна, у вас кровь!

Ахнула и быстро-быстро затараторила что-то, прикрывая рот. В ту же секунду в комнате оказался ее телохранитель Владимир, оглядел Аню хмуро и сосредоточенно.

- Анна Александровна? – шагнул к ней.

Оба уставились на нее. Она так и сидела в том кресле, а ситуация уже становилась абсурдной.

- Со мной все хорошо, - проговорила Аня. – Это господин Демидов случайно поранился.

Сама понимала, насколько глупо это звучит, но уж как есть. Повисла пауза, эти люди по-прежнему на нее странно смотрели, как на какой-то идол. Ане совершенно не хотелось, чтобы они надумывали себе что-то.

- Владимир, - сказала она наконец. – Мне кажется, господин Демидов не придал значения тому, что поранился, а это может быть серьезно. Пусть его осмотрит врач.

Телохранитель понял, кивнул и сразу вышел. А эта женщина, ее прислуга все еще выглядела взволнованной, однако уже овладела собой и проговорила:

- Донна, вы не обедали. Прикажете подать сюда? Или, если хотите, можно сервировать для вас столик в патио?

Во внутреннем столике была виноградная беседка и плетеная мебель.

- Давайте во внутренний дворик, - сказала Аня. – Примерно через час.

- Да, донна, я поняла, через час все будет готово, - женщина склонила голову и удалилась.

Воцарилась тишина. Аня застыла в кресле, глядя наружу сквозь витражную стену и стискивая подлокотники. Она испытывала смятение. Глупо отрицать.

Но ведь то, что не убивает, делает нас сильнее, верно? В конце концов, он сам дал ей оружие против себя. Но…

В какой момент ты осознаешь, что начинаешь понимать другого человека? Что некоторые вещи могут оказаться не такими, как ты привыкла считать?

«Не надо этого, - сказала себе Аня. - Самый опасный путь, на который ты можешь ступить – это начать придумывать ему оправдания!»

Поэтому – НЕТ.

Но дело в том, что она уже частично понимала какие-то его мотивы. И то, что такой человек, как Демидов, попросту не вписывается в обычные рамки, тоже. Да, он зверь. Самый настоящий. Крупный хищник. Жестокий и кровожадный, если провести аналогию с миром животных. Но опять же по аналогии с животным миром. Кто может осудить хищника, за то, что он ест мясо? Разве это его вина? Он так устроен.