Пристойное поведение (СИ) - Вечная Ольга

Мы оба в панике.

— Типа того? — черт, и снова я спрашиваю. Вижу, как шикарные веснушчатые сиськи покачиваются, пока их хозяйка садится в такси, за которое я щедро плачу. Мне физически больно ее отпускать, у меня не было нормального секса уже несколько недель. Напоследок с Региной мы долго смотрим друг на друга растерянно, она не из тех, кто легко соглашается спать с женатыми, я, оказывается, из тех, кто предупреждает о штампе заранее. Наконец, я улыбаюсь и говорю: «Удачи тебе». Она делает движение, намереваясь выйти, но я качаю пальцем:

— Ну-ну, договорились же, без мудаков, — и гордо указываю на себя двумя большими пальцами. Ей это нравится, она смеется. Кажется, она благодарна мне за то, что я отнесся к ней по-человечески. Это неприятно. В том плане, что настолько шикарная, милая девушка, как Регина, достойна лучшего отношения, любви и, возможно, даже поклонения. А она искренне радуется, что я не стал ее использовать. Боже, девчонки, что же вы с собой делаете и зачем?

Такси отъезжает от обочины, чтобы встать в пробку десятью метрами далее. Закон подлости в действии. И все двадцать минут, пока машина с черепашьей скоростью плетется в направлении поворота, мы с Региной сверлим друг друга глазами. Я так и стою на обочине, она обернулась. Курю одну, вторую, третью просто жую, так как натощак — это перебор.

Москва, мать ее. Сам город, кажется, против моего пристойного поведения. Наконец, рыженькая отворачивается, не дождавшись знака, что я передумал. Я меня такая ярость охватывает, что припечатываю ладонью по столбу.

Окей, я совершил правильный поступок, но на душе от этого не легче. Трахаться — приятно, трахаться пьяным или обкуренным — чертовски приятно, так как становишься изобретательнее. Сейчас же я трезвый, неудовлетворенный и злой. В последнее время я постоянно злой, спокойно себя веду только при Веронике, и то только потому, что знаю — она подобное терпеть не станет. А оставаться в полном одиночестве мне совсем не хочется.

Ноутбук прилично раскалился, пока ждал меня в машине, поэтому некоторое время мрачно гляжу на черный монитор, пью еще более черный кофе в том же кафе, в котором отшил сумасшедшую красотку. Ее стульчик по-прежнему чуть отодвинут. Пальцы касаются клавиатуры, около часа я пишу сценарий первой серии, грызу одну зубочистку за другой. Не люблю работать в кафе, здесь нельзя курить, одна радость — музыка, что гремит в ушах.

«норм?»

«норм, Егор, но я проголодалась. Если тебе не с кем сегодня ужинать, то могу составить компанию». Еще одна динамщица. Но то, что происходит между мной и Вероникой — мне нравится. Чем больше я ее хочу, тем легче через некоторое время после облома становится на душе от того, что удержался. Рядом с ней я постоянно в… приятном настроении, но при этом становлюсь будто… чище. Ожидание добавляет остроты. Нервы накаляются, желание заостряется, но уже не жжет так, как поначалу. Самоконтроль. Наверное, все хорошее в нашей жизни начинается именно с него.

Потом, конечно, у нас все случится, но это будет позже, с ней я хочу по правилам, тем более, они не сложные.

Стульчик рыженькой занимает симпатичная, совсем молоденькая девушка, улыбается. Достаю из уха левый наушник, вопросительно смотрю на нее. Не знакомы — это определенно точно.

— Вы так быстро печатаете. Научите меня? — спрашивает она, обольстительно улыбаясь.

В туалете я подхватываю ее под бедра, рывком поднимаю вверх и прижимаю к стене. Я жадно целую ее шею, срываю с груди топ, и обхватываю губами сосок, под сладкие женские стоны втягиваю его в рот. Тише, красавица, заметят ведь. У меня нет терпения снимать с нее трусики, просто сдвигаю их в сторону. Я настолько положителен, что на секунду задумываюсь о том, что она исцарапает себе гибкую спинку о шершавую стенку, но через мгновение эта информация не имеет смысла, потому что…

Я встряхиваю головой, провожу руками по волосам, на ощупь они грязные. Кажется, галлюцинации у меня стали случаться уже без грибов. Криво улыбаюсь и отвечаю:

— Боюсь, что эти способности врожденные, — извиняюсь, пожимая плечами.

Девица окидывает меня презрительным взглядом, поднимается с места и уходит. Интересно, а когда станет легче?

Базовые мужские инстинкты основываются на том, что необходимо стать самым сильным и привлекательным самцом, чтобы заделать детей как можно большему количеству лучших самок, воспроизвести себя в нескольких новых, более совершенных копиях. Окей, в чем заключается моя жизнь?

В чем моя цель?

В том, чтобы словить больше кайфа, обдолбавшись чем-то редким и особо дорогим?

Наверное, все же я достаточно умный для того, чтобы оценить этот путь как пропащий.

Остается искупление. Не спешите бросать блог, хотя сисек, и правда, что-то маловато стало. Допустим, реинкарнация действительно существует и жизнь не зря бьет Егора Озерского, я должен чему-то научиться, прежде чем сдохнуть. Я даже не сомневаюсь, что хэппи-энда в моей сказке не случится, все ведет к тому, что я помру от скуки в одиночестве, но прежде я хочу понять, как это — держать в руках что-то настоящее.

А для этого мне, как минимум, придется окружить себя настоящими людьми. И пару раз, ну, для разнообразия, поступить правильно.

«норм?»

«не знаю».

Черт. Ноут в сумку, сумку на плечо и через несколько минут я уже в бюро. Товарищ с переломанным носом, как ни в чем не бывало, общается с одним из менеджеров на предмет памятника, Вероника упоминала, что уже больше месяца никак не получается утвердить эскиз. Прохожу мимо него, оценивая долгим взглядом. Чуть меньше полумиллиона — вот сколько денег он принесет соседке после завершения работы, аванс уплачен, художник работает. Художник, честно говоря, задолбался, и мне его немного жаль.

Стучусь и заглядываю в кабинет к соседке, она разговаривает с какой-то женщиной, занята. Главное, что в порядке, не ревет и не прячется под столом. Вроде как второй раз бить по морде не за что, а жаль. Делаю знак, что все окей, я тут как тут, к бою готов. Занимаю место на диване в коридорчике, достаю ноут, поглядывая на Августа, который, кажется, прирос к стойке и уматывать нахрен не собирается. Но эта территория — моя, а график работы у меня свободный, так что пусть делает выводы сам. Минут через пятнадцать он проходит мимо меня в сторону кабинета Вероники, и я командую:

— Стоять.

— А я-то надеялся, ты через пару недель куда-нибудь денешься, — говорит, останавливаясь напротив. — У меня к Веронике Павловне сугубо деловое предложение, — он оглядывается и улыбается, — ничего больше.

Отрицательно качаю головой.

— Хорошо, понял, я подожду еще немного. Как насчет выпить чего-нибудь в соседнем баре и заодно поговорить о нашей общей знакомой и моем деловом предложении? Уверен, тебе будет очень интересно узнать некоторые детали.

— Как насчет того, что ты свалишь отсюда на*уй?

— Однако, видимо, неважный из тебя писатель, словарный запас до смешного убог. Без мата ни одной сформулированной мысли.

— А когда и он заканчивается, в дело идут кулаки. Так что… — дальше цензура, милый мой читатель.

— Да, яркая девочка, вижу, что зацепила, пасешь ее сидишь. И я даже знаю чем: она порочная. Вроде бы вся из себя правильная, но вместе с тем — чертовка, жрица. Сам повелся однажды, до сих пор забыть не могу. Наплевал даже, что ребенок передо мной и посадить могут, все мысли она мне спутала. И тебя, вижу, Озерский, из семьи уводит. Про жену совсем не вспоминаешь? Она у тебя тоже очень ничего.

Я откладываю ноут и рывком поднимаюсь, он с небывалой прытью бросается к выходу, ого. Плохой у тебя вкус, Вероника. Когда выбегаю из здания следом, он уже в машине. Курю, наблюдая, как автомобиль удаляется. Еще раз увижу, точно прибью гада.

Привет, блог.

Вот так — покупаешь квартиру, обставляешь ее, приводишь женщину, а потом сваливаешь в съемную нищебродскую хату, и еще переживаешь, как бы кто не узнал, опасаясь общественного порицания и презрения. На трезвую голову все это воспринимается даже забавно.