Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
- Даже если нас разлучат, все равно буду любить тебя.
- Второй раз я, наверное, не переживу.
- Клянусь, если такое случиться, однажды я отыщу тебя.
- И мы опять восполним утраченное?
- Да.
Поцелуи, стоны, смятые, влажные от пота простыни, скрип кровати, смех и шепот. И крепкий сон, когда не осталось сил двигаться.
Его сдернули с кровати и сразу же ударили по лицу. Таня закричала, но на нее набросили простыню, еще хранящую запах секса, и утащили, взвалив, словно мешок, на плечо.
Леонид не различал лиц бьющих его людей, а вскоре уже и не мог различать: глаза заплыли, и дышать было нечем. Он кашлял кровью, стоя на коленях, а вокруг замерли незнакомцы и тихо ждали, когда он сдохнет. Получив сообщение по рации, так же тихо покинули квартиру, оставив Леньку валяться на полу. Голого, как ребенок, и такого же беспомощного.
Татьяну он больше не видел. Две недели в больнице и ненавистный белый потолок, в который он смотрел, желая ослепнуть от этой белизны.
Приходил навещать Ванька и, пряча глаза, вертя в руках бейсболку, рассказал, что Баркас исполнял роль ухажера Татьяны по ее же просьбе. Она его использовала так же, как Леню. И скорее всего, если бы Ленька не пришел на день рождения, то сейчас на больничной койке лежал бы Борька Самохин. А все потому, что Татьяна не хотела выходить замуж за сына друга семьи, и устроила такой демарш, чтобы тот отказался от нее, застав в постели с другим. Но он не отказался. Свадьба состоялась в Греции десять дней назад.
Ванька все бубнил и бубнил, а у Леньки в голове звучал тихий шепот: «Даже если нас разлучат, все равно буду любить тебя».
Мама спала тут же в палате, разговаривала с сыном, смеялась и плакала, но он молчал и слушал голос, который обещал: «Клянусь, если такое случиться, однажды я отыщу тебя».
Белый потолок, запах хлорки, писк мониторов.
И через несколько дней, как аккорд, ошеломивший еще больше:
- Ленечка, поднимайся, умер твой отец.
Леонид никогда не видел отца. Ни наяву, ни даже на фотографии. Он где-то существовал, даже в одном с сыном городе, но никогда не изъявлял желания встретиться с ним. По мальчику, когда он осознал, что не нужен отцу, била обида, потом появилась злость, за ней последовало равнодушие. Мама тоже уходила от разговора. Единственное, что Леня знал, он носит фамилию и отчество отца. В его свидетельстве о рождении не было прочерка, а отсутствие имени одного из родителей казалось ему еще более унизительным.
«Я бы хотела, чтобы ты был Гавриловым, как я и наш дед, но тетя Саша настояла».
Какую роль Александра Михайловна играла в их семье, Ленька не задумывался. Она находилась рядом столько лет, сколько он себя помнил. Но, взрослея, начал понимать, что мать и тетя Саша не были простыми подругами, их связывала какая-то тайна, разгадать которую мальчишке было не по силам.
Но настал тот день, когда семейные скелеты вывалились на свет.
Он стоял перед гробом, в котором лежал совсем еще не старый человек. Лет пятьдесят от силы. Теперь Леня понимал, на кого он был похож: густые темные волосы, тронутые на висках сединой, такой же прямой нос. И даже родинка на скуле, чуть ниже уха.
«Умер в одночасье. Кровоизлияние в мозг», - услышал он шепот за спиной. А с другой стороны гроба женщина в черном и две девочки. По их лицам можно было догадаться, что это дочери Скворцова-старшего. Сестры по отцу.
Леониду хотелось уйти. Он чувствовал кожей, что его рассматривают. Кто-то с любопытством, кто-то с ненавистью. У матери дрожали руки, поэтому Леня взял ее за пальцы, чтобы успокоить и самому почувствовать тепло родного человека. Если бы не Александра Михайловна, стрельнувшая в предупреждении глазами, он ушел бы и увел растерянную мать, которая даже ростом стала меньше.
Распорядитель указал на три места, Леня сел посередине. Александра Михайловна успокоительно похлопала его по колену, которое начало нервно отплясывать.
А за спиной шелестел шепот. Спрятавшись за носовыми платочками и черными вуалями, сплетничали те, кто тоже должно быть входил в местную «знать».
- Сын! Сын пришел!
- Вылитый Скворцов. Такой же красивый.
- А я не знала, что у него есть сын. А рядом с ним кто?
- Слева жена. Она врачом работает.
- А Клавдия тогда кто ему?
- Она гражданская, а та настоящая, он так и не развелся. Все потом, да потом. Теперь Клавка локти кусает.
- Девчонкам достаточно перепадет, ничего выживут. Катались, как сыр в масле, теперь малость поприжмутся.
- Выходит, сын от первой жены?
- Нет, она, говорят, бездетная. От любовницы. Она справа от сына сидит.
Мать вздрогнула и втянула голову в плечи.
- Мы должны уйти, - прошептал Леонид побелевшими губами.
- Сиди, - тихо, но внятно произнесла тетя Саша. – Так надо.
Через полгода Леонид стал владельцем завода, целого парка машин, в который кроме легковых входили подъемный кран и пара длинномеров с прицепами, и трехкомнатной квартиры где-то в Болгарии.
Все, что он сделал, чтобы заполучить такое богатство – сходил к нотариусу и выписал генеральную доверенность на имя Александры Михайловны.
Разговор с матерью был мучительным. Она прятала глаза и плакала.
Большой город для девочки из деревни стал серьезным испытанием. В институт не поступила, назад в скучную жизнь возвращаться не хотелось. Устроилась кассиром в коммунальную контору, которая предоставила общежитие, записалась на бухгалтерские курсы, а в деревню наезжала по выходным, чтобы проведать отца и набрать продуктов. И все складывалось хорошо, пока в контору не зашел жилец дома 32.
Ему нравилось, как краснела Тося, стоило ей сказать самый незамысловатый комплимент, ее чистые глаза, наивные рассуждения, а потом выяснилось, что и она не равнодушна к Сергею, в чем, также смущаясь, однажды призналась. У них было лишь одно свидание, закончившееся беременностью.
Тосю убили холодные глаза Скворцова, когда она робко постучалась в дверь.
«Не приходи больше, я женат».
Она пришла, когда настало время родов. Возвращаться в деревню боялась, не пережила бы позора, денег не хватало, с работы попросили уйти, а потом и вовсе не пустили в общежитие, выставив вещи за дверь.
«Я больше не обращусь, ты меня вообще никогда не увидишь, просто помоги. Один раз», - она вынуждена была унизиться. Стояла перед красивым мужчиной и умирала, стесняясь своего распухшего тела, «коровьей морды», так часто наблюдаемой у беременных на последних сроках, одежды с чужого плеча, которая сидела нелепо.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
