Понять. Поверить. Простить (СИ) - Леонова Светлана

Бабушка внимательно выслушала меня, все время качая при этом головой. Она очень была напугана, когда увидела, как меня запихивают в машину, и сразу же позвонила отцу. Тот сразу же отправился домой, но уже не успел застать кого-либо. И теперь по телефону пытался разобраться в том, что произошло.

После разговора с отцом, бабушка повернулась ко мне и печально произнесла.

— Не будет тебе жизни в этой семье. Нужно уйти.

Я грустно покачала головой.

— Не позволят ведь, бабуль. Сама вон видела — насильно вернут.

— Я тебе помогу.

— А как же папа, что ты ему скажешь?

— Ну так мать я ему или нет? Должен же он уважать мои решения. Ну или просто мириться с ними.

Через много лет спустя я буду с благодарностью вспоминать все то, что сделала она для меня. Она дала мне пропуск в новую, иную жизнь, спокойную, полную надежд. И вернувшую мне веру в любовь.

Глава 15

Глава 15

Август 2008 года.

Эля внимательно оглядела свое отражение в зеркале. Юбка-карандаш, идеально сидящая на бедрах, и белая блуза, плотно застегнутая на все пуговицы. Строго, но со вкусом, должно подойти, подумала она. Сегодня ей предстояло прийти на собеседование в крупную юридическую фирму. Несколько недель назад Эля наконец-то получила диплом об окончании университета и теперь надеялась устроиться на постоянную работу. Собственно говоря, ей и переживать-то особо не нужно было, потому как там ее уже с полгода ожидали: повезло с преддипломной практикой и по распределению Эля попала в «Правовой партнер», где на нее обратили внимание и даже пригласили после окончания обучения устроиться на работу.

Рядом раздались маленькие неуклюжие детские шажочки, и Эля, обернувшись, с легкостью подхватила на руки дочку и прижала ее к себе.

— Анечка, мамочке нужно идти, отпусти ее, — раздался женский голос и в комнату вошла женщина лет семидесяти. Мария Николаевна была соседкой Эли и на сегодня она согласилась посидеть с маленькой Аней.

Эля поцеловала дочку и потрепала ее по волосам, таким же темным как и у ее отца. Анечка была копией Стаса — такие же черные глаза, такой же нос, только чуть вздернутый, как у нее самой, узкий подбородок.

— Нюсечка, мама скоро придет, — ласково проговорила Эля. — Слушайся бабушку Машу.

Мария Николаевна проводила Элю до двери и закрыла за ней.

"Ну, веселей — не робей," — подбодрила Эля саму себя и поехала в офис фирмы. Обычно дорога занимала минут двадцать, но сегодня как назло везде были одни пробки. Эля, привыкшая всегда приезжать заранее, и сегодня осталась верна себе и выехала на час раньше. Сидя в душном автобусе, она безразлично разглядывала скопившиеся в пробке машины, а мысли ее были совсем далеки от предстоящего собеседования. Почему-то именно сейчас на нее нахлынули воспоминания.

Июнь 2006 г.

После того, как я убежала из дома и вернулась к бабушке, мы стали думать, как же мне поступить дальше.

Идею принять предложение Макса я отмела сразу же. Не нужны мне жертвы с его стороны. К тому же мне даже представить было страшно, что Стас, будучи другом Максима, узнал бы о нашей свадьбе. Это было бы предательством с моей стороны.

Бабушка благоразумно предположила, что раз мать уже один раз насильно меня попыталась вернуть домой, то не побрезгует повторить свои попытки. К тому же было страшно за моего еще не родившегося малыша — я даже представить себе боялась, что еще она может придумать, чтобы избавиться от него. Поэтому я теперь лишний раз на улицу не старалась не выходить. Отец звонил несколько раз: спрашивал о моем самочувствии. Но я с ним не разговаривала.

Бабушка как-то подозрительно молчала и только ее ежедневные посещения соседки выдавали бурно развитую деятельность. Через несколько недель она положила передо мной паспорт и другие документы. Я непонимающе уставилась на нее.

— Это твоя новая жизнь. У соседки невестка работает в ЗАГСе, поэтому вот держи. Теперь ты Эвелина Викторовна Золотовицкая.

— Очуметь, — только и вырвалось у меня. Я рассматривала документы на новое имя. Теперь я другой человек. Теперь нет больше Эвелины Колчиной. И стало даже как-то страшно. Страшно перед новым неизвестным будущим.

Я все еще раздумывала, куда бы мне теперь податься, но и тут у бабушки уже было все заготовлено: она дала мне адрес квартиры.

— Туда поедешь, — сказала она мне, помогая собирать мои вещи. — Там живет моя одноклассница Никитина Мария Николаевна. Собственно живет-то она в соседней квартире, а эту ей купил сын для того, чтобы можно было ее сдавать и на эти деньги жить. Я с ней обо всем договорилась.

Как же мне тяжело было расставаться с ней — я не могла найти в себе силы разлепить свои объятия.

— Ну, будет тебе, — я почувствовала, как бабушка погладила мою голову. — Все будет хорошо. Только больше не плачь — негоже новую жизнь слезами начинать.

И я уехала в эту самую новую жизнь. Оставила все позади, хотя груз прошлого все еще оставался на моей душе, и я знала, что никуда он не денется. Но самое главное — я теперь получила надежду на будущее мое и моей маленькой крошки.

Я все-таки еще пыталась найти Стаса — еще до того, как Эля Колчина исчезла, я всячески пыталась найти о нем информацию — но все было тщетно. Потеряв всякую надежду, я обратилась за помощью к Максу. Я знаю, что с моей стороны это было чудовищно эгоистично и даже жестоко. Но я знала, что если мне кто-то и смог бы помочь, то это только он. Но, к сожалению, даже Макс не смог ничего узнать. Он только сказал, что Стас в срочном порядке уехал в Германию с отцом и больше не вернется. Иной информацией он не располагал.

Было очень тяжело видеть, что Макс еще на что-то надеется, хотя, конечно же он сам уже давно догадался, что я не приму его предложение. Но видимо он жил по принципу: «Надежда умирает последней». Прекрасно зная, что уж кто-кто, а Макс сумеет сохранить в тайне то, что ему доверишь, я буквально заставила его поклясться мне, что никому ничего о моей беременности не скажет.

Почему я так сделала — наверно потому, что к тому времени я уже потеряла всякую веру в любовь Стаса: мне было больно от того, что он так упорно игнорирует меня, больно от того, что мною так бесцеремонно поиграли и выбросили, не удостоив даже прощальных слов.

Итак, Эвелины Колчиной больше не было. Теперь вместо нее появилась Эвелина Золотовицкая. Я перевелась в другой институт, крутилась как могла — все для того, чтобы иметь возможность оплатить за проживание, а также прокормить себя и родившуюся чуть позже Анечку. Я денно и нощно переводила научные трактаты каких-то докторов, профессоров и кандидатов, которые мне присылали по интернету, переводила исковые заявления и другие документы. Это более-менее помогало выжить. Откуда я тогда черпала силы — до сих пор не могу понять. Видимо это инстинкт сохранения. Иногда, когда появлялась возможность, бабушка приезжала нас проведать, и всегда старалась что-нибудь привезти, несмотря на мои сильные протесты.

Мысли Эли постепенно вернулись к маленькой дочке, и Эля едва заметно улыбнулась.

Анечка — ее маленькое солнышко. Она оказалась настолько похожей на Стаса, что порой Эле казалось, что на нее смотрит не маленькая девочка, а ее отец. Сейчас малышке уже полтора годика, она научилась ходить — пусть еще неуверенно, неловко падая на маленькую попочку. И глядя на дочурку Эля всегда мысленно благодарила Стаса за это прекрасное маленькое создание, которое теперь наполняет весь смысл ее жизни, заставляет жить дальше.

Эля понимала, что где-то в глубине души она все еще верила Стасу, любила его. Но ей нужно было жить дальше, нужно было обеспечивать будущее ИХ ребенку. И потому старалась загнать поглубже все свои эмоции, кроме ОГРОМНОЙ любви к дочери — да, в отличие от своей никудышной матери, Эля готова была подарить все свои чувства своей малышке.

***

Эля слабо помотала головой — давненько она так не задумывалась о прошедших событиях. Наверно все потому, что сейчас она также стоит на пороге новой жизни. Если сегодня все получится и ее возьмут работать в компанию, то их с Анечкой жизнь поменяется. К сожалению, всецело уделять внимание дочери Эля больше не сможет и придется нанять няню до тех пор, пока Анютка не сможет ходить в садик. Но приходится чем-то жертвовать ради их же собственного благополучия.