Испытание для невесты - Хоанг Хелен

– Ты просишь, чтобы я… танцевала с ним? – сдвинула брови Эсме.

– Если этого хочется тебе.

Он говорил правду. Пусть она будет счастлива, даже если у него разорвется сердце.

– Понимаю, – промолвила Эсме.

По ее щекам потекли слезы. Она смахнула их рукой и сделала глубокий вдох.

Он заставил ее плакать…

– Эсме…

Она отвернулась и пошла к лестнице.

Она найдет Квана. Она будет счастлива.

У Кая в мозгу что-то щелкнуло, и рассудок отключился. Его бросило в жар, в ушах зашумела кровь. Ноги сами несли его через комнату, руки обнимали девушку за плечи и притягивали к себе. Ее слезы разрывали ему душу. Он вытер влагу пальцами.

– Все хорошо, – прошептала она. – Не волнуйся. Я…

Он приник губами к ее губам, и его пронзило острое, неизведанное чувство. Шелк. Сладость. Мягкость. Эсме.

Почувствовав, как она напряглась, Кай пришел в ужас. Господи, что он натворил?

Но в ту же секунду Эсме обмякла и ответила на поцелуй. От мыслей осталось голое пепелище. Из пепла восстал неистовый животный голод, что Кай так долго держал на цепи. Он провел языком по ее губам, Эсме застонала и приоткрыла рот, и его охватила первобытная радость победы. Он овладел ее губами, почувствовал тепло ее тела. Вкус ванили, клубники… женщины.

Эсме таяла от поцелуя. Ее никогда так не целовали – словно это вопрос жизни и смерти. Сначала Кай двигался осторожно, будто изучая ее, но быстро обрел уверенность. Болезненные прикосновения его жаждущих губ и властного языка все больше ослабляли девушку. Колени подкашивались. Остановись Кай в эту минуту – она бы заплакала. Она желала большего, много большего. Она изнемогала от желания.

Кай застонал и провел руками по ее спине. Ниже, еще ниже. Она сжалась.

Он притянул к себе ее бедра, и в живот Эсме уперлось что-то твердое. Она потрясенно ахнула, точно пронзенная электрическим разрядом, и выгнулась, схватившись за лацканы его пиджака – иначе упала бы. Теснее, еще теснее. Она прижималась к нему, пытаясь раствориться в нем… и этого было мало: до боли хотелось прикасаться к его телу, исследовать, познавать. Сопротивляясь неодолимому желанию, Эсме еще крепче вцепилась в лацканы пиджака, а он целовал ее лицо, покусывал мочку уха, впивался губами в шею. Комната закружилась, отделяя их от остального мира. Для нее в этот момент не существовало ничего, кроме объятий Кая, его губ, его сильных рук. Нужна была опора – кровать, стена, стол, что угодно. Она страстно желала его, и он был готов, как никогда…

– В суп положили слишком много масла, – громко произнес знакомый голос. – А рыба… О господи!

На лестнице застыли, словно живая картина, его мать и тетушки. Эсме с Каем резко оторвались друг от друга.

Покраснев, Эсме дрожащими руками оправила платье, а дамы продолжили спуск.

– Добрый вечер, Ко Нга, – сгорая от стыда, сказала Эсме и вежливо кивнула тетушкам.

Кай пригладил волосы.

– Добрый вечер, мама. Добрый вечер, Ди Ан, Ди Май, Ди Туйет.

Отведя глаза, он поджал распухшую нижнюю губу.

Мамочки! Он весь в помаде!

– Подожди, Ан Кай…

Эсме протянула руку к его лицу, но остановилась на полпути. Он взял ее руку и поднес к своей щеке.

– Что там?

– Помада.

Эсме тщетно терла пальцем уголок его покрасневшего рта.

– Не сходит.

Она думала, что Кай разозлится, однако его губы расплылись в улыбке, а на щеках появились ямочки, и у Эсме потеплело на сердце.

– Ох, молодежь! – посетовала одна из тетушек, а остальные захихикали в кулаки, как школьницы.

– Нашли место, – строго сказала Ко Нга, а сама не могла сдержать улыбку. – Марш домой. На вас люди смотрят.

Порывшись в огромной сумке, она протянула Эсме пачку салфеток и потащила своих спутниц к выходу. Как только женщины скрылись за дверью, Эсме хотела стереть с лица Кая помаду, но он увернулся, вновь нашел ее губы и стал целовать ее, теперь неторопливо и нежно. Эсме комкала в руках ненужную салфетку. Запустив пальцы в волосы девушки, Кай наклонил ее голову назад, чтобы было удобнее целовать.

Кто-то кашлянул. Эсме сделала попытку высвободиться, однако Кай обхватил ее крепче и прижал к себе. Оглянувшись через плечо, она увидела Квана, который стоял, скрестив руки на груди, и широко ухмылялся.

– Старшее поколение начинает расходиться, – заметил он. – Наверное, вам лучше… гм… перенести встречу в более укромное место. Того и гляди, доведете кого-нибудь до инфаркта.

Кай перевел взгляд с брата на Эсме и немного ослабил хватку.

– Едешь со мной или хочешь остаться?

– С тобой, – прошептала она.

Его лицо вновь озарила чудесная улыбка.

– Тогда пойдем.

Эсме смущенно поправила волосы, не зная, как теперь вести себя с Кваном. Тот вовсе не казался сердитым или обиженным. Наоборот, у него был подозрительно довольный вид. Может, он специально это подстроил?

Кван пожал брату руку, одновременно обнимая и похлопывая по спине.

– Звони, если что. Спокойной ночи.

Он подмигнул Эсме и в два шага взлетел по лестнице наверх. Эсме неловко помахала ему вслед. Разжав руку, Кай увидел маленький блестящий пакетик. Щеки Эсме вспыхнули, но улыбка не покинула ее лица. Кван – лучший брат на свете.

– Как думаешь, у меня будет сегодня шанс этим воспользоваться? – спросил Кай, внимательно вглядываясь ей в глаза.

Эсме закусила губу, борясь с охватившим ее волнением, подняла упавшую на пол книгу и сказала, обернувшись через плечо:

– Надеюсь.

Глава 16

Кай ехал домой, не помня себя. У него так стучало сердце, что они только чудом не попали в аварию. Презерватив в кармане жег бедро, точно осколок раскаленного железа. Секс с Эсме. Секс с Эсме. Даже в таком лихорадочном состоянии он отдавал себе отчет, что не должен этого делать. Надо держаться от нее подальше. «Девочка любит мальчика, мальчик любит девочку».

Что, если она в меня влюбится? Я не могу…

«Нет, – убеждал он себя. – Она ясно дала понять, что не питает никаких надежд. Что до собственных опасений приобрести зависимость, с этим я справлюсь. Слишком далеко я зашел и слишком сильно этого хочу. Все люди занимаются сексом. В том числе и Кван, иначе зачем бы носил с собой презервативы».

Кай остановил машину, и они пошли к входу. Он не впервые возвращался домой вместе с Эсме, но сейчас все было по-другому. Воздух казался упоительно сладким, хотя душистый жасмин рос во дворе с незапамятных времен. Сверчки стрекотали громче обычного, а огромные звезды, сиявшие в кронах деревьев, никогда не были такими яркими.

Эсме смотрела на него из-под ресниц, прижимая к груди книгу. Она облизала губы, и Кая вновь охватило безумное желание их поцеловать. Пытаясь овладеть собой, успокоить выпрыгивающее из груди сердце, он вдруг вспомнил, что может ее целовать, когда захочет. Она сама разрешила.

Прижав девушку к двери, Кай овладел ее губами и застонал от страсти, когда она сдалась и ответила на поцелуй. Он всегда боялся, что Эсме его оттолкнет; ее согласие пьянило сильней вина. Что еще она ему позволит? Насладившись вкусом губ, Кай переместился на шею, и там остался след от поцелуя. Охваченный первобытной радостью пещерного человека, он нежно прикоснулся губами к розовому пятнышку. Эсме наклонила голову, давая молчаливое разрешение продолжать; он поддался непонятному инстинкту и прикусил нежную кожу. Эсме замерла.

Я сделал ей приятно. Она нежна и податлива. Со мной, только со мной. Моя.

Затаив дыхание, Кай осуществил то, о чем мечтал все эти недели: обхватил руками чудесные маленькие полушария груди. Эсме и не подумала отстраниться. Кай почувствовал под пальцами отвердевшие соски, осторожно погладил их и с трепетом выдохнул, когда глаза девушки затуманились и она закусила губу.

Что еще ей нравится? Что нужно, чтобы ей стало так же хорошо, как мне сейчас? Я должен сделать ей приятно, чего бы это ни стоило.