Я тебя не отпущу (СИ) - Коваленко Мария Сергеевна

— Клим Хаванский, ты записался в психотерапевты и собираешься лечить меня сексом?

Вопрос звучит как шутка, но Диана не улыбается. Наоборот, смотрит напряженно, будто боится ответа.

— С ним у нас всегда было лучше, чем с разговорами.

Чтобы эта упрямая женщина не додумалась сбежать, заключаю ее в кольцо своих рук.

— Тебя не было два года. Каждый из нас жил своей жизнью. Предлагаешь забыть это и сразу прыгнуть в кровать?

— Почему нет? Норматив по свиданиям мы перевыполнили еще в прошлый раз.

— Ну, знаешь ли... Тогда ты перевез меня в свой дом еще до первого похода в ресторан!

— И за несколько недель под одной крышей чуть не сдох от спермотоксикоза.

— Это было в прошлом. А теперь... Тебе мало опыта на барной стойке?

— Обещаю, я больше не буду спешить. Будем вспоминать друг друга постепенно.

— Ты сам себя слышишь?

Диана просовывает между нашими телами руку и кладет ее на мою ширинку. Для отклика не нужно даже шевелить пальцами. Словно дрессированный, член мгновенно наливается и требовательно упирается головкой в молнию.

— Это не твои проблемы. — Пока не стало совсем больно, ловлю узкую ладонь и целую каждый палец. — И нет... я не собираюсь спускать пар с кем-то еще на стороне.

Судя по тому, как вздрагивают длинные ресницы, с последним угадал. Именно о другой женщине Диана и подумала.

— Ты сумасшедший.

— Я бы сказал, целеустремленный.

— Из-за своего упрямства ты только сильнее разочаруешься.

— Звучит как «я согласна».

Будто все это какая-то глупость, она тихо вздыхает и отворачивается.

— Сколько у нас времени? — Я смотрю на дверь детской.

— Клим... не говори, что собрался прямо сейчас...

— Просто ответь!

— Минут сорок, скорее всего. — Диана сглатывает. — Обычно Ника спит около часа.

— Отлично. Больше я и сам не выдержу.

Отпустив Диану, встаю с пола. И пока моя потрясающая женщина, кажется, пытается вспомнить, как пользоваться ногами, снова подхватываю ее на руки и несу в спальню.

***

Агент, который нашел мне этот дом, попал в яблочко. В отличие от моей собственной жилплощади, здесь все словно создано для женщины. И вагон горшков с разной зеленью, и обои с легкомысленными цветочками. И кровать... без балдахина. С четырьмя удобными столбиками и перекладинами вверху — в случае неудачи всегда можно повеситься.

— Клим, мне все же кажется, что это плохая идея. — Диана с опаской оглядывается на постель, но хотя бы не вырывается.

— Давай кое-что попробуем. — Я аккуратно ставлю ее на пушистый ковер и тут же начинаю расстегивать рубашку.

— Я... я не готова. — Она с тревогой наблюдает за моими движениями.

— А тебе и не нужно.

Я уже знаю, что сейчас предложу. Совершенно безумная затея. Издевательство над самим собой в чистом виде. Но когда у нас с Дианой было просто?

— Послушай... Сейчас середина дня, у меня впереди работа. У тебя, наверное, тоже... — Видимо поняв, что словами меня не пронять, она начинает пятиться к двери. — Если хочешь попробовать, можем перенести на вечер. Послезавтра, например. Или на следующей неделе. Я должна закончить два важных проекта, и тогда...

Не дав ей договорить, резко сокращаю между нами расстояние и прижимаю к пухлым губам указательный палец.

— Свечи и икебану оставим на другой раз. — Я убираю ладонь Дианы с дверной ручки. — А сейчас у нас будет петтинг.

— Петтинг? — Серые глаза становятся круглыми.

— Самый целомудренный, какой только возможен, — спешу успокоить.

— Не понимаю...

— Я разденусь. Догола. А ты будешь ко мне прикасаться. — Сам не верю, что произношу это вслух. — Как хочешь. К чему хочешь. Если побоишься прикасаться, можешь просто смотреть.

Намекая, на что именно придется смотреть, расстегиваю ширинку и сквозь белье поглаживаю каменный член.

— Ты извращенец, — звучит скорее с интересом, чем с осуждением.

— А еще мазохист.

Отбросив в сторону рубашку, я освобождаю член полностью — тяну трусы и брюки вниз. Закончив с ними, быстро избавляюсь от носков.

— Как у тебя это получается?.. Рядом с тобой я постоянно чувствую себя блаженной.

Диана протягивает руку и почти касается меня. Лишь в самый последний момент отдергивает ее.

— Блаженные абсолютно свободны. — Я сам беру ее ладонь и кладу на свою грудь. — Они не в курсе херни про «нельзя» и «можно».

— Считаешь, это хорошо?

Пальцы на груди оживают. Скользят вправо, задевая сосок, и плавно стекают вниз.

— «Хорошо» не то слово. — Вздрагиваю всем телом, когда острые ноготки чертят линии вдоль пресса. — С тобой это всегда охуенно.

Ощутив первое касание ниже, я задерживаю дыхание и усиленно вспоминаю, что такое логарифмы, корни и прочая ерунда.

Глава 40

Глава 40

Диана

Чувствую себя ненормальной. Рядом обнаженный мужчина, самый красивый из всех, кого я встречала. С роскошным мускулистым телом и горящим взглядом. Позади кровать — достаточно широкая, чтобы можно было изучить на ней всю Камасутру. Полный комплект триггеров, от которых я просто обязана забиться в угол и превратиться в изваяние. Но вопреки всему, нет никакой тревоги.

Ничего не напоминает о том, что случилось на складе. Против воли жду, когда же меня накроет, когда вновь опустятся руки и возбуждение сменится паникой, однако этого не происходит.

Искалеченная система безопасности даже не думает включать сигнализацию. Нет ни удушья, ни слабости. Вместо того чтобы закрыться, безумно хочется принять странные правила игры и попробовать.

— Будь со мной нежной. — Губы Хаванского изгибаются в самую грешную улыбку на свете.

— Ты уже пробовал такое с кем-то? — Я целую этого мерзавца в плечо, а руками продолжаю изучать толстый, увитый венами член и тяжелую мошонку.

— В этом я девственник. Считай, что ты меня сейчас дефлорируешь, — хрипит Клим, тяжело дыша.

— Больно, наверное?

Не знаю, что на меня находит. Смелость пьянит, как крепкий алкоголь.

— Не то слово! Кажется, яйца уже готовы взорваться.

— Всего за минуту?

— Минуту и два года.

Клим закидывает руки за голову и расставляет ноги на ширину плеч.

— Это было твое предложение. Я не просила.

Спускаюсь губами ниже и веду языком по шоколадному пятачку левого соска. Повторяю то же самое с правым.

В ответ обрушивается целый водопад ругательств. Одни я слышу впервые. Другие — сочетание несочетаемого — откровенная пошлость и похвала. Третьи... просто маты.

Никогда не любила такие словечки. Побочный эффект воспитания в профессорской семье — жесткое разделение на черное и белое, на табу и лексикон приличной девочки. Даже бывший муж, будто чувствовал, никогда не произносил ничего подобного в нашей кровати.

Но сейчас от всех этих витиеватых эпитетов и диких сравнений становится легко и жарко. Клим словно благословляет на любые пытки, любые издевательства над своим телом.

— Мне нравится эта терапия. — Вдыхаю его аромат.

Немного терпкий, мускусный, но чистый, без примеси мужского парфюма или женских духов.

— А уж как мне... — Кадык на горле Клима дергается. — Загнуться можно.

— Можем придумать стоп-слово. Когда станет совсем плохо, я отступлю. — Обвожу языком идеальные кубики пресса и целую чуть ниже пупка.

Раньше и не задумывалась, нравятся ли мне выбритые мужчины, а сейчас веду губами по гладкому бархату кожи и чувствую, как во рту собирается целое озеро слюны.

— Кончила, — скрипя зубами, отвечает Клим.

— Что? — не понимаю, о чем он.

— Стоп-слово. Кончила. — Он задирает голову вверх и тяжело сглатывает. — Когда скажешь его, тогда и будет финал.

— Боюсь... не сегодня.

Кажется, кто-то так и напрашивается на медаль «За героизм на любовном фронте». Наверняка, такой не существует, но Клим Хаванский достоин того, чтобы ее учредить.