– Ладно, малыш, – вдруг как-то устало выдыхает мужчина, резко меняя свой тон с враждебного на примирительный, – Я просто помогал Миле с переездом и выслушивал ее нытье про твоего отца.
– Дим, я…
Психика не понимает, как реагировать. Секунду назад мужчина грозно надвигался на меня, заставляя мое нутро сжиматься от страха, а теперь он вновь ласковый и нежный.
– Помню-помню, – он подходит вплотную и обнимает меня, – Мы договорились не вмешивать в наши отношения твоих родителей и мою сестру.
– Да, – киваю, не чувствуя никакого облегчения.
Вроде тело расслабляется потихоньку, но спазм внутри все равно оставляет после себя ноющую боль.
Я не похожа на саму себя. Бледная, похудевшая, дерганная – не понимаю, что со мной происходит.
Какой-то туман в голове, который никак не проходит. Но вот Дима сильнее прижимает меня к своему телу, и вроде все становится не так уж плохо.
Вдруг мое состояние – это такая цена за любовь к человеку, которого мне нельзя любить? Потому что если мама узнает, с кем я встречаюсь втайне от нее, то она не просто разозлится.
Это нож в спину самому близкому человеку, и я прекрасно осознаю все последствия.
Я могу потерять маму, но если выберу ее сторону, то потеряю Диму…
И, находясь меж двух огней, я стала терять саму себя.
– Когда ты познакомишь меня со своей мамой? – тихо шепчет мне в макушку мужчина, ласково поглаживая по спине.
Он что читает мои мысли?
Напрягаюсь от его вопроса, не зная, что ответить.
– Чего молчишь, Уль? – теперь уже очередь Димы напрягаться, потому что я никак не реагирую на его слова.
Вдруг поглаживания по спине прекращаются, и объятия резко превращаются в тиски.
Дима хватает меня за подбородок и насильно заставляет задрать голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза.
– Мне третий раз спросить? – с раздражением говорит мужчина.
– Я…, – напоминаю себе блеющую овечку, которая разучилась разговаривать, – Рано знакомиться с мамой.
– А я думаю, в самый раз, – с ухмылкой отвечает Дима, отстраняясь от меня.
Объятия разрываются, и мне резко становится холодно. Обхватываю себя руками, пытаясь хоть немного согреться, но не помогает.
Дима уходит в спальню, а я следом за ним. Как послушный зверек.
– Мама…, – начинаю тщательно подбирать слова, – Она не поймет сейчас меня. Она пока… не способна услышать и принять.
– Дак давай я ей сам все объясню, – отвечает мужчина, начиная раздеваться.
У Димы немного странная и дурацкая привычка – он никогда не складывает одежду в одно место. Спортивная кофта летит на кровать, штаны он оставляет рядом с собой, футболка падает на прикроватную тумбочку. Трусы и носки тоже остаются где-то на полу.
Собираю за ним вещи, потому что не привыкла к такому бардаку. Подаю чистое полотенце, и Дима скрывается в ванной.
– Позвони ей, – кричит сквозь шум воды он, – Назначь ужин в ее любимом ресторане на следующую субботу.
– Дим, – тоже стараюсь говорить громко, чтобы меня было слышно, – Мама просто не будет нас слушать.
– Я же сказал, – закипает мужчина, – Что все объясню ей сам.
– Это плохо кончится, – предпринимаю еще одну жалкую попытку, – Давай…
– Так, – перебивает меня он, – Через неделю, в субботу, мы ужинаем с твоей мамой, и это не обсуждается.
– Хорошо, – сдаюсь.
А, может, Дима прав?
Зачем тянуть, если правда все равно вылезет наружу. И чем раньше я все расскажу маме, тем меньше будут последствия.
– Вот и умница, – тон Димы опять меняется на ласковый, – А теперь раздевайся и иди ко мне. Быстро!
Глава 32
Первые секунды я еще не до конца осознаю, что сейчас произошло. Мы на земле, соседи все повылазили из окон и охают. Кирилл продолжает ругаться себе под нос, и первый встает, протягивая мне руку.
Хватаю ее, и тут же оказываюсь на ногах. Голова от такого резкого движения начинает кружиться, перед глазами все плывет.
– Оль? – взволнованно реагирует Кирилл, когда меня ведет в сторону, – Тише-тише.
Мужчина придерживает за плечи и сажает на лавочку у подъезда, начиная отряхивать колготки и пальто от земли.
– Не надо, – убираю его руки, потому что это мельтешение перед глазами только сильнее провоцирует головокружение и пульсацию в висках.
– Я вызываю скорую, – зло бурчит муж, – Я найду этого уеб…
– Не надо! – строже повторяю, взрываясь, – Кого ты собрался искать? Какого-то идиота, который решил погонять во дворе? К сыну своему поезжай, а меня оставьте в покое!
Кирилл ничего не отвечает на мой выпад. Зло поджимает губы и садится рядом.
– Скажи мне одно, – вдруг перевожу тему, когда головная боль немного стихает, – Зачем ты заказывал аниматоров на выписку из роддома?
То ли это последствия шока и удара при падении, то ли мой незакрытый гештальт. Но те фотографии, которые Мила так восторженно показывала мне в первую нашу встречу, постоянно всплывают в памяти.
Кирилл такой счастливый. С ребенком на руках. А рядом не менее счастливая Мила с цветами.
И все это не бьется у меня с желанием мужа вернуть нашу семью.
– Я не заказывал никаких аниматоров, – отвечает мужчина. Хмурится, словно достает из памяти давно забытые воспоминания, – Я просто приехал в роддом забрать сына и его мать. А вся эта мишура уже там была. Мы сфотографировались пару раз, чтобы у Феди были нормальные воспоминания о себе маленьком, – с какой-то обреченной усмешкой говорит он и повторяет, – Нормальные…
– Знаешь, – признаюсь ему, – Я ненавижу тебя за измену, за вранье и даже вот эти, – сглатываю тяжелый ком в горле, – За эти жалкие попытки склеить то, что уже ну вот никак не склеить.
– Оля…
– Подожди, – перебиваю мужа, – Ты поступил подло, мерзко. Ты растоптал меня. Но знаешь, если бы ты изменил и бросил своего сына. Если бы ты сделал вид, что его не существует, чтобы не потерять меня, я бы возненавидела тебе еще больше.
И это правда. Не представляю, что было бы со мной, явись тогда Мила со слезами, что Кирилл заделал ей ребенка и сбежал в кусты.
– А теперь, – прошу шепотом, чтобы не подкармливать любопытство соседей, – Садись уже в машину и занимайся своим ребенком, а мне нужна тишина и спокойствие, чтобы нормально отдохнуть.
Не жду, что он мне ответит. Тут же встаю и скрываюсь в подъезде.
Квартира меня встречает в легком беспорядке, которые остался еще с наших сборов в ресторан. На диване в гостиной валяется моя одежда, в раковине на кухне лежат грязные тарелки с засохшим кремом от торта.
На столе бокалы, а на подоконнике пакеты с подарками.
Всего сутки прошли, а я как будто пережила целую жизнь. Не самую лучшую.
Снимаю с себя дурацкое платье, которое в какой-то момент начало сжимать все тело, врезаясь швами в нежную кожу. Беспорядочно скидываю туфли, чувствуя, как пальцы приятно сводит от ощущения свободы.
Хватаю по пути чистое полотенце и ухожу в ванную.
Горячая вода обжигает тело, оставляет красные пятна на коже, но еще она отлично отрезвляет. Стою так минут пятнадцать или двадцать, пока тело не начинает походить на большой красный помидор, а потом резко переключаю кран на холодную воду, чтобы остудиться.
Душ помогает – я даже начинаю чувствовать бодрость в теле, и упадническое настроение куда-то испаряется.
Так даже лучше. Пора привыкать, что теперь моя жизнь вот такая.
Без Кирилла, без ожиданий какого-то чуда.
Кто там говорил, что в пятьдесят пора в белую простыню заворачиваться и ползти в сторону кладбища?
Смотрю на себя в зеркало и понимаю, что мне еще очень далеко до дряхлой и одинокой старухи. Да, в моей жизни вряд ли будет новый брак и другая семья. С этой бы справиться.
Но кто мне мешает быть счастливой? Пока только я сама, не отпуская прошлую жизнь.
Достаю телефон из сумочки, чтобы проверить все уведомления и натыкаюсь на свежее сообщение от Зои:
«Этот придурок Алешенька устроил вчера такой визг. Угрожал нам с девками и в итоге написал заявление на твоего Кирилла».
