Девочка, я тебя добью(сь) (СИ) - Кьяр Яра

Но что делать? Общежития ждать до февраля, а я с ума сойду до того времени! Вернуться домой? Может, не готова я была к самостоятельной жизни? Может, зря все затеяла?

На эмоциях достаю телефон, утираю слезы и звоню маме.

— Что, одумалась, наконец? — первое, что слышу от нее, вместо приветствия.

— Привет, — отвечаю ей с улыбкой, чтобы голос не казался расстроенным.

— Звонишь прощения просить? — самодовольно произносит мама.

— Просто решила узнать, как у вас дела, — непринужденно отвечаю ей, хотя уже возникает мысль бросить трубку.

— А какие могут быть дела? Дочь, вон, неблагодарная, слиняла из дома. По дому нихрена никто не помогает, только нервы треплют! — высказывает она и добавляет: — Домой когда собираешься возвращаться?

Разговор с мамой оказывается действенней оплеухи. Сразу отпадает все желание возвращаться домой.

— Мам, я не собираюсь возвращаться. Какое-то время поживу на съемной квартире с одногруппницей, а в феврале в общежитие перееду. Я ведь писала тебе. Нет у меня больше сил и возможности мотаться каждый день туда-сюда и тратить на дорогу по шесть часов в день. Я не успеваю ничего и устаю очень, понимаешь?

— И че ты мне тогда звонишь? — хмыкает она. — Деньги кончились, и решила у меня выклянчить?

— Ничего я не решила! И деньги у меня есть. Я просто позвонила узнать, как у тебя дела. И все!

— И откуда ж у тебя деньги могут быть? — усмехается.

— С летней подработки остались! И со стипендий откладывала! И сейчас на подработку устроилась, так что можешь не волноваться, твои деньги мне не нужны!

Она будто специально выводит меня на эмоции!

— Тю! А я уж думала мужика какого-нибудь нормального нашла, чтобы обеспечивал тебя. Хотя, какой на тебя мужик то клюнет? Разве что совсем бестолковый. Ты ж ни черта делать не умеешь!

— Все, понятно. Спасибо за приятную беседу! — со злостью выпаливаю я и бросаю трубку.

Ну и что за тупая идея была звонить маме⁈ Только сильнее расстроилась и разозлилась. Зато реветь без остановки уже не хочется, а уж возвращаться домой — тем более. Спасибо, мама, поставила мозги на место!

Глава 35

Решаю, что ни в какой долбаный магазин не пойду, а деньги Ольке потом верну. Пусть сама покупает, что ей нужно, я в прислугу не нанималась!

Вот только что делать сейчас? Пойти некуда, на улице не погуляешь, при таком-то морозе. А в квартиру не хочу возвращаться — вещи Тимура постираны, и домой он уедет нескоро. Если вообще уедет.

Решаю, что останусь здесь, на лестнице. Достаю наушники из кармана, втыкаю в телефон и начинаю слушать музыку, прислонив голову к стене. Изредка мимо меня проходят другие жители дома и с подозрением косятся. А я стараюсь не обращать на них внимания, хоть и все равно неприятны их косые взгляды. Кажется, будто все кругом знают о том, что произошло сегодня, и люто осуждают меня.

Сижу в подъезде уже который час. Одна песня сменяется другой, а я, то реву, то успокаиваюсь, то снова реву… Пялюсь в окно напротив, за которым кружит снег, а вижу Тимура… Вспоминаю его темные глаза, в которых можно утонуть и пропасть навсегда, его соблазнительную лукавую улыбку. Его невероятно сексуальное тело и нежные руки…

Ощущаю, как кто-то осторожно трогает меня за плечо. Соседи, что ли, решили все же выставить неизвестную на улицу? Или Алёна уже с работы вернулась?

Оборачиваюсь и вижу Тимура… Уже одетый, видать, вещи успели высохнуть. И что ему надо от меня⁈

— Чего тебе? — грубо спрашиваю его, вытащив наушники.

— Почему здесь сидишь?

А тебя разве это волнует⁈

— Тебе-то какое дело? Хочу и сижу, — фыркаю в ответ и отворачиваюсь.

— Может, поговорим? — мягко спрашивает он, сев на ступеньку рядом со мной.

— И о чем же? — горько усмехаюсь я.

— Ну, например, о том, почему ты здесь. И почему плакала.

Я машинально провожу ладонью по щеке и растираю слезы, которые не успели высохнуть. Блин!

— Просто хочу побыть одна, а дома вы с Олей. Что может быть непонятного⁈

— И почему ты хочешь побыть одна? — продолжает напирать Власов.

Боже мой, да что ты привязался⁈ У самого мозгов недостаточно, чтобы понять? Или это новый этап твоих издевательств?

— Потому что настроения нет! С мамой в очередной поссорилась! — выпаливаю я, частично говоря правду.

Если промолчу, то он точно примет все на свой счет.

— Оу, сочувствую, — протягивает он.

— Да не нужно мне твое сочувствие! — вскакиваю на ноги и быстро поднимаюсь по лестнице к своей квартире. — И вообще, с чего я вдруг должна разговаривать с тобой на личные темы? Мы с тобой не друзья и даже не приятели, так что просто отвяжись и больше не подходи ко мне!

Забегаю в квартиру и хлопаю дверью. Бросаю Олины деньги перед зеркалом, скидываю с себя вещи и пулей лечу в свою комнату. Хлопаю дверью во второй раз и падаю на кровать, уткнувшись лицом в подушку.

— Наська? Это ты? — раздается Олин голос из коридора.

— Я! — выкрикиваю ей.

— А где продукты? Где торт? — изумляется она спустя несколько минут, видимо, не обнаружив покупок на кухне.

— Не было торта! И вообще, магазин закрыт! Деньги твои на зеркале! — кричу ей в ответ.

И ты тоже отвяжись от меня! Ни видеть, ни слышать тебя не хочу!

— Не поняла… Насть, че за дела? — возмущается она и заходит в мою комнату.

И тут у меня просто срывает башню. Вообще перестаю себя контролировать, подрываюсь с кровати и, стиснув челюсти, цежу:

— О чем это ты?

— В смысле⁈ Ты должна была сходить в магазин! Кучу времени тебя дома не было, а теперь возвращается с пустыми руками! Так не делается!

— Серьезно? Не делается⁈ Ну так подними свой зад, отлепись от своего ненаглядного Тимура и сама сходи в магазин! Привыкла жить на всем готовом, королева долбаная!

Оля аж рот раскрывает от изумления. Да и я сама себе удивляюсь, честно говоря.

— Слышишь, ты, курица ощипанная! — верещит Олька и хватает меня за волосы. — Ты ко мне не лезь, поняла⁈ И нехрен мне говорить, что делать, а что нет! Без сопливых разберусь!

Я, конечно, не приемлю драк, да и никогда у меня не было подобных ситуаций… Но тут внутри что-то щелкает, и я цепляюсь за волосы Ольки в ответ.

И тут в квартиру возвращается Тимур…

— А-а-а! Пусти меня, ненормальная! — демонстративно орет моя соседка, цепляется ногтями в больную руку и еще сильнее тянет за волосы, заставляя меня нагнуться.

Ну а я, естественно, сильнее тяну ее волосы в ответ.

— Сама отпусти! Первая набросилась! — рычу сквозь зубы, пытаясь стерпеть боль в руке.

— Эй, вы че тут утроили? Больные, что ли? — выдает Тимур и пытается разнять нас.

— Это она больная! Накинулась на меня! — чуть не плача, пищит Олька.

Вот же зараза!

— У тебя галлюцинации уже! Весь мозг себе перекисью выжгла! — язвлю ей в ответ, а у самой уже непроизвольно слезы накатываются на глаза от боли в руке.

— Все! Хватит! — орет Власов так, что обе застываем на месте. — Оля, быстро отпустила ее и вышла из комнаты!

Я отпускаю Ольку первая. Она тоже послушно выполняет то, что ей сказали, пулей вылетает из моей комнаты и Тимур прикрывает за ней дверь.

— Насть, приди в себя, — вкрадчиво произносит он, удерживая меня за плечи, и пристально смотрит мне в глаза. — Она ни в чем не виновата. Если хочешь разборок, так устраивай их со мной.

— Ты что, шутишь сейчас? — горько усмехаюсь я, не сдержав слез. — Я не собиралась ее трогать! Она обвинила меня…

— Не нужно ничего объяснять, я все и так понял, — перебивает меня он.

И что ты понял? Что я набросилась на Ольку из-за тебя? Я, значит, во всем виновата⁈

— Просто уйди сейчас, ладно? — прошу его и закусываю губу от обиды.

Он послушно уходит и закрывает за собой дверь. А я вновь падаю на кровать и, уткнувшись в подушку, безудержно реву.

Отчаяние и беспомощность сменяются злостью на грани ненависти. Желание покончить с Власовым раз и навсегда становится таким ясным и четким, как никогда раньше. Утираю слезы, раскладываю ватман и чертежные принадлежности на полу и начинаю переделывать работу Власова. Единственный способ сейчас отвлечься — заняться чем-то сложным, забирающим все внимание на себя.