Мне сейчас хочется залепить ей мощную пощечину, чтобы пришла в себя. Это надо же, эта противная идиотка всё ищет виноватых в том, что лишилась спонсора.
- Знаешь, что, - подпираю подбородок ладошкой, - я верну тебе прежние губы, если хочешь. Вколю лонгидазу – будешь, как новенькая. Не бойся, за мой счет – уточняю, увидев заметавшийся страх в её глазах. – Только дело не в губах. И не во мне, чтобы ты там не думала. Бывают мужчины с червоточиной. Вот Игорь такой. Что ты не делай, всё равно гнильца полезет.
- Это с тобой он такой! – с вызовом заявляет Анжела. – У нас временная размолвка. Я верну всё, что потеряла.
- Что ты потеряла, деточка? – С театральной жалостью интересуюсь я. – Возможность посещать гостиницы и сауны? Съемную квартиру?
- Не твоё дело. Коли свою лонгидазу...
Набирав в шприц раствор наклоняюсь над Анжелой. Она опять в стерильной шапочке, высокая грудь нервно вздымается. Глазки бегают, как у испуганного тушканчика, следя за каждым моим движением.
Всё, как неделю назад. Но всё совсем по-другому.
- Готовься. Будет неприятно. И... За тобой должок!
37. Ждать двоих
- Всё. Через час будут заметны улучшения. - Стягиваю с рук перчатки. - Обычно я прошу пациенток побыть под моим наблюдением, но тебе остаться не предлагаю. Через неделю - окончательный результат.
Анжела недоверчиво прикасается к губам. Боится, что я ей вколю что-то опасное, от чего она покроется чешуёй?
- Не трогать! – Рявкаю на неё, и Анжела испуганно убирает руки. - Если бы хотела навредить, то вколола бы пару миллилитров ботокса в платизму. В подчелюстную зону. Чтобы ты рот свой могла только по назначению использовать – для еды и разговоров, а не ублажения моего бывшего мужа.
Анжела беспокойно трогает подбородок. Но, вспомнив, что я к нему не прикасалась, успокаивается.
- Не знала, что так можно... – Бурчит, сползая с кресла.
- Много чего можно, ты даже не представляешь сколько. На приёме у других косметологов береги платизму. Как специалист тебе говорю.
Распахиваю дверь и наблюдаю, как Анжела просачивается в коридор. На прощанье окидывает меня пылающим от ненависти взглядом.
Ни благодарности, ни извинений. Ничего!
Потрясающая наглость.
- Надеюсь, инцидент с нашей клиникой исчерпан. На повторный приём не жду!
С грохотом захлопываю за Анжелой дверь.
Падаю за стол и зажимаю виски холодными пальцами. Неимоверно бесит эта тупая дурочка.
В дверь робко заглядывает пациентка. Осторожно блеет:
- Лилечка Михайловна, я не поняла, заходить-то можно?
- Да, да... Конечно, Варвара Степановна.
Подхватываюсь с места и, чтобы скрыть нервозность, расстилаю на кресле новую одноразовую простынь.
- Давайте посмотрим... – взяв себя в руки, поворачиваюсь к пациентке. – Видите, как хорошо пилинг сработал, а вы ещё не хотели. Цвет лица совсем другой стал. Посвежели, будто из санатория. Невестка ваша что сказала?
Говорю что-то этой милой пожилой женщине и стараюсь отвлечься.
Всё-таки человеческая глупость и неблагодарность раздражают меня больше всего. И ничего с этим не поделать. Видимо Игорь с Анжелой передают друг-другу эти качества, как вирус, воздушно-капельным путем или изначально, с рождения, им инфицированы.
Тем скорее нужно вытаскивать оттуда Дениску.
Мы разговариваем с ним каждый день по телефону, но в гости ко мне он не торопится. Рассказывает, что много занятий, очень устаёт. Я твёрдо настроена провести эти выходные вместе с сыном, уже выпросила у Гуляева внеплановый выходной и забронировала базу отдыха за городом. Там и верёвочный лагерь, и мини-зоопарк, и бассейн – Денису понравится. Проведём с ним два волшебных дня.
Если Анжела начнет активные наступательные движения на своём фронте, мне это только на руку. Игорь не захочет, чтобы Денис крутился под ногами.
До вечера я загружена работой, разрываюсь между пациентами и делами нового отделения.
Между делами иногда я набираю сына, чтобы рассказать о своих планах, но его номер недоступен. Сначала это не вызывает у меня подозрений – на занятиях Дэн часто выключает телефон. Потом успокаиваю себя, что телефон разрядился, а он всё еще не дошел до дома.
Но вечером, когда прихожу домой и в очередной раз не могу дозвониться до ребёнка, меня начинает трясти от волнения.
Наливаю себе чай и задумчиво гипнотизирую взглядом контакт Игорь Любимый Муж . Не могу собраться с духом, чтобы набрать его.
Слышать его вальяжно-высокомерный голос очень не хочется. Надо будет не забыть переименовать его, но не сейчас, не до этого...
Начну поиск с других родственников.
- Мам, привет, - максимально беззаботно здороваюсь.
Я в курсе, что маман поддерживает нейтральные отношения с бывшим мужем, слишком боится потерять личного участкового терапевта.
В последнее время наше с ней общение сошло на нет, потому что при любом разговоре она начинает долбить меня семейными ценностями и святостью брачных уз, иногда срываясь в причитания, и не желая слушать мои аргументы.
Набираю в грудь воздуха и интересуюсь.
- Денис, случайно, не у тебя?
- Нет, - ледяным тоном сообщает мама. – Я его неделю не видела, он даже не звонит мне! А я говорила, я предупреждала... Когда семья рушится, всегда страдают дети. Вот, он уже и тебя слышать не хочет, не только родную бабушку...
Её слова обжигают, как ведро ледяной воды. Не мог Денис меня заблокировать. Просто не мог! Но червячок сомнения вгрызается в сердце – я же не знаю, что Игорь наговорил про меня. Просто не представляю... Дэн такой доверчивый.
- Мам, ладно. Я потом позвоню.
Прежде, чем нажать отбой, успеваю услышать, как мама стрекочет в трубку о том, что если бы я больше времени уделяла семье...
Она в своём репертуаре. Опять это бесконечное то-да-потому...
Снова нахожу контакт мужа и палец зависает над телефоном. Интересно, если поставить на громкую связь, мне будет не так противно его слышать? Не успеваю нажать кнопку вызова. Игорь звонит сам.
- Да, - тихо хриплю от неожиданности, прижав трубку к уху.
- Лиля, Денис у тебя?
Медленно опускаюсь на стул. В горло будто схватывает колючей проволокой, во рту становится сухо.
- Нет... – выдавливаю из себя. – Что случилось?
- Я... Я не заметил, когда он ушел. Он сидел у себя в комнате, делал уроки.
- Сколько времени его нет?
- Я... Не знаю. Часа три, не меньше!
Три часа ребенок ходит где-то, а этот баклан ни сном, ни духом! Чем же он был занят? С трудом сдерживаюсь, чтобы не скатиться в обвинения, сейчас этим не поможешь.
- Значит так, - деловым тоном говорю я. – Я сейчас буду звонить его друзьям, классному руководителю. – Вызывай полицию, просматривай камеры. Мы найдём его.
- Игорёша, он не у неё?
Слышу на фоне слащавый голос. Анжела не стала ждать неделю. Наверное, сразу после процедуры понеслась проверять, правда ли у её котика прежний дом и финансы.
И это видел мой сын. Возможно, даже слышал выяснение их отношений. И не дай бог, сцены примирения.
В квартире тепло, но по позвоночнику ползет ледяной озноб.
Игорь, путаясь и запинаясь на каждом слове, пытается рассказывать о том, что телефон Дениса лежит в его комнате на кровати, что сам Игорь с ребёнка глаз не спускает, но мне уже не до выяснения подробностей.
Так и представляю, как в этот момент Анжела запускает ручки ему под рубашку, не давая поговорить и сбивая с мысли.
Не дослушав, отключаюсь и начинаю методичный обзвон всех знакомых.
Через несколько минут, выслушав кучу невразумительных ответов, понимаю, что моего сына нигде нет.
Слёз нет, отчаяния тоже. Наверное, я ещё не понимаю, что случилось.
И тогда я звоню единственному человеку, на которого могу положиться. Спускаться к нему пешком я не решаюсь, ватные ноги меня не держат.
На моё счастье, он берёт трубку сразу.
