Всё как есть - Меркина Ирина

Тут меня и тормознул мой драгоценный Цыплаков. Я так обрадовалась, что чуть не сбила его с ног.

— С ума сошли? Документы! — рявкнул он, отскакивая из-под колес.

— Здравствуйте, товарищ лейтенант! — радостно заорала я в ответ, вылезая из «ситроенчика».

Он еще больше посторонился, наверное, опасаясь, что нарвался на сумасшедшую. А вдруг он уже ничего не помнит — ни диету, ни Анну Калинкину, ни меня, благодетельницу?

— А вы в хорошей форме, — продолжала я, жизнерадостно улыбаясь, — еще несколько кило сбросили?

Физиономия лейтенанта постепенно зверела. Он явно меня не узнавал.

— Товарищ Цыплаков, да это ж я! — воскликнула я наконец с разбитной интонацией прекрасной няни из ужасного сериала. — Я, Катя Артемьева!

— Ох, — сказал Цыплаков. — Екатерина Григорьевна! Как это я вас не признал? Солнце в глаза, вон оно что. Как поживаете? А я действительно похудел, да. Разными диетами стал увлекаться, думаю вот на йогу в клубе милиции записаться. Вы как, рекомендуете?

— Еще как рекомендую, — с готовностью ответила я. — А я вас искала, товарищ Цыплаков. Мне надо с вами поговорить.

— Поговорить? — растерялся лейтенант. Он оглянулся на стеклянную будочку, куда уводили особо строптивых штрафников, и, видимо, тут же понял, что это не очень подходящее место для разговоров. В самом деле — где же мне с ним говорить? Не в кафе же приглашать милиционера.

— Давайте посидим в машине, — сообразила я.

Не знаю, насколько убедительным показался ему мой рассказ. Для меня главным было то, что несколько месяцев назад, в феврале, когда с легкой руки Алены я питалась ведической пищей и глотала колеса, принимая их за таблетки, очищающие кровь, ко мне приходили два хмыря и уговаривали продавать и рекламировать этот самый очистительный греним и другую муть. Страшно подумать, что было бы, если б я согласилась. Они, наверное, рассчитывали, что я уже сильно подсела на колеса и стала управляемой. И не учли мою патологическую забывчивость, ведь таблетки я принимала в лучшем случае через раз. Алена потом божилась, что их не знает, и, может быть, говорила правду. Просто информация о магазине, где хозяйка увлеклась гренимом, потекла по своим каналам и дошла до заинтересованных людей. Но главное — у тех торговцев дурью были одинаковые стертые, постные лица, из-за которых я про себя назвала их пасторами. Такие же физиономии были у милиционеров, обшаривших мои полки. И вспомнила я об этом лишь тогда, когда совершенно посторонний в этой истории дяденька купил соломенных монашек.

По тому, как слушал меня старший лейтенант Цыплаков, я поняла, что несу полный бред. Но стоило мне произнести фразу об ордере на обыск, который надо получать у прокурора, он сразу сделал стойку. Выходит, Сашка опять оказался прав! Вот вам и отмороженные программисты!..

— Майор Баранов? — переспросил лейтенант, записывая в свой блокнотик (хорошо хоть, не на штрафной квитанции, как тогда мамин рецепт!). — Сию минуту я вам, Екатерина Григорьевна, это узнать не смогу. Но как узнаю, звякну. Телефончик свой дайте.

Позвонил он через два дня. За это время я успела начисто забыть об обыске и пасторах в кожаных тужурках, потому что произошло ТАКОЕ!

Продюсер Брянский вернулся из отпуска, и мы все просто о… о… ну, не знаю, как это прилично сказать! Я обычно не пользуюсь ненормативной лексикой, такое уж у меня старомодное воспитание. Но ни одно нормативное слово не в состоянии выразить того, что почувствовал весь коллектив компании, когда Владимир Брянский легкими шагами вошел в павильон — веселый, загорелый и похудевший в два с половиной раза!!!

Не успела я привыкнуть к новому образу начальника, как случился новый культурный шок. Володя вдруг начал проявлять ко мне подчеркнутый интерес и при этом вел себя уверенно и даже настойчиво: подходил близко и наклонялся, опираясь о стену над моей головой и как бы отгораживая меня в некоем интимном пространстве, смотрел «со значением», прищурив серые глаза, и даже как-то двусмысленно шутил. Я давно догадывалась, что нравлюсь ему, несмотря на все его наезды. Выходит, он грубил и в упор меня не видел оттого, что стеснялся своей полноты, а теперь считает себя вполне достойным флирта с такой красавицей, как Катя.

Неужели он действительно такой дурак? От этой мысли я расстроилась, и даже веселый желтый день (омлет, корнфлекс, консервированная кукуруза, бананы, лимонный сок) не исправил моего настроения. Весь зеленый день я тоже ходила раздраженная, избегая Брянского, к полному его изумлению: а сейчас-то, мол, что не так? Текст, сочиненный для программы Черепановым, казался мне тупым, сам редактор — бездарным занудой, а приглашенные гости — надутыми снобами или набитыми дураками.

А тут еще позвонил Цыплаков и в точности подтвердил Сашкины подозрения: никакого майора Баранова в отделе по борьбе с наркотиками нет и про мой магазин там ничего не знают.

— Что же это значит? — ошарашенно спросила я.

— Похоже, поставщики вашей девушки нарисовались, — спокойно ответил лейтенант. — Вы говорили, она пропала (я не стала открывать гаишнику правду про Алену — все же работник органов, кто его знает, — а сказала, что она вдруг исчезла неведомо куда), значит, пропала не с пустыми руками и не расплатившись. Вот они ее и ищут вместе с товаром.

Час от часу не легче.

За Алену я особенно не беспокоилась, пока она в клинике. Лев Аркадьевич знает, с кем имеет дело, и служба безопасности у него налажена так, что президент может позавидовать. Даже не знаю, за что мы больше платим — за курс терапии или за трехметровые стены, электронный фейс-контроль и вооруженную охрану по периметру территории.

Я порадовалась, что заплатила за месяц вперед и Алена пока, как говорят в кино, «в надежном месте». Но нельзя же держать ее там вечно, на это никаких моих гонораров от передачи не хватит. Остается надеяться, что она успеет быстро уехать к родителям в Рыбинск. Главное — ее в этом убедить.

— Думаю, вам придется побеседовать с оперуполномоченным, — продолжал Цыплаков безмятежным тоном, как будто советовал мне сменить протертые шины.

— Это еще зачем? — поразилась я.

— Как же зачем? Поймать-то надо этих наркобаронов.

Это я, что ли, буду ловить наркобаронов? А то мне больше нечем заняться. Нет уж, допросите моего меньшого брата, он будет в восторге, да и девушка Нюша тоже. Ложных ментов они видели не хуже меня, даже лучше, потому что я ниже всех ростом и разглядеть эти невыразительные рожи на большой высоте мне трудно. Так я решила про себя, но Цыплакова просто поблагодарила и пообещала ставить в известность, «если что». Все равно никакого «если что» не случится.

Но мой брат Сашка так не думал. Узнав, что его криминальная версия подтвердилась, он с железной уверенностью сообщил мне, что наркотические гады не оставят меня в покое. Зачем я им сдалась? А вот затем, что только я могу знать, куда делась Алена вместе с «планом», который они так усердно ищут. Вряд ли они поверили сказкам о том, что Алена свалила к себе на родину, а ты даже не помнишь названия города и называешь два населенных пункта, отстоящих друг от друга на тысячи километров.

— Ну и что? Зато названия похожи, — обиженно буркнула я. В детстве у меня всегда путались Нижний Новгород, Ростов-на-Дону, Великий Устюг и Кривой Рог.

— А Вышний Волочек и Франкфурт-на-Одере? — ехидно спросил Сашка.

Вот дурак. Я ведь говорю про то детство, когда никакой Франкфурт-на-Одере нас не касался, а названия российских городов все время звучали в телевизоре. Вышний Волочек я знала, потому что было стихотворение: «Город Вышний Волочек — мальчик или старичок?».

— Ну и что ты предлагаешь? Завести охранника? — спросила я.

— Охранник у тебя уже есть. Но это, боюсь, не поможет, — ответил Сашка совершенно серьезно.

Это он себя имел в виду. С окончанием учебы он переселился ко мне на кухню. Кухня, надо сказать, в моей квартире такого размера, что в ней можно разместить китайское общежитие, а не то что одного бедного студента. Но и бедный студент занял немало места, притащив свой мощный комп и целый рюкзак книжек по программированию и веб-дизайну. В общем, я была рада, потому что Саша не доставлял много хлопот, разве что колобродил в интернете по ночам и съедал без разбора цветную пищу, заготовленную на определенный день. Зато он мог меня защитить от нападения злодеев.