Моя мишень (СИ) - Вечная Ольга

— Ну давай! — подначивает он меня, брызжа слюной, явно радуясь, что сумел вынудить! — Или ждать, пока за винтовкой сбегаешь?!

— Обычно всяких уродов, — кидаюсь на него и валю на землю, — я отстреливаю издалека, — сквозь зубы, выходит как рычание. — На расстоянии пятисот метров ни регалии, ни послужной список не имеют ни малейшего значения. Все. Падаете. Одинаково. Но могу и голыми руками! — получается прерывисто, не в один заход, вряд ли он улавливает смысл столь длинной речи. Психует в ответ, пытается меня скинуть.

Мы катались по грязи и дрались так, словно не спины друг другу прикрываем год за годом, а по разные стороны баррикад. Он, видно, ждал потасовки все это время, я тоже прикидывал тактику — исключительно на всякий случай. Боксера главное зажать, чтобы не мог замахнуться.

Наш спецназ не дерется врукопашку, это надо быть полным психом, чтобы игнорировать защиту и оружие и что-то доказывать кулаками, а психов в отряде нет. Мы умеем, но не практикуем, поэтому внезапная драка вышла эпической. Правда, и растащили нас моментально:

— С*ка, убью! — орал он мне, вырываясь. — Я тебе клянусь, убью тебя, тварь!

— Повтори, блть, еще раз! — перебивал его, сплевывая кровь. — Ну же, давай! Зассал? Слабо вслух и громко?!

— Вы дебилы оба?! Отставить, блть! — заорал наш командир, подбегая. Запыхался даже, так летел. — Этого тащите в медпункт, этого… на лавку! Паучара, тебе проблем мало в последнее время?! За тебя наверху горло друг другу чуть не перегрызли, ты решил усложнить нашим задачу?! — оглохнуть можно от его ора, подбираюсь, сжимаю кулаки и зубы. — А тебя я сам! Лично! Закопаю! — это Пехову, угрожающе шипя прямо в лицо. — Ты че к нему лезешь?! Я тебе утром что сказал?! Он тебя в звании выше, ты жопу-то прижми! И уважительно к человеку! Отряд зайчиков-дебильчиков! Что мне сейчас Тодорову о вас доложить? Либо миритесь, либо уматываете на улицу оба! Бабу не поделили?! — он обращается к парням, что нас разнимали. — Из-за чего конфликт?!

Глава 30

— Всё, да всё, пусти! — рявкаю я, вырываясь. На всякий случай меня все равно придерживают за плечи. — Успокоился, — смотрю на Пехова. — Давай, говори вслух и при всех, что тебя не устраивает! Или извиняйся, — и все равно делаю шаг вперед, пульс в висках бьет, адреналин требует новой крови. Отступать нельзя, стоять до конца.

Он дергается, но его держат намного крепче, чем меня, все молчат, ждут. Дэн поджимает губы:

— Извини, лишнее ляпнул, — пялится в глаза, я тоже не моргаю.

— Принято! — рявкаю в ответ так, что в общем-то всем ясно, что нифига я не принял.

— Неужели совершилось! Теперь браслетами дружбы обменяйтесь, принцессы, — продолжает метать молнии командир. Смотрит на меня: — Этого — шить надо. — Потом глядит на Пехова. — Писец, да и этого тоже, — махнул рукой. — За ручки взялись и поскакали в медпункт. Потом ко мне! Оба! Если не можете себя контролировать, документы в отделе кадров выдаются с восьми до пяти, — и на улицу, там хоть деритесь, хоть трахайтесь!

— Так точно! — отвечаем почти хором.

Сжимаю зубы так, что они едва ли не крошатся. Идем в одну сторону с разницей в несколько шагов, я чуть впереди, он — позади. Спина напряжена, ежесекундно ожидаю, что кинется, готовлюсь дать отпор. С*ка, в каждом отряде есть урод, который все портит.

Шьют сначала его, потому что у гада кровь хлещет сильнее. Потом мою бровь — но там фигня, и костяшки пальцев. Умываемся напротив друг друга, холодная вода действует отрезвляюще.

У мойки он чувствует себя увереннее, при свидетелях, конечно, сложнее признавать ошибку, тут его понять несложно. Я терпеливо слушаю тошнотворный лепет, продолжая сжимать пальцы в кулаки и прикидывая, как ловчее долбануть его о раковину мордой в случае необходимости.

— Слушай, я это… и правда зря. Красивая у тебя девица, еще опера терли после «Романтики». Интересно же. Почему в паспорте другая фотка. Фамилию пробили, вышли на ютуб-канал.

— Интерес свой засунь себе поглубже.

— Оказывается, есть вещи, которые тебя цепляют. Надо же. Будто живой человек. А с виду и не скажешь, — озвучивает вслух мысли.

— Ты два года пытаешься меня выжить, — начинаю говорить, оглянувшись перед этим, не хочу свидетелей. — Но я никуда не уйду, — он пялится мне в глаза, молчит, только часто дышит. — Ты себе даже не представляешь, через что я прошел, на твои тычки мне ровно. Хочешь усложнять мне жизнь — продолжай, но смирись — я никогда никуда не денусь, пока сам не захочу. По этой же причине я оставил армию. И я тебе еще раз повторяю: я ни от чего не бежал. Если ты за два года нихрена не догнал, то уже и не догонишь. Но девчонку больше не трогай, у нее жизнь тяжелая. Потяжелее, чем у тебя и меня, вместе взятых. Я за нее морды бил, когда она тощей школьницей была, и теперь продолжу. Табу.

— Понял. Тему эту оставляем. Для закрепления мировой… может, по пиву? Так и быть, проставляюсь.

Пивом мы, конечно, не ограничились. Нахреначились водкой всей сменой в ближайшем к базе баре, где и зависаем обычно, когда есть настроение. Пиво взяли уже позже, когда переместились из бара в кафе под открытым небом, домой не хотелось, погода шептала. А дома — что? Четыре стены и холодная кровать. Ну, и рюкзак, который паковать надо.

— Лёха, так что, снова за тебя? — тянется Дэн.

— Отвали на хрен! — в очередной раз чокаюсь с ним под смех ребят, сам тоже улыбаюсь, это, мать его, седьмой тост за меня.

— Удачной командировки!

— Спасибо. Ты, главное, жди — и я вернусь, — усмехаюсь, все снова ржут, уже до слез. Руки немного саднит, как и лицо, стоило отдать предпочтение обезболивающему, а не алкоголю. Но черный синяк на лице у Дэна доставляет чисто эстетическое удовольствие. Сфотографировал бы, распечатал и повесил в туалете. С*ка, все два года мне нервы мотал. Надо было сразу ему физиономию разукрасить.

От Риты приходит неожиданно сообщение в половину двенадцатого: «Леша, а ты скоро?»

«Ты чего не спишь, Ёж? В плане — скоро?»

«Да я хотела сюрприз сделать, приехала, а тебя нет. И дверь закрыта. Извини».

— Ладно, мужики, мне пора, — поднимаюсь, прикидывая, где быстрее поймать такси.

— Эй, куда так рано? А стриптиз, Лех?

— Чего-о-о? — поднимаю брови. Это они шутят. — Пьем редко, но метко. Мне еще вещи паковать. Удачной работы!

— И тебе!

— Погоди, нам в один район, поделим такси, — за мной увязываются двое.

Глава 31

Лёха

Действительно, сидит на лавочке.

— Эй, все нормально? — подхожу ближе, она вздрагивает, потом радуется, что это я, и торопится навстречу. Улыбается, не плачет, судя по всему — ничего не случилось. Обнимает меня, а я проверяю ладони — теплые, если и замерзла, то не сильно.

— Да, страшновато только. У вас тут столько деревьев и теней от них, все время кажется, что кто-то идет.

— Ты давно ждешь?

— Рита, все хорошо, дочка? — слышится грубоватый женский голос откуда-то с первого этажа. — Я полицию вызову!

— Тетя Миля, это мой. Можете идти спать, спасибо! И спокойной ночи!

— Как не стыдно заставлять ждать девчонку! — ругается женщина.

— Так она не предупреждала, что приедет, — обращаюсь к черному пятну в окне.

— Тьфу, еще и пьяный! Спокойной ночи! — и окно закрывается. Рита объясняет, понизив голос: «Соседка, присматривала, чтобы меня не украли. Звала к себе ночевать».

— А. Я смотрю, ты тут своя. Что за сюрпризы, Рита? Все ловишь, хожу ли я по бабам? — приподнимаю брови.

— Нет. Да нет, конечно! — импульсивно возражает. — Мне показалось, у тебя что-то случилось. Блин, Леш, ты после работы всегда едешь спать, я была уверена, что ты дома, сидишь тут один и злишься из-за чего-то. И подумала, что смогу составить компанию. Подожди… ты правда, что ли, выпил?

— Немного, с друзьями после смены решили посидеть. Не надо, — хмурюсь, когда она тянется к лицу, заметив пластырь. — Все нормально. На работе не повезло, так бывает.