Реквием для зверя (СИ) - Тард Джулия

Квартал за кварталом. Сектор за сектором. Пока, в конечном счете, у меня внутри не наступила абсолютная и беспроглядная тьма…

НИКОЛАС 3

— А теперь ещё раз. Только очень медленно и по порядку, — произношу каждое слово, чередуя с вдохом. Растягиваю, словно резину, позволяя Рикману как следует обдумать свой ответ. — С чем связаны такие резкие перемены в здоровье моего сына?

— Первый вариант: частое употребление алкоголя привело к закупорке желчного протока, в связи с чем витамин К перестал усваиваться его организмом. И второй… — заметно помедлил старик. — Кто-то намеренно травит Джеймса Варфарином (лекарственный препарат, действие которого направленно на разжижение крови и предотвращение образования тромбов).

«Травят? Травят?!» — так сильно зудит у меня в голове, что я готов разодрать себе кожу в попытке избавиться от этого невыносимого жжения.

Такое чувство, что в мозгах завёлся огромный паук! Я чувствую, как эта мерзкая тварь шевелится. Чувствую, как она оплетает всё паутиной. Прогрызает себе удобное местечко и забивается в самую глубь, откуда её уже невозможно достать!

Если его на самом деле травят, то кто? Зачем и когда именно всё это началось?

Мысли превратились в метающийся хоровод звуков и эмоций. Я пытался ухватиться хотя бы за одну их них, но они снова и снова ускользали от меня, не позволяя сосредоточиться.

— Ну так и узнайте, так ли это или нет! — начинаю кричать, сдавливая тонкий телефон настолько сильно, что тупые края вдавливаются в ладонь и фаланги пальцев, причиняя вполне ощутимую боль. — К этому времени врачи уже должны были заняться его лечением, а не выяснять причину происходящего!

— К сожалению, одной только крови недостаточно для того, чтобы мы могли поставить окончательный диагноз, — спокойно говорит Эрик, прекрасно понимая, что в таком состоянии я как огромная пороховая бочка. Всего одна искра от его неверного слова или тона — и всё… трагедия неизбежна! — Для этого нам нужно провести полное обследование. Варфарин полностью выводится с мочой и потому его практически невозможно обнаружить в других анализах. На данный момент мы сумели узнать только то, что уже через пару недель его кровь превратиться в обычную воду. А это значит, что у Джеймса в любой момент может открыться внутреннее кровотечение, и тогда… Мы уже ничего не сможем сделать…

— Ему нужно обследование, — повторил, скрипя зубами, и провёл рукой по взъерошенным волосам, сжимая их на затылке. — Меган считает, что с Джеймсом всё в порядке, а со мной он разговаривать не станет! Ну и как мне, спрашивается, заставить этих ослов прислушаться к себе?! — спрашиваю я куда скорее себя самого, а уж никак не Рикмана.

— Ваша жена, конечно, дама своенравная, но сына она на самом деле любит, — заговорил старик, возвращая меня в реальность. — Так что скажите ей всё как есть. А я, если надо, подпишусь под каждым вашим словом.

— Спасибо, Эрик, буду иметь в виду.

Отключив вызов, я уставился на посиневшие кончики пальцев и две продольные вмятины через всю ладонь. Передавленная телефоном рука слегка подрагивала, покалывая в онемевших подушечках.

Всё это время я так сильно сжимал несчастную трубку, что даже стало странно, как это ещё мой экран не «потёк» от такого давления?

— Ник, — испуганно смотря на меня, придерживаясь за дверной косяк, на пороге появилась Даяна. — Что-то случилось?

Обёрнутая в полотенце, с мокрыми волосами и пеной на плечах, она казалась совершенно растерянной. По всей видимости, я разговаривал куда громче, чем планировал. Так что неудивительно, что Даяна выскочила из ванной, даже и не подумав как следует вытереться.

— С Джеймсом что-то не так? Он болен? — сделала шаг навстречу.

— Не сейчас, — покачал головой, срывая с кровати недавно снятую рубашку.

От её близости мне стало больно. Чем больше я смотрел на мою бемби, тем отчётливее ощущал стоящего между нами Джеймса.

Я видел его в чёрных глазах. В уголках её губ. В мягких волнах приятного голоса. Он был как наваждение, как невидимый барьер, который снова и снова принуждал меня сделать шаг назад. Бил электрическими разрядами, пропуская через напряженное тело под 60 Вольт.

— Прости, малышка, но сейчас мне нужно побыть одному.

Одевшись и выйдя в коридор, я направился в кабинет. Не спорю, что можно было и объясниться перед Даяной, но проговаривать только что услышанное вслух было слишком мерзко. Казалось, ещё немного — и у меня закровоточат дёсны, заставляя захлебнуться собственной кровью.

Закрыв за собой толстые двери, я тут же лёг на диван, прикрывая глаза тыльной стороной ладони.

Было сложно поверить в то, что болезнь Джеймса связана с чем-то естественным. Тем более что жизнь уже давным-давно научила меня, что в ней нет и никогда не будет подобных случайностей.

Случайно заболел сразу после того, как я забрал Даяну? Случайно оказался на пороге смерти после того, как переехал в дом Кристофера Лорена?

— Бред!.. — выплюнул, сжимая кулаки.

Тело тут же дернулось, требуя движения. Но поступи я так, и уже бы не остановился, направившись к дому своего шурина!

Вот только ехать туда на эмоциях — всё равно что развязывать третью мировую!

И что в итоге? Меган лишь ещё сильнее ухватится за Джеймса, пытаясь спрятать от отца-психа за целой армией адвокатов, пока он продолжит тихонько умирать за спиной у своей любящей матери.

Ну нет, я не мог допустить подобный исход! А потому нужно было успокоиться, перевести дыхание, собраться с мыслями. Выверять и продумывать каждое своё слово. И что самое главное — всегда держать под контролем тон.

За столько лет я прекрасно понял, что женщина существо эмоциональное и подобно сейсмографу* улавливает в твоём голосе малейшее изменение и колебание используемой интонации.

Поднявшись на ноги, я подошел к рабочему столу и взял трубку стационарного телефона. Меган никогда не пыталась запомнить этот номер, а значит, примет вызов хотя бы из простого любопытства.

— Слушаю, — раздался знакомый голос, и я мысленно посчитал до трёх, призывая всю свою выдержку и благоразумие.

— У меня к тебе разговор, и я бы очень хотел довести его до ума.

— Николас? Не думала, что тебе хватит наглости позвонить мне после случившегося.

— Я не трус, Меган, и никогда им не был, — монотонно пробубнил, смотря на всё ещё стоявшее на столе семейное фото.

Стандартная картинка напоминала вырезку из журнала. Идеальная семья. Счастливые лица. Любовь и уважение, которого у нас практически и не было. Или было?..

Не знаю. Не помню. Не задавался этим вопросом.

Я всегда считал, что детьми должна заниматься мать. Потому что именно так было со мной.

Всё, что касалось общения с Ричардом, начиналось и заканчивалось сугубо работой. Карьерой. Бизнесом. И я никогда не жаловался на недостаток внимания. Никогда не чувствовал себя ущемлённым или покинутым. Никогда не обвинял Ричарда в том, в чём обвиняет меня Джеймс.

И, наверное, так было только благодаря отношению моей матери. Она всегда говорила мне о том, как много делает для нас мой отчим. Как он старается и заботится о нас. Как пропадает на работе, для того чтобы мы ни в чём не нуждались.

А теперь… Теперь меня ненавидят только за то, что я всегда пытался поступать точно так же, как и он.

— Ну, так и о чём же ты хочешь поговорить? — напряженно поинтересовалась Меган, стараясь говорить как можно ироничней. — О разводе? Моей совести или о том, как подло мы поступили со своей кормилицей?

— О разводе будут говорить наши адвокаты, — опустился в кресло и потянулся за лежавшей на краю ручкой. — Я хочу, чтобы всё прошло как можно спокойнее, так что постараюсь удовлетворить все твои требования в пределах разумного.

— Надо же… Ты так сильно хочешь эту девчонку, что готов заплатить за свою свободу абсолютно любую цену?

— Что ты хочешь услышать, Меган? — устало выдохнул, прекрасно понимая — что бы я не сказал, она всё равно останется недовольна. — Мне жаль, что всё вышло именно так. Жаль, что у нас не получилось построить нормальную семью. И мы не можем исправить то, что было, но можем не допустить новых, куда более серьёзных проблем.