Мой бывший бывший (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"

— Я его не сбрасывала, — тихо отвечаю я, прямо глядя на Николая, — вот это — я хочу сказать. Насчет остального… У меня нет никаких доказательств.

Тихо звякает динамик в лифте, уведомляя нас о прибытии. Разъезжаются створки.

Николай молча пропускает меня вперед и выходит следом, опуская свою ладонь мне на талию.

Упс. Я не в столовой для сотрудников младшего звена. Это ресторан, пятью этажами выше, здесь обедают только руководители, в основном. Для рядовых сотрудников даже Рафарма тут дороговато.

Может, мне сбежать? Сказать, что вот тут для меня слишком небюджетно и обедать водой как-то не очень питательно, а на большее содержимого моего кошелька точно не хватит.

— Ты же не думаешь, что я позволю тебе платить за обед? — Николаю точно пора на битву экстрасенсов, уж больно легко он считывает мои мысли с моего лица.

Я поворачиваюсь, лишь для того, чтобы видеть его лицо. Чтобы осознать, что между нами и шага нет, настолько близко ко мне стоит мой начальник, и то, что взгляд свой он от меня по-прежнему не отводит.

Дистанция и субординация в эту секунду решают, кому из них первому прыгать в костер, скидываясь на «цу-е-фа».

Может, мне уйти? Отказаться и вернуться к работе, например.

— Займи нам столик, — мягко просит Николай, сжимая пальцы чуть крепче, чем это допускала бы дистанция. Хотя, какая дистанция — при дистанции ниже плеч вообще прикосновения под запретом.

— А ты? — я неосторожно срываюсь, но тут же поправляюсь. — А вы?

В глазах Николая приплясывают все те же черти, которых я видела в них вчера. Он, кажется, доволен моим срывом.

— Мне нужно позвонить, — в его улыбке — коварство и ликование, кажется, он намерен доканывать меня до последнего, пока я снова не сорвусь, — и не вздумай сбежать, я ведь знаю, где ты работаешь. Я найду тебя и притащу обратно. На плече. Вот картина будет — весь отдел смотреть сбежится.

— Какой бессовестный шантаж, Николай Андреевич! — возмущаюсь я, а он кивает, но покаянную физиономию строить не спешит. Такой восхитительный прощелыга — хоть картины с него пиши.

— Столик у окна? — я сдаюсь, неожиданно даже для самой себя. В конце концов — ну, что мне с ним делать? Отказываться из вежливости?

— Это будет просто прекрасно, — Николай кивает, и его ладонь исчезает с того места, где она лежала. Я испытываю смутное недовольство по этому поводу.

Ну ладно. Занять столик — так занять столик.

Надеюсь, народу тут не много?

Немного.

Ровно одна парочка тут и прохлаждается в рабочее время.

Нет, мне, конечно, везет сегодня, но что-то как утопленнику. Это ж надо было явиться в этот ресторан пообедать в одно время с Ветровым и его Кристиной…

17. Испорченный аппетит и скандал в придачу

— Что она вообще тут забыла? — тихо шипит Крис и смотрит куда-то за мое плечо. Раздраженно шипит, это на неё вообще не похоже.

Я поворачиваюсь, чтобы увидеть, кто это так вывел Кристину из себя.

Лучше бы она промолчала, ей богу. Это бы смотрелось повыигрышнее.

Глаза в глаза я взглядами сталкиваюсь с Викой. Будто еще одна оплеуха… Еще один камень ударяет в мой колокол. И жажда крови — крови Виктории Титовой, что постоянно маячит в поле моего зрения — снова поднимает голову…

Так, стоп. Мне нужна встреча с Машей, а значит, до поры до времени я должен наступить своей ненависти на горло.

Я максимально нейтрально улыбаюсь Титовой, и разворачиваюсь обратно. Эту войну я закончу несколько позже.

Влад, только не подкачай…

Надеюсь, к понедельнику мы уже будем иметь хоть какие-то результаты его деятельности. А там — сможем определиться с вектором дальнейшей работы, и я примерно прикину, сколько встреч с дочерью мне имеет смысл выбить до суда. Идеально не будет, но, в конце концов — все козыри в моих руках.

— На чем мы с тобой закончили? — Кристина чуть вздрагивает, когда я возвращаю её к нашему разговору — она так и смотрела на Вику с неприкрытой враждебностью.

А тонкие каблучки Викки цокают по паркету мимо. В сторону окна…

— На твоих объяснениях? — скептически хмыкает Крис, чуть откидываясь в ресторанном кресле. — Там, где ты мне рассказываешь, Ветров, за каким чертом ты лапал свою бывшую посреди белого дня?

За её плечом Викки на секунду останавливается, косится на нас, и я болезненно кривлюсь. Меньше всего я бы хотел, чтобы именно она слышала даже краешек этой разборки. Слава богу, Вику перехватывает официант, уводит её к окну, и больше она не слышит — все-таки в ресторане играет музыка, а мы выбрали один из угловых столиков.

— Лапал? — я хладнокровно задираю бровь и пристально разглядываю Крис, добиваясь того, чтобы она обдумала, что именно сказала.

Пусть она отчасти права. Лучшая защита — это нападение, и признание — самый последний шаг навстречу правосудию, который следует допускать.

Я находил нецелесообразным признаваться Кристине, в том, что буквально выворачивало меня наизнанку.

В том, что даже сейчас, делая глоток своего горького как смерть кофе из фарфоровой чашки, я глядел вроде и на Кристину, но на самом деле — на изящный женский силуэт, что опустился за стол возле окна.

И все-таки, правда, что она тут забыла? Разве у неё не должен был закончиться обеденный перерыв? Я-то свой намеренно сместил, мне не хотелось разрешать свои проблемы с Кристиной в полном зале, да и сама Крис увлеклась и освободилась, только когда половина рабочего перерыва на обед уже закончилась.

Почему же здесь Вика? Почему настолько спокойно игнорирует рабочий распорядок? Да еще и тут, с учетом всего, что я знаю — вряд ли она может себе позволить обед в этом ресторане.

В какой-то момент я ловлю взгляд Викки — она внезапно все так же смотрит на нас, только с любопытством.

Теперь мы оба друг на друга пялимся, разница лишь в том, что я — втихомолку, прикидывась, что меня очень занимает, где там официант с нашим обедом. Вика же смотрит на меня откровенно, нахально, будто наблюдая хоть и немую, но ужасно интересную мелодраму. Предложи ей ведерко попкорна — кажется, эта ехидна его бы взяла. Назло мне!

Уходить — затея паршивая, это было бы слишком откровенное бегство.

Спасибо, что хоть слышать она нас не может — музыка не дает, да и далековато она от нас.

Кристина тем временем возится на своем кресле при моем выжидающем молчании и потихоньку сворачивает свои нападки. Как и всегда.

— Ну, может ты её и не лапал, — наконец-то неохотно признает она, выкладывая мне на стол единственный свой козырь, — но за руки ты её хватал в курилке. Анджела видела. Хочешь сказать, что не было этого и ей показалось?

Хочу сказать, что линия нападения у тебя, дорогая, как всегда паршивая, и построена черт знает как. Могла бы и покрепче обоснования для претензий формулировать. С юристом все-таки спишь.

— Не хватал, а держал, — сухо поправляю я, — еще вернее — удерживал. Мы не закончили разговор, Титова пыталась уйти. Я удерживал.

Мое демонстративное хладнокровие и насмешливое обращение к моей бывшей по фамилии оказывают самый нужный эффект — напряженное лицо Кристины чуть разглаживается.

Викки же за её спиной покачивает головой. И судя по ехидной улыбке на её губах — лично она моей актерской игре бы не поверила. Нет, ну какого черта она о себе возомнила?

Желание подняться, выволочь эту стерву из зала ресторана и напомнить ей её место крепнет все сильнее. Но нет, нельзя, ради встреч с дочерью — мне сейчас вообще нужно вести себя с Титовой потише, поспокойнее.

Никаких больше резких выволочек посреди рабочего дня, никаких интриг с её выдворением из Рафарма — пока никаких и уж точно — ничего, ни слова, что может сыграть против меня.

Она должна сказать дочери обо мне.

Должна разрешить и назначить эту встречу. Хотя бы одну — а там мы посмотрим. Но я уже сейчас ощущаю, что одной мне будет мало.

Я совершенно не знаю дочь. Она для меня сейчас — маленький незнакомый человек с другой планеты. Чем она увлекается, чем горит, какие феечки на тетрадях ей больше нравятся — все это то, чего я не знаю. А надо узнать.