Как целует хулиган (СИ) - Андриевская Стася

– Слушай, Кирилл, – неожиданно вмешалась в их разговор Катька, – а может, вообще с ректора начать? Ну, чтобы надёжнее?

– Через ректора может дороже выйти. Ты же не знаешь, сколько ему Петровна отстёгивает.

– Вы о чём? – напряглась Маринка.

Катька радостно побарабанила её по плечам:

– Кирилл обещал за меня словечко замолвить перед Петровной! Думаю, если он меня ей посоветует, то точно выгорит!

– Нормально... – Стало вдруг так неприятно: получалось, что её парень и подруга, у неё за спиной решали, как обстряпать так, чтобы обоим попасть в длительную поездку за бугор, а Маринка ни сном, ни духом! Обиженно сцепила руки на груди. – А меня не хочешь посоветовать, случайно?

– Так тебя же всё равно не отпустят, кис?

– А ты и рад, да?

– Да прям, Марин! Ты чего? Э-э-эй...

Кир пытался отшучиваться и успокаивать, но настроение в который раз за день качнулось в другую сторону, и до института она доехала уже совсем разбитая. А тут ещё эта Катька, третий лишний, блин.

Но в перерыве между прогонами, Маринку вдруг позвали на кафедру.

– Кирилл сказал, ты готова поехать? – глянула на неё поверх очков зафкафедрой и по совместительству руководитель государственного ансамбля танца областной филармонии, через который обстряпывались заграничные поездки, Наталья Петровна. – А чего тянула до последнего? Вообще, мест уже не осталось, но Кирилл за тебя сильно просил, и я, конечно, пошла бы ему навстречу и впихнула тебя в состав, но при условии, что ты возьмёшь на себя часть программы Ребровой. – Развела руками: – Но ты, кажется, кроме танго ничего из её программы ещё не танцуешь, да?

– Я... Нет... – обмерла Маринка. – Но я выучу! Обещаю!

– А загранник у тебя есть? Нет? Нууу... Тогда я вообще не знаю. Сколько он там – месяц делается? И виза три недели, а у нас до выезда меньше двух месяцев осталось. Успеешь?

– Я прямо сегодня документы подам! Я успею, Наталья Петровна!

– Ну давай, попробуй. В крайнем случае, просто не поедешь, – достала из сумки органайзер, – Пишу тогда: Иванова. Только, Марин, большую зарплату не жди, ты же первый раз. Максимум двести пятьдеся... – спохватилась, – двести долларов.

– Спасибо, Наталья Петровна!

В коридоре налетела на Кира, повисла на нём:

– Спасибо, спасибо, спасибо! – готова была задушить его от счастья, а он и не был против, сразу полез целоваться, и плевать ему на всех.

А вот Катька надулась. И в раздевалке молчала и, сославшись на дела, отказалась ехать с ними домой.

– Кать, ну чего ты? – всё-таки попыталась объясниться с ней Маринка, когда уже шли по коридору на выход. – Ну согласись, что логичнее, если с Киром поеду я, ну?

– Чем логичнее, Иванова? Ты ему жена что ли? Да такая же студентка, как я! Только у тебя дома полный ажур, а у меня мать на двух работах без продыха, но и то, еле концы с концами сводим! Мне нужна эта поездка, что не понятно?! И я первая подошла к Киру с просьбой пропихнуть меня!

– Да какая разница, первая или не первая, Кать? Он вообще-то мой парень!

– Ха! А вот это ещё...

– А, Иванова, – выходя с кафедры, прервала их спор Наталья Петровна, – ещё разрешение от родителей до конца недели принеси. Чтобы уже точно понимать, что в последний момент не слетишь.

Катька торжествующе фыркнула и поспешила за заведующей:

– Наталья Петровна, а можно вас на минуточку?..

Из всего Маринкиного рассказа о разговоре с Петровной и наглой Катьке, Кира возмутило лишь то, что Петровна пообещала ей всего двести баксов.

– Да она три сотни с тебя зажать хочет, прикинь, охреневшая!

– Да пофиг, Кир! Причём тут деньги? Меня больше волнует разрешение, тем более так срочно. И Катька, знаешь, сразу как воспряла! Как будто уверена, что меня всё равно не отпустят.

– Так, а я о чём, кис! – приобнял он её на ходу. – Я потому и не дёргал тебя сразу, что понимал, в чём заморочка.

Маринка возмущённо зарычала.

– Аа-а-а, блин! Мне уже восемнадцать! Восемнадцать! Какие, нафиг, разрешения? Что за бред?! Это несправедливо!

– Это китайцы, Марин. У них отчётный период с нового года наступает. Ну не парься ты так, зато следующий раз точно вместе поедем!

– Ага! А в этот раз ты поедешь с Катькой да?

– Да причём тут она, вообще?

– Ой, всё!

Дальше до самой парковки шли молча, а там, для полного счастья, оказалось, что вместо пятнахи Кира их ждёт Данила на своём тазике.

Но правда и проблема с Китаем тут же отошла на задний план. Сердце испуганно заколотилось, и Маринка резко замедлила шаг.

– Не поняла...

– А, да я Даныча попросил подобрать нас после репы. Вы пока «Ритмы сердца» прогоняли, я свою ласточку на ТО сдал, – потянул её за собой Кир. – Да ладно тебе, тачка, конечно, не фонтан, но всё лучше, чем в автобусе трястись!

– Причём тут тачка...

– А что, Даныч не устраивает? Да пойдём, я тебе отвечаю, что он тоже нормальный! Ты его получше узнаешь, и он тебе ещё понравится, вот увидишь! Он мировой пацан, мы с ним с ясельных соплей вместе, как братья.

В этот момент Данила вышел из машины и полез под капот. А у Маринки при виде его небрежной походки и осанки «руки в карманах» резко ослабли колени.

– Кир, а может, лучше погуляем по набережной? Ну правда, вообще домой не хочется! А потом на электричке доедем, давай?

– Давай, другой раз, кисуль, – почти силой пихал он её к машине. – Сейчас вообще времени нет, у нас с Данычем делишки наклюнулись.

– Какие у вас могут быть делишки? Очередная банька? – Ляпнула и сама же укололась об глубоко загнанную ревность. Эта чёртова баня всё-таки оставалась открытым вопросом. И не то, чтобы Маринка не доверяла Киру, но помнила состояние в котором припёрся к ней под окно Данила. Он не врал тогда про баб, это точно, и, зная «забывчивость» Кира, теперь можно было предполагать что угодно...

Кир неожиданно вспылил:

– Ну перестань, Марин! Разобрались же с этим вроде, ну? Говорю тебе – дела! Причём срочные. Я и так тебя лишние сорок минут с прогона ждал, чтобы ты в автобусе не душилась. Хватит выпендриваться, а?

Пришлось взять себя в руки и пойти на эшафот.

Волновалась так, что, казалось, лицо полыхает открытым пламенем и заметно бегает взгляд. Уже приготовилась деловито зарыться в сумочку или сделать вид, что очень занята настройками пейджера, но не пригодилось. Данила лишь мельком кивнул ей, так, словно реально видел её второй раз в жизни, и у них с Киром тут же завязалась какая-то своя болтовня.

Жигулёнок прогазовывал на светофорах, заполняя салон выхлопами, Данила раздражённо бил кулаком по панели, Кир смеялся. Ещё говорили о каких-то тоннах, о канистрах и литрах. О каких-то осетинах и гаражах. Маринка ничего не понимала, да особо и не прислушивалась – ей было не до этого: она боролась с тем, чтобы не кинуть взгляд в зеркало заднего вида, через которое – она чувствовала! – не неё, не отрываясь, пялился Данила.

Однако, все те разы, когда, не удержавшись, она всё-таки смотрела, постоянно оказывалось, что он смотрит куда угодно, только не на неё. Скоро стало очевидно, что он вообще не замечает её, как будто её здесь и нет. Или как будто ему на неё глубоко наплевать. Это было непонятно и тревожно. И, как ни странно, обидно.

Что у него на уме? Неужели, решил отойти и не вмешиваться? И это он-то? Верилось с трудом.

Или выгадывает удобный момент? – от этой мысли становилось страшно.

Но они с Киром действительно лишь довезли её до остановки, и тут же умчались.

Следующие полторы недели были сумасшедшие: Катька перестала дуться и, пользуясь тем, что, благодаря Маринке часто бывает рядом с Киром, всё приставала к нему, с просьбами посодействовать. Он ничего не предпринимал, потому что от него уже ничего не зависело, но почему-то и не отказывал прямо, и Маринке всё казалось, что он просто ждёт момента, когда ей откажет папа, и тогда Катька всё-таки попадёт на её место. Во всяком случае, документы на загранпаспорт она уже подала и кричала теперь об этом на каждом углу.