Мягкая кукла (СИ) - Исаева Анастасия

— И даже больше.

— Не страшно, что я такая богатая я сбегу?

— А ты хочешь?

— Сейчас-то я обычная женщина.

— Вера, ты моя. А у меня ничего обычного. Только лучшее.

— Сомнительный комплимент.

— Я кое-что забыл, прости. У нас с тобой самое лучшее.

Вера поежилась от ощущения, что в диалоге есть скрытый смысл и постаралась уйти от скользкой темы.

— Ты правда считаешь, что можешь потерять все?

— Это всегда может случиться.

— Сереж, ты чего-то не договариваешь? Может, не надо ничего менять?

— Я не хочу останавливаться на достигнутом. Риск строго экономический. И я не хочу, чтобы вас это коснулось. Если взлетит как я ожидаю, мы будем очень богаты.

— Ты будешь очень богат.

— Нет, мы.

— Каролина тоже, да. Как твоя дочь.

— И ты. Как моя женщина.

«А остальные твои женщины?»

— Хорошо, обсудим после того, как я дочитаю. И скинь мне электронную копию документа, пожалуйста.

Сережа буркнул что-то утвердительное, а Вера не стала заострять внимание, что он мог бы сделать это сразу. Раз держит ее за дуру, пусть так и остается.

Глава 15

Каролина открыла сезон осенних болячек. Ангиной. Температура держалась на грани отметки, после которой их могли упечь в больницу. Обошлось, и уже спустя два дня ребенок на больничном принялся разносить дом и находить кучу мест, где спрятаться от лекарств и лечебных процедур.

У Веры горели сроки отправки заказов, отложилась фотосессия кукол и начались отставания в учебе. Она отшила гардероб для новых кукол, продумала упаковку и легенду. Изготовив все детали по отдельности, еще не приступила к росписи личика. Тренировочные попытки были неплохи, но пугала необратимость работы с «чистовиком».

В попытках разгрести завалы пригласили няню присмотреть за бойкой Каро. И все шло ровно до момента, пока Вера не достала краски и кисточки. Планшет с видеоуроком перед глазами. Выкраска на палитру. Свет идеальный. Рука с карандашом вспорхнула для наброска…

— Мама, смотри!

Каролина ворвалась в мастерскую с альбомным листом. Цветные линии и пятна влажно блестели, складываясь в причудливое создание, отдаленно напоминающее собаку.

— Линочка, осторожнее! — следом влетела няня и успела перехватить рисунок, пока он не впечатался в готовых кукол или в запасы ткани. Вера улыбнулась.

— Да, солнышко, я вижу, что ты нарисовала Цезаря. Очень правдоподобно получилось.

Как хорошо, что он не примчался следом!

— Мам, ты тоже рисуешь?

— Каролина, не надо…

Поздно.

Маленькие пальчики, перемазанные желтой и оранжевой краской, уже оставили следы на чистовой кукольной головке.

Вера ахнула, выдохнула и прикрыла глаза на секундочку. Открыла, но запачканное личико никуда не делось, и даже расплылось по хлопковым бороздкам. Без сомнения, краска просочилась до основы из папье-маше. Испорчено без возможности восстановления. Пусть это не единственная кукольная «голова», но минуты, часы, дни и недели работы пролетели перед глазами. Столько длилась ее двойная жизнь. А результат — грязь на чистовике да напуганный ребенок в придачу. Каролина всегда прижимала локти к бокам и часто дышала, если боялась. Вера кинулась обнимать свою крошку.

— Мамочка! Я не хотела!

— Ну что ты, солнышко. Все хорошо.

Шмыгает, но глаза подняла сухие. Поцеловать в перемазанную щечку и улыбнуться. Скорее себе.

— Давайте спустимся на кухню и выпьем чай. Чувствуете, как вкусно пахнет?

Няня тоже присела перед Каролиной.

— Дорогая, пойдем мыть руки.

Вера ушла из мастерской, не оглядываясь. Надо успокоиться. На пути в нагретую и благоухающую ванилью кухню за ней увязался пес. Отомстил, приятель? Мог бы предупредить, что скоро пожалует хозяйка-младшая.

— Кажется, здесь случилось какое-то кулинарное волшебство!

В большой миске под льняной салфеткой отдыхало что-то домашнее и неповторимое. А его создатель Мария в очередной безумной тунике сосредоточенно шинковала капусту. Нетронутый комбайн сердито напыжился в углу. Занятая, она ответила через плечо:

— Всего лишь творожные ушки с изюмом.

— Помню я ваше «всего лишь»! Оглянуться не успеешь, а они куда-то деваются. Нам срочно нужен утешающий чай.

Капуста наконец обернулась тончайшей соломкой, и помощница обернулась. С тесаком в руке. Не тесаком, конечно, но смотрелось эпично.

— Вера, вы плачете?!

И такое чувство, что она готова ножом для шинковки припугнуть любого, ставшего причиной слез. А начинать-то надо с самой Веры! Пальцы ощутили влагу на щеках, и кожа сразу зачесалась.

— Разве? Надо же, я не заметила.

— Так бывает, если расстройство сильное. Что случилось?

— Да ерунда на самом деле. Вы бы положили этот инструмент.

— Результаты плохие?

— Нет-нет, хорошие! Это с куклой. Испорчена трудоемкая часть работы.

— Жизнь такова. День хороший, день плохой. Вам это прекрасно известно.

Вера хотела достать чашечек, но не дошла до буфета и внимательнее посмотрела на Марию. Казалось, они говорили о чем-то другом. Помощница ответила взглядом со значением. Внутри что-то свело и ладошки взмокли.

— В-вы хотите что-то…

— Нет, ничего я не хочу. Ничего не хочу знать и ничего не хочу видеть. Живите как знаете!

— Это все недоразу…

— Все я разумею! Не вчера родилась. Оба хороши!

— Так вы знали, что он мне…

— Ничего не хочу знать.

— Да что вы меня перебиваете!

— Чтобы вы не наговорили лишнего. Пусть все идет, как будто этого разговора не было.

Наконец Вера увидела то, что упускала с самого начала. Ссутулившуюся спину Марии Степановны, горькие морщинки, разлетавшиеся в стороны от носа. Грусть, а не осуждение.

— Вы… вы расстроены? Из-за нас?

— Да не берите в голову! Что вам!

— Простите меня, пожалуйста. Не хотела втягивать вас. И мне не все равно. Но…

— Да будет вам. Не оправдывайтесь.

Добиться более внятного ответа не получилось. В кухню влетела переодетая Каролина, а за ней спешила няня и тут же принялась объяснять вид своей подопечной.

— Мы немного баловались водой.

— Очень знакомо. Вам тоже досталось, как я вижу.

— Это лишь вода — высохнет, — бесцветным голосом ответила няня.

Для одного дня чересчур много расстроенных помощниц! С Марией пока не ясно, что делать, но с няней можно разрешить недоразумение. И немедленно.

— Не переживайте. Ситуация в мастерской не ваша вина. Все поправимо. Вы не представляете, как выручили меня сегодня!

* * *

— Это ее вина! — Сережа гремел в гардеробной, где его вечером подсекла Вера, чтобы он не разбудил Каролину.

— Няня не виновата.

— Смотреть надо лучше за ребенком! Уволим!

— Сереж, ты давно смотрел за нашим ребенком? Она же родилась с шилом в одном месте. Здесь нет виноватых. Если бы она убежала от тебя, ты бы себя уволил?

— А ты уже защищаешь няню. Увидела от нее что-то хорошее?

Первая мысль была, конечно, другой. Не будь няни, Вера бы занималась дочерью, и кукла не пострадала бы. Но увольнение не отменит испорченной вещи. Тем более проходить через новые собеседования с нянями не хотелось.

— Конечно! Мы только начали привыкать друг к другу. Давай без резких движений.

— В этом вся ты. Даешь людям шансы.

«И тебе давала шансов больше всех!»

— А тебе лишь бы наказать кого-нибудь. Оставь это решение мне, пожалуйста.

— Ладно, мой начинающий босс.

Намек прозрачнее некуда. Муж спит и видит перевесить на нее полдюжины разномастных предприятий с символическим уставным капиталом. Перспективных, кстати. Еще три месяца назад она пищала бы от восторга и старалась бы поддержать мужа в стремлении разделить яйца по корзинам и дать ему пространство для маневра. Не только из-за благосостояния. А потому что была свято уверена, что они — семья, и что положено быть с мужем заодно, подставлять плечо, локоть и прочие части тела. Но сейчас все иначе.