Война Поппи (ЛП) - Ловелл Л. п.

Я вдыхаю, мои глаза встречаются с ним, и я позволяю своим ногам медленно раздвинуться.

И тут меня накрывают невероятная тяжесть и тепло его тела. Кожа к коже. Его рот нависает над моим, долгий, отчаянный вздох слетает с его губ, когда я чувствую, как он прижимается ко мне. Я отчаянно нуждаюсь в этом, в этой связи, в этой потребности наполнения, и в то же время я в ужасе. Схватив его за плечи, я подталкиваю его, заставляя войти в себя одним из самых медленных и мучительных движений, которые я когда-либо испытывала.

Он со стоном опускает голову, его пальцы впиваются мне в бедра. Мои же цепляются за его плечи, заставляя его погрузиться в меня еще глубже, и теперь все изменилось. Эмоции и необузданная потребность принадлежать кому-то поглощают нас обоих, и мы падаем. Мы падаем вниз. И я бы солгала, если бы сказала, что это не было душераздирающе красиво. Два человека, которые не должны были принадлежать друг другу, из-за смерти теперь не могли принадлежать никому другому.

Его пальцы обвивают мои запястья, и он удерживает мои руки над головой. Все, что я могу делать, это наблюдать за ним. За его лицом. С каждой секундой выражение его лица становилось все более напряженным. Каждый вздох. Каждое последнее прикосновение и поцелуй, каждый стон проникают в меня, пока не остается ничего, кроме меня и него, прильнувших друг к другу, тонущих в этом трагическом блаженстве и выражающих то, что невозможно передать, через движения наших тел.

Мы оба лежим, скользкие от пота и задыхающиеся, бесполезными телами на матрасе, моя голова покоится на его груди, его пальцы лениво перебирают мои влажные волосы.

Если честно, я хочу просто остаться здесь. Прямо в этой постели. В настоящем моменте. В темноте ночи, потому что сейчас мы в порядке.

В этот самый момент мы оба цельные, но я знаю, что так будет не всегда.

Глава

24

Брэндон

“Wake Up Call” — Nothing But Thieves

Я лежу в темноте, слушая почти беззвучное дыхание Поппи. Она прижимается щекой к моей груди, прильнувши своим миниатюрным телом ко мне и соприкасаясь каждым обнаженным сантиметром кожи с моим телом. Я трахал бесчисленное количество женщин и выпил достаточно виски, чтобы затопить маленький городок в попытке забыть обо всем. Ирония в том, что она — единственное, что заставляет меня забывать, но именно она же напоминает мне обо всем, что преследует меня. Когда она прикасается ко мне, я вижу только ее. Я никогда не чувствовал, что нуждаюсь в ком-то так, как в ней. Иногда она — единственное, что удерживает меня на земле, единственное, что имеет смысл для меня. И в то же время она причина моего самого сильного внутреннего конфликта. Потому что она — не моя, и в ту секунду, когда я отступаю, в тот самый миг, когда появляется какая-то перспектива, я вспоминаю об этом.

Я жажду спокойствия, которое она мне дарит, даже когда не имею на это права.

Я закрываю глаза, и в моем сознании вспыхивает образ Поппи и Коннора в день их свадьбы. Они были так счастливы, и она смотрела на него, будто мир начинается и заканчивается на нем. Возможно, так оно и было, и теперь мы живем в какой-то постапокалиптической копии того времени, когда Коннор делал все лучше. Чувство вины борется с моим гребаным инстинктом выживания, потому что я больше не заблуждаюсь настолько, чтобы думать, будто могу справиться без нее. Я там, где слишком темно и бездонно. Она — мой единственный луч надежды, мой свет в конце туннеля. И как бы ни была ужасна сама мысль предавать Коннора, как бы я ни любил его, я не могу заставить себя отпустить этот свет.

***

Я просыпаюсь, и солнечный свет льется сквозь бледно-кремовые шторы. Утро. Я проспал всю ночь. Никаких кошмаров. Никакого потоотделения. Иногда секс помогает мне лучше спать, но я не могу вспомнить, когда в последний раз проспал всю ночь без огромной дозы виски или травки.

Поппи лежит рядом со мной на боку, одеяло скользит по ее бедрам и обнажает спину. Мне хочется провести пальцами по изгибу ее талии, опустить руку под одеяло… мой член шевелится, но я заставляю себя встать с кровати и пойти в ванную. Мне просто нужна передышка, одно мгновение.

Я смотрю на свое разбитое лицо в зеркало в ванной. Порез на щеке затянулся, на лице запекшаяся кровь. Я едва могу смотреть на себя, но это не имеет никакого отношения к моим внешним травмам.

Я забираюсь в душ и позволяю горячей воде успокоить ноющие мышцы. Упираясь предплечьями в плитку, я опускаю голову вперед, прижимаясь лбом к холодной поверхности стены. Это кластерный трах эпических масштабов. Я даже не знаю, что думаю или чувствую, но вездесущая полоса паники сжимает мою грудь, стискивая меня изнутри. Мысль о том, чтобы встретиться с ней лицом к лицу, слишком захватывающая. Мне нужен воздух. Мне нужно время.

Я выключаю душ и вытираюсь, хватаю спортивную одежду с пола в ванной. Молясь, чтобы она не проснулась, я иду в гостиную, обуваюсь и мчусь к входной двери так быстро, будто кто-то подпалил мне зад.

Глава

25

Поппи

“Someone to Die For” — Hurts

Открываю глаза от воспоминаний о прошлой ночи. Какое-то время тупо пялюсь в стену, а потом переворачиваюсь в постели и обнаруживаю, что он ушел. Я смотрю на часы. 9:10. Брэндон никогда не встает раньше полудня. Провожу ладонями по лицу, делаю глубокий вдох и чувствую запах кофе.

Останусь-ка я прямо здесь сколько смогу. Нужно избегать подобных ситуаций… потому что так поступила бы зрелая рационально мыслящая женщина. Еще несколько минут я позволяю себе просто лежать, а затем с рывком встаю на ноги, стаскивая с себя простыни. Следую на кухню, и мое сердце тревожным комом застревает в горле. Он посмотрит на меня, а потом что? Что я ему скажу? Итак, у нас был секс… снова…

Качаю головой, обхожу дверь в пустую кухню. Половина кофейника пуста, рядом стоит пустая кружка.

Он ушел.

Ему некуда было идти этим утром, он ушел из-за меня. Опустив подбородок на грудь, я выдыхаю. Вот что делает Брэндон, когда становится слишком трудно: он бежит. Так было с армией, и так он поступал со мной раньше.

Забавно, что мы имеем способность закрыть глаза и вернуться в какой-то определенный отрезок времени. Прямо сейчас, когда я закрываю глаза, то все еще ощущаю тепло этой кровати спустя столько лет. Я помню, как проснулась с мыслью, что все будет так, как должно быть, и раз уж мы перешли эту черту, то больше не будем просто друзьями. Как мы могли? Это были обнадеживающие, наивные мысли семнадцатилетнего подростка, слишком сильно верившего в сказки. Брэндон и я переспали, и для нежного молодого сердца означало, что он должен заботиться обо мне. Я по глупости думала, что все будет именно так, как я всегда хотела с того дня, когда встретила его. А потом, на следующее утро, я перекатилась на пустую сторону кровати. Он сбежал… по крайней мере, я так думала, и, честно говоря, думаю, что, возможно, это было к лучшему. Я закрываю глаза и позволяю своему сознанию уходить вглубь по дороге из давних воспоминаний, вернуться к более молодой версии себя и гораздо менее поврежденному Брэндону. Еще до того, как жизнь разорвала нас на части… назад, в тот момент, когда я поняла, что друзья могут на самом деле разбить тебе сердце.

Брэндон и Коннор идут впереди меня, садовые стулья перекинуты через их плечи, холодильники на буксире. Отсюда я могу видеть только берег озера. Хоуп идет рядом, наблюдая за мной. Я рассказала ей, что случилось с Брэндоном, и она была, мягко говоря, шокирована.

— Ведет себя как форменная пизда, — шепчет она.

Так и есть, я знаю. Он почти не смотрел на меня с тех пор, как мы с Хоуп подъехали. Меня это пугает. Я слишком боюсь что-то сказать, поэтому просто пожимаю плечами.

Она толкает меня в бок.

— Блять, скажи ему что-нибудь, прежде чем это сделаю я.

— Хоуп..

— Я врежу по его красивой плейбойской роже, я серьезно, Поппи. Он забрал твою девственность, ради всего святого. Это большое дело. Огромное!