Фиктивный брак - Силлов Дмитрий Олегович "sillov"

– Илона, спасибо, не надо приезжать, – произнесла я голосом твердым настолько, насколько это было возможно. – Я скоро приеду. Не переживай, я справлюсь.

Глава 21

Похороны богатого человека похожи на свадьбу богатого человека. Только колоризация шоу различается, и вместо белого цвета траурная церемония окрашена в черный.

Ну и если на свадьбе все делают вид, что им весело, то на похоронах те же люди усиленно изображают горе. А так-то и море цветов похожее, и народ тот же, и понты все те же – на тему, кто какие часы-браслеты-кольца надел, у кого костюм заказал, в какой тачке приехал.

Ну и, разумеется, на похоронах обсуждают не наряд жениха, а гроб умершего. Мол, достаточно он крут для статуса покойника или же все-таки подкачал, так как у Андрея Ивановича, светлая ему память, помнится, ручки были реально золотые, а тут, по ходу, поскупились и поставили вроде как позолоченные…

Я стояла неподалеку от раскрытой могилы и краем уха ловила все эти беседы вполголоса. Наверное, нужно было удивиться, возмутиться, попросить заткнуться – вот только мне было все равно. В конечном итоге мертвым абсолютно по барабану эти ритуалы – как и живым, кстати. Просто что на свадьбах, что на похоронах каждый отыгрывает свою роль, иначе другие не поймут.

И каждый втайне не против, чтобы происходящее поскорее закончилось…

Наконец гроб, который так и не открыли с момента его появления в поле моего зрения, опустили в могилу, и мне пришлось первой бросить на его крышку горсть земли.

Нет, это было не трудно. Просто я ощущала себя плохой актрисой в спектакле, где остальные артисты с осуждением смотрят на неумеху и никто ничего не говорит из деликатности. Но думают все одно и то же…

А потом, после кладбища, было застолье в отдельно снятом ресторане, где сначала все с постными лицами говорили о том, какой покойник был замечательный человек, как им будет его не хватать и что необходимо выпить, чтоб ему там было хорошо… Где связь между алкогольным разгулом и благополучием мертвеца, я не поняла, но присутствующие принялись вдумчиво обеспечивать то благополучие обильными возлияниями – и вскоре весьма преуспели в этом деле.

То тут, то там начали раздаваться пьяные смешки. Кто-то попытался затянуть песню, но был осажен сидящей рядом дамой. За дальним столом убитый горем мужик с красной рожей и осоловелыми глазами уже в третий раз пытался сказать тост и явно не понимал, почему на него шикают и дергают за рукава те, кто сидел справа и слева.

– Ну началось… – негромко проговорил Игорь. – Ты как хочешь, а я пошел.

– Мне тоже можно уйти? – поинтересовалась я.

– Конечно, – пожал плечами преподаватель экономики. – Кто тебе что скажет? Они уже почти все в хлам, а дальше песни петь начнут, могут и в пляс пуститься. Тут же не как у обычных людей. Тут тормозов никаких. А завтра разведут руками, мол, увы мне, пьян был, ничего не помню. Поминки же, как было не проводить Виталия так, чтоб ему там не было тоскливо.

– Ладно, коли так, я тоже поехала, – сказала я и принялась выбираться из-за стола.

В результате оказалось так, что возле выхода из ресторана мы оказались вместе.

– Ты посмотрела папку? – как бы между делом поинтересовался Игорь.

– Да, посмотрела.

– Обсудим?

– Прямо сейчас? – удивилась я.

– А чего время терять? – пожал плечами Игорь. – Мы же всё прекрасно понимаем. Тут как раз есть отдельный небольшой зал для переговоров, вот и переговорим. Если ты готова, документы у меня в машине, можно прямо здесь все и подписать.

– Ну что ж, пойдем, переговорим, – сказала я.

Возможно, это и правда было к лучшему, потому что сейчас внутри меня царила равнодушная пустота.

Горя не было, его я выплакала еще в кафе. Страха тоже. Вероятно, это лучшее состояние для переговоров, когда тебе наплевать, чем они закончатся, и отсутствие каких-либо эмоций заставляет голову работать ясно, как никогда.

…Это был даже не зал, а скорее кабинет со столом на четырех человек, где было место и для того, чтобы покушать с размахом, и чтобы деловые бумаги разложить, не экономя для этого место.

Пока Игорь бегал за своей копией синей папки, я сидела, глядя в стену, и пыталась думать о том, как сказать Игорю о своем решении насчет фирмы.

А потом усмехнулась.

Не все ли равно, в какой форме сообщать человеку, что он зря старается? По идее, можно было и возле выхода из ресторана ему об этом сказать, не занимая отдельный кабинет, просто я сразу не сориентировалась. Но лучше поздно, чем никогда.

Игорь вернулся быстро – видимо, торопился. Официанту, в ожидании стоящему возле входа в зал, он бросил небрежно:

– Не беспокоить, у нас важный разговор.

После чего запер дверь на задвижку, уселся рядом со мной и раскрыл принесенную папку.

– Ну что ж, Овечкина, – произнес Игорь, располагающе улыбнувшись. – Думаю, ты успела ознакомиться со своим экземпляром договора. Теперь тебе надо будет только расписаться на каждом листе, а после дождаться перевода на твой счет десяти миллионов. Постараюсь, чтобы все пришло сегодня, в крайнем случае – завтра.

– Кому надо? – отстраненно спросила я.

– Что? – нахмурил брови Игорь. – Не понял.

– Кому надо расписаться? – повторила я. – Мне не надо.

Благодушное лицо Игоря мгновенно изменилось. Глаза прищурились, улыбка изменила форму, став похожей на волчий оскал.

– Погоди, погоди, Овечкина, – криво усмехнулся преподаватель экономики. – По-моему, ты не совсем понимаешь последствия того, что сейчас пытаешься сделать. Ты думаешь, что я вот так запросто подарю тебе фирму, в которую вложил столько своего труда, времени, средств…

– Ты вложил? – перебила я его. – Или Виталий? И если все-таки вложил ты, то почему тогда фирма принадлежала ему, а не тебе? Знаешь, как-то странно все получается: судя по бухгалтерским документам, дела корпорации не так уж плохи, как это хотели представить те, кто с твоей подачи проводил последний аудит. И вряд ли нужно было спасать фирму, переводя ее на тупую девочку-студентку, которая после смерти мужа легко отдаст ее своему преподу, в которого влюблена по уши. Ты ведь так себе это представлял, верно?

Игорь развернулся ко мне вполоборота. Его рука легла на спинку моего стула, и я увидела, как пальцы моего преподавателя нервно скрючились, став похожими на когти.

– Ты на что сейчас намекаешь, тварь? – тихо прошипел он. – Что это я убил Виталия?

– Глупо делать намеки без доказательств, – пожала я плечами. – Как я понимаю, сгоревшая машина сейчас на экспертизе, после которой догадки могут превратиться в факты. Хотя могут и не превратиться, так как случается, что экспертизы покупаются…

Внезапно я почувствовала, как на моем горле сжались железные пальцы Игоря.

– Слушай меня внимательно, маленькая дрянь, – четко, раздельно и негромко проговорил он. – Сейчас ты все подпишешь, иначе не выйдешь из этого кабинета. Я тебя придушу прямо тут, а официанту скажу, что девушке стало плохо. Отнесу твое бездыханное тельце в машину, а потом ты просто пропадешь, и никто про тебя не вспомнит, кроме твоей бабушки, которой больше никто ничем не сможет помочь…

Он был очень красив, наш преподаватель по экономике. И я, наверно, не особенно врала себе, когда думала, что влюблена в него по уши, – ну, может, насчет ушей приукрасила немного. Все девчонки в институте были от Игоря без ума, да и преподавательницы тоже. И сейчас, когда он держал меня за горло, слегка придушив, а его лицо было так близко от моего, я внезапно почувствовала сладкую истому у себя внизу живота. Настолько приятную, что была вынуждена сжать зубы, чтобы не застонать от наслаждения… Возможно, потом я буду думать о себе с неприязнью, как о какой-то извращенке, но что я могла сделать, если мое тело отреагировало на этот акт насилия таким образом?

Видимо, Игорь почувствовал, что со мной что-то не так, и слегка ослабил хватку – похоже, подумал, что перестарался и вместо подписи документов я вот-вот отправлюсь на тот свет следом за Виталием.