— Сказали, что сначала надо мужу провериться. У нас уже почти три года ничего не получается.
— Как ты любишь из ничего вселенскую трагедию выцедить! — вздохнула Наталья. — Гони своего красавца, пусть сдается на анализы!
Галя ожесточенно замотала головой.
— Что?
— Я не могу!
— Чего не можешь?
— Его послать!
— Так я же не говорю, что его вообще надо послать куда подальше. Пока только к врачу, а потом уже, по результатам… В общем, не паникуй раньше времени.
— Сейчас уже самое время для паники, — Галя нервно теребила подол передника. — Ты хоть представляешь, что будет, если у него всё в порядке?
— Ну, тогда мы за него порадуемся, — неуверенно предположила Скачкова.
— Ага. А потом он меня пошлет.
— Куда?
— Ну, уж точно не к врачу. В такой ситуации будет проще послать меня вообще… далеко и надолго!
— А-а-а, то есть ты предполагаешь, что твой капитан побежит с тонущего корабля, как крыса?
— Нет, я не хочу оказаться тонущим кораблем, неужели не понятно? — Галя уже почти кричала. — Лучше ничего не знать, чем получить какой-нибудь приговор с подписью и печатью! Как после этого жить?
— Тихо, тихо! Не надо так нервничать. Давай исходить из наиболее позитивного варианта: если всё дело в Жене… Ты не сможешь прожить без детей? Ты его бросишь?
— Нет, конечно, — возмутилась Галочка. — Я его люблю. А без детей жить не обязательно. Можно из детского дома взять.
— Вот. То есть ты бы пережила, если бы всё было из-за Женьки. Но при этом ты предполагаешь, что если дело в тебе, то твой муженек тебя бросит, так? Значит, ты его любишь, а он тебя — нет!
— Логика у тебя дурацкая, — пробормотала Галя. — Я этого не утверждала. Я просто боюсь — и все!
— Чего боишься — то и получаешь! Не будь страусихой, не тяни. Такие ситуации сами собой не рассасываются.
— А вдруг рассосется? Мне способ тут подсказали: надо после… ну этого, вниз головой повисеть.
— И сколько? — хмыкнула Наталья.
— Примерно полчаса.
Скачкова зашлась в приступе гомерического хохота:
— А где висеть-то надо?
— Дура, — надулась Галя. — Я думала, ты что-нибудь еще подскажешь.
— Подскажу. Не висеть вниз головой. Особенно если планируется, что за ноги тебя будет держать твой слабосильный супруг. Надо же до такого додуматься!
— Тебе бы наши проблемы, — обиженно пробормотала Галя.
— Да уж! А вам бы — мои! Когда охота на свиданку, а Маньку оставить не с кем! Когда утром надо на работу, а у нее сопли вожжой, а больничные в наше время никому не нужны: попрут с работы в два счета! Когда утром спать охота, а Маньке то пить, то мультики включить…
— Это же счастье!
— Галька, всё относительно. Я, в принципе согласна: мы никогда не ценим того, что имеем.
— Вот именно. А ты мне такие вещи про собственного ребенка говоришь!
— Да я ее больше жизни люблю! И говорю я не о ней, а о тебе: цени свое спокойствие! Потому что, когда в твоей жизни появится человек, за которого ты будешь каждую секунду трястись, то на счастье, как на пустую катушку, намотается целая куча проблем. Будь к этому готова.
— Я готова потерпеть неудобства. И покоем пожертвовать.
— Пионерка ты моя, — обняла ее Наташка. — Цени то, что дано. Тебе дан муж, мне — ребенок. Надо радоваться синице в руках…
— А я всё хочу. Почему у кого-то и муж, и ребенок, а у меня нет? Это же несправедливо!
— Согласна. Сама удивляюсь. У меня вот тоже сплошная несправедливость! Но ты прикинь: у кого-то нет вообще ни того, ни другого. Все познается в сравнении.
— Не хочу я сравнивать, — Галя тяжело вздохнула. — Хочу быть счастливой. Так мало хочу, а дается еще меньше!
— Ну, милая моя. А кому легко?
— Много кому, — туманно пожаловалась Галочка.
— Не ной. Бери, что дают, а то и это отнимут.
— Не каркай!
* * *
Человек может убедить себя в чем угодно. Главное — захотеть. Смирившись с тем, что ребенка у нее все-таки не будет, Галочка сосредоточилась на Жене. Она делала для него все, живя в постоянном желании угодить. Квартира сияла идеальной чистотой. Друзей мужа встречала с таким радушием, словно те были самыми близкими ей людьми. Сообщения Жени о поездке на рыбалку, походе на футбол или посещении бани принимались на «ура». И хотя частенько возвращали ее благоверного в желеобразном состоянии, Галочка хлопотала вокруг бледно-зеленого супруга и никогда не позволяла себе упреков.
— У мужчины должно быть ощущение свободы, — многозначительно поясняла Наташе свое поведение Галина. — Если его все время держать дома, то ему осточертеет такая жизнь.
— А тебе не осточертеет?
— Мне — нет!
— Тогда тебе пора уже на входную дверь мемориальную доску привинтить: здесь жила самая терпеливая в мире баба!
— Почему «жила»?
— Потому что долго ты так не протянешь!
— Зато он не гуляет, — приводила самый веский аргумент Галочка.
— Это — да. С этим не поспоришь, — тут же соглашалась Наталья. — Только надо стремиться к лучшему. Бросил бы еще пить!
— Пусть у него будет хоть какой-нибудь дефект, а то слишком жирно! Да и что такого в том, что он раз в месяц расслабляется? Деньги в дом носит, ласковый, заботливый. Да я сама себе завидую!
— Я тебе тоже иногда завидую, — честно сообщала Наталья. — Но очень редко.
— И на том спасибо.
— Не за что.
Светлана Николаевна тоже довольно бдительно относилась к Жениным загулам. В ее жизни осталось слишком мало радостей, чтобы пропускать моменты триумфа над ослабевшим от оздоровительных мероприятий зятем.
Все его полезные для здоровья и психики походы подрывали те же самые пункты у жены. Она глотала валерьянку и томительно перечисляла самой себе возможные трагические последствия его необдуманных поступков. На рыбалке можно выпасть из лодки, пораниться, обжечься у костра, быть укушенным каким-нибудь ядовитым пресмыкающимся или голодным зверем или просто утонуть, купаясь в пьяном виде. На футболе всегда присутствовали фанаты противоборствующей стороны, которые вне зависимости от результата матча могли покалечить хрупкого и слабого Женечку, принеся его в жертву своей фанатской любви. Кроме того, пьяный супруг мог перейти дорогу на красный свет.
В общем, жизнь покорной жены хорошего мужа не отличалась спокойствием и безмятежностью. А Светлана Николаевна, имевшая нюх на неприятности, прорывалась к семейному очагу именно в такие несимпатичные моменты.
— А где Женечка? — Мама улыбалась змеиной улыбкой и стремительно неслась в комнату. — Ой, Женя, а что это так темно? Где был, мед-пиво пил? Молчишь? Плохо тебе? Молчи-молчи. По морде твоей сморщенной вижу, что плохо. И кожа вон желтая уже стала. Цирроз, наверное, начинается. Печень-то болит, а? Ноет? А голова не болит случайно?
Все вопросы тещи были риторическими. Ответов она не ждала, а привычный к ее набегам Евгений лежал молча, стиснув зубы от нестерпимой головной боли, усиливавшейся от тещиного визгливого голоса.
— Где был-то, несчастье?
— На рыбалке, — влезала Галя, пытаясь увести маму из комнаты.
— Да-а? Он у нас еще и рыбак? — притворно изумлялась Светлана Николаевна. — И много ли поймал? Это вон те личинки и есть рыба?
— Это окуни и плотва, — со знанием дела просвещала ее дочь.
— Почем брал?
— Он их поймал. Сам.
— Са-а-ам?
— Сам!
— Чем?
— Удочкой!
— А ты не ори на мать! Если сама дура, то послушай умного человека! Рыба — магазинная!
— Да ни в одном магазине такую дрянь не продают! — взвивалась Галя, не переносившая пошлые намеки на Женину неверность. Она придерживалась мнения «меньше знаешь — крепче спишь». Тем более что муж не давал повода подозревать его в измене.
— Ах, так, значит, ты все-таки признаешь, что это дрянь?
— Она просто мелкая. Но он же не за рыбой туда ездит. Это отдых!
— О-о! — радостно вопила Светлана Николаевна. — В том, что это отдых, я ни секунды не сомневаюсь! Я даже примерно предполагаю, как именно он отдыхает. Да ты посмотри на него: в таком состоянии не то что рыбу не поймать, в лодку не попасть!
