Раз и навсегда (СИ) - Резник Юлия

– Послушай, я больше не держу на тебя зла. Мы были очень молоды. Я могу понять, что тебя несколько… ослепили свобода, деньги, возможности, которые они давали, и доступные женщины. А дальше это вошло в привычку. Наверное, в той ситуации не могло быть иначе. И ты прав… Я тоже виновата – не надо было молчать. Но что толку об этом думать? Я не хочу постоянно оглядываться на прошлое.

– А что хочешь?

– Для начала поправиться. И строить свою новую жизнь. Я правда благодарна за то, что ты не бросил меня в трудную минуту, но… Знаешь, мне хочется съехать. Мальчики завтра разлетаются. И сразу после…

– Нет.

– Что нет? – опешила я.

– Ты никуда не поедешь.

– Ну вот, – вздохнула я, поймав себя на мысли, что едва не поверила, будто он реально мог измениться. – Нормально же говорили. Почему ты опять на меня давишь?

– Потому что ввиду, так сказать, вновь открывшихся обстоятельств, считаю, что мы поспешили с разводом.

– Серьезно? – у меня натурально глаза полезли на лоб. – Я готовилась к нему несколько лет, Вахид.

– Вот именно. И я не понимаю, как это метчится с твоими разговорами о любви.

– Наверное, к тому моменту ее просто не стало? – мой голос дрогнул. В носу предательски закололо.

– Чтобы в этом убедиться, потребуется время. Поэтому нам не стоит спешить.

– Бред какой-то. Ты женишься! – я выложила на стол свой последний козырь.

– У тебя кто-то был?

– Ты спятил?! При чем здесь я? Вахид, ну почему ты каждый раз переводишь стрелки?! Пытаешься разобраться с последствиями, но напрочь игнорируешь их причину…

– Мне нужно знать. Да. Нет. С этим твоим… С кем ты любезничаешь ночами. Ты с ним спала? Он трогал тебя?

– Зачем тебе это?

– Затем! Я готов побороться за нашу семью. Но только при условии, что у тебя никого после меня не было.

Я закусила губу, глядя на него… едва ли не с надеждой, господи! Это было так заманчиво – просто сказать, как есть. Правда еще никогда не была такой легкой. Но… Что-то не давало. Вероятно, та самая гордость, которая не позволила мне и дальше оставаться с мужчиной, который разменял наш брак непонятно на что.

– Нет.

– Не было?

– Нет, я не буду отвечать на твой вопрос. Потому что после всего, Вахид, ты утратил на него право.

– Я готов разорвать помолвку с Лейлой.

Байсаров азартно поднимал ставки до небес, искренне не понимая, что я не блефую. Я же осознала, что перестану себя уважать, если так легко сдамся.

– Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия.

– А ты, значит, почувствовала, что в том? Может, ты для этого и разыгрываешь весь этот спектакль? В надежде меня прогнуть?

– Нет. Как раз наоборот. Я впервые в жизни вообще не играю.

– Ты все усложняешь.

– Для тебя? Может быть. Но я столько лет стремилась к тому, чтобы сделать твою жизнь комфортной, что имею на это право.

– Я тебя никуда не отпущу, даже если мы с Лейлой поженимся. Хочешь остаться в моем доме на правах наложницы?

– Хочу, чтобы ты перестал на меня давить. Потому что чем больше ты на меня давишь, тем я сильнее утверждаюсь в мысли, что правильно поступила, сбежав от тебя на край света.

– Посмотрим.

– Я никогда больше не соглашусь на роль безмолвной тени.

– Ты сама, блядь, ее выбрала!

– Да, наверное, – не могла не признать я. – Так привыкла, что никто меня не выбирает, что даже сама себя выбирать перестала. Но это в прошлом. Сейчас я совсем другая. Извини, я очень устала…

От такого долгого диалога, требующего от меня совершенно нечеловеческих каких-то усилий, я и впрямь быстро ослабела. Но все-таки оно того стоило. Большую часть нашего разговора мы действительно неплохо справлялись с эмоциями. Они взяли верх лишь в конце. И лишь у Байсарова. Я могла собой гордиться.

– Мы можем пожениться снова и забыть обо всем, что было. Но только если ты поклянешься…

– Ты повторяешься, Ваха. И заставляешь повторяться меня.

– Значит, ты легла под эту… рыжую моль? И как? Понравилось?

– Я этого не говорила. Ты сам додумал то, чего нет. Видно, в силу своей распущенности.

Байсаров поиграл челюстью. Крутанулся на пятках и вышел прочь из моей комнаты, напоследок приложив дверью.

Глава 19

Младшие сыновья разъехались одним днем. Дом опустел. Стало тихо. И ужасно тоскливо. Никто не звал меня полюбоваться на первый снег, не таскал кофе, который, если уж откровенно, мне запретили пить, не приходил вечером, чтобы скоротать его за очередным сериалом. И хоть Адам регулярно ко мне наведывался, я не чувствовала себя в его обществе менее одинокой. Между нами будто выросла незримая стена. Я так отчетливо ощущала, что он не простил моего ухода…

На границе осени и зимы я сама застряла в каком-то нескончаемом межсезонье между прежней жизнью и той, перемены в которой я никак не могла осознать.

– Вы выглядите невеселой. Что-то не так? Может, вам все же нужна поддержка психолога?

– Пустяки. Просто переживаю о детях.

– Что о них переживать? Хорошие взрослые парни. Думайте лучше о себе, о том, как выздоровеете, что сделаете первым делом, когда поправите здоровье, – усмехнулся Кирилл Семенович. То, что он работал со мной – стало моей небольшой победой. Я буквально выгрызла эту возможность. Выходить из дома. Пусть даже в больницу. Общаться с кем-то еще. Да что там. С тем, с кем Вахид не хотел, чтобы я общалась. Нудя о том, какие у Кирилла золотые руки, я ведь на самом деле не верила, что Байсаров проникнется и уступит. Он же и тут умудрился меня удивить. Ничего не говоря, никак не выказав своего недовольства… Может быть, порядком устав от необходимости со мной возиться?

– Что сделаю первым делом? – я повторила вопрос Кирилла, старательно разрабатывая пальцы на левой руке. Движения были неловкими, но прогресс уже чувствовался. – Наверное, выйду в парк. Без сопровождающих. Сама. И сяду на самую дальнюю скамейку.

– Рискованно, – усмехнулся он, не отрываясь от моего плеча, которое мял с такой точностью, будто знал, где именно прячется моя боль. – А что там, на этой скамейке?

– Свобода, – ответила я едва слышно. – Покой. Никто не толкает, не торопит, не дышит в затылок. Можно просто сидеть. И быть ничьей.

Засмущавшись собственной откровенности, я замолчала.

– Не напрягайтесь.

Усилием воли я заставила себе расслабиться, чтобы не усложнять работу врачу. Его ладони двинулись вверх по спине. Деликатные, но сильные руки размяли скованные напряжением мышцы.

Мы закончили, я как раз одевалась, когда дверь в кабинет распахнулась. Инстинктивно прижав кофточку к голой груди, я обернулась и наткнулась на ледяной взгляд бывшего мужа. Он-то что тут забыл?! Ответить мне Байсаров не посчитал нужным. Хлопнула дверь… А показалось, будто настежь распахнулось окно в наше с ним прошлое.

– Возможно, ваш муж хотел бы присутствовать?

– Где?

– На наших сеансах. Я же понимаю некоторые… эм… культурные особенности, – замялся Кирилл Семенович.

– Мы в разводе. Его не касается моя жизнь.

Не знаю, кого я пыталась в том убедить, если перекошенное лицо Вахида свидетельствовало об обратном. Уж не саму ли себя?

От волнения мои пальцы окончательно перестали слушаться. Кирилл Семенович приблизился, чтобы помочь мне с кофтой. Его движения были деликатными и профессиональными. В них не было ничего личного. Но мои щеки все равно обжег румянец, и я запуталась в рукавах, жалея, что не догадалась позвать сиделку.

– Осторожно, – заметил Кирилл, перехватив ткань. Наши пальцы на мгновение соприкоснулись. И этого оказалось достаточно, чтобы стыд вспыхнул ярче. Видя мою неловкость, Кирилл отошел на шаг, давая ровно столько пространства, сколько мне было нужно. Ту дистанцию, которую Вахид никогда не чувствовал, бесцеремонно вторгаясь в мои мысли, в мои решения…

Кирилл Семенович все же пригласил сиделку, но когда я уже собралась. Та проводила меня до машины, передала с рук на руки Байсарову, а сама села в другую.