Ревнивая печаль - Берсенева Анна

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82

– А что? – улыбнулась в ответ Зоська. – Тут годик-другой поработаешь, еще не тому научишься. Нет, правда, Лер, – надоело тебе, я же вижу.

– Надоело, – согласилась Лера. – Я еще подумаю немного, Зось, а потом мы с тобой серьезно об этом поговорим. По-моему, у тебя проблем быть не должно, когда ты меня заменишь.

– А ты? – поразилась Зоська. – Ты-то что делать собираешься? Дома сидеть?

– В этом все дело. Если бы я знала, что делать собираюсь, давно бы уже отсюда ушла.

Лера знала, что говорит. Конечно, она давно могла не работать в «Московском госте». Все равно ее директорскую зарплату даже отдаленно нельзя было сравнить с доходом, который она получала как владелица фирмы.

Так сделали многие ее знакомые бизнесмены – наладили работу одних фирм и занялись другими, получая положенный доход и ограничиваясь самым общим контролем. И, конечно, она тоже давно могла поступить таким же образом: о лучшем директоре, чем Жозефина Ивановна, можно было только мечтать.

Прежде Лера просто боялась того, о чем так удивленно спросила Зоська. Действительно, как это она будет сидеть дома? Но чем дальше шла ее жизнь, тем более привлекательным казался ей такой поворот судьбы. А что: целый день проводить с дочкой, ждать Митю… Неужели это невозможно для нее?

Правда, Митя только улыбнулся, когда она его об этом спросила.

– Устала ты, подружка, – сказал он. – Устала и вставать любишь поздно. Ну, брось работу, что я могу тебе сказать?

– Но ты не думаешь, что это хорошо? – не отставала Лера.

– Смотря для кого, – пожал он плечами. – Для меня это было бы, может быть, неплохо. Но я не думаю, что ты выдержишь долго. Тебе скучно станет, Лер, и очень скоро. У тебя совсем другая натура.

– Forse de la nature? – вспомнила Лера комплимент, сделанный ей когда-то Валиком Старогородским.

– Ну да, сила природы, – подтвердил Митя. – Она в тебе всегда била через край, и теперь ничего не изменилось. Просто сейчас ты охвачена иллюзией – дом, муж, ребенок, склад и лад, ведь правда?

– Правда, – кивнула Лера. – А почему ты думаешь, что это плохо?

– А я не хочу, чтобы ты питала иллюзии, как ни приятно это было бы для меня, – сказал Митя, завершая разговор.

Лера прекрасно знала, что, говоря это, Митя думает только о ней самой, о ее стремлениях и желаниях. Работай ли она директором «Московского гостя», получай ли дивиденды – ежемесячные доходы от ее деятельности или бездеятельности едва ли превышали его гонорар за один концерт где-нибудь в Вене.

Про себя она понимала, что Митя прав. Конечно, душа ее требовала постоянного действия, и невозможно было представить, что она направит всю силу своей души на приготовление обеда и ожидание Митиного возвращения.

Но Лера понимала и другое – чего, пожалуй, не чувствовал даже Митя. Ей действительно было необходимо то, что он назвал «складом и ладом», – и этого не мог ей дать «Московский гость».

Ей нужен был какой-то особенный склад и лад, а какой – она не знала.

Глава 12

Ко всему, оказывается, можно привыкнуть – даже к Розе.

Лера и представить себе не могла, что привыкнет к постоянным уколам ревности, которые пронизывали ее при каждом появлении этой женщины, при виде Аленкиной радости, направленной на нее. Но – привыкла, хотя настороженность между нею и Розой не исчезла.

Денежный вопрос действительно разрешился только с Митиной помощью. Лера так и не решилась предложить Розе плату за сидение с Аленкой, а у него та брала деньги легко, без злости и без смущения.

– А почему бы и нет? – посмеивался Митя. – По-моему, для женщины естественно брать деньги у мужчины.

– Ты что это имеешь в виду?! – притворно возмущалась Лера.

Она видела, что он старается казаться веселым – вернее, беззаботным – и что ему не слишком это удается. Сначала Лера думала, что это просто усталость. Даже она, привыкшая работать много, поражалась тому, как складывался Митин день – без единой паузы, с немыслимой беспощадностью к себе!

Но потом она стала замечать в нем какое-то особенное напряжение, которое не могла считать обычной, даже очень сильной усталостью.

– Митя, у тебя что-то случилось? – спрашивала она не раз. – Почему ты не хочешь мне говорить?

– Да ничего особенного – у меня каждый день что-то случается. – Митя поглубже затягивался сигаретой, и лицо его скрывалось за дымной пеленой. – Оркестр плохо понимает, какое чувство я вкладываю в жест. Управление культуры тянет с оплатой проклятой крыши. Я не могу понять, хочется ли мне вообще ставить оперу. Или запил кларнетист, например, – тоже нервное событие.

– И что теперь будет с кларнетистом? – тут же интересовалась Лера.

– С ним это в первый раз, для меня неожиданность. Посмотрим. Выйдет из запоя – будем думать, а пока что же, пока он в химическом состоянии…

Митя легко сводил серьезные разговоры к шутке, и уличить его было невозможно. Действительно, разве это не может быть поводом для волнения – если запил оркестрант? Или, тем более, почему-то не хочется ставить оперу?..

И, вздохнув, Лера возвращалась к своим делам – к образовательному проекту с французами, например. Жизнь есть жизнь, ее не построишь на невнятных стремлениях.

Кончался апрель – последний месяц, когда весенняя трепетность еще чувствовалась в воздухе; май уже казался Лере началом лета. Она вообще любила весну, и больше всего ей нравилось следить, как незаметно, по минуте, прибавляется день. Она почему-то особенно явственно ощущала, как продлеваются сумерки, как все позже появляются проблески звезд в тусклом городском небе.

Но в половине одиннадцатого, когда Митя позвонил наконец из Ливнева и сказал, что через пятнадцать минут, не позже, едет домой, – было уже темно.

А в двенадцать стало уже совсем темно – но его не было.

«Пятнадцать минут! – про себя возмущалась Лера. – Конечно, это мне говорится «пятнадцать», а на самом деле еще час репетируется с каким-нибудь особо одержимым скрипачом!»

Ей неудобно было звонить на театральную вахту и спрашивать, чем занят Дмитрий Сергеевич, поэтому только и оставалось, что возмущаться про себя.

Его не было в час, не было в половине второго. В два часа Лера дрожащей рукой набрала наконец номер вахты, и охранник сообщил ей, что Дмитрий Сергеевич уехал не позже как полдвенадцатого.

– Да точно, что не позже! – звучал в трубке голос знакомого охранника Сережи. – Они с директором поздно сегодня из мэрии приехали, потом еще в кабинете долго ругались – Таловеров красный выскочил, как из бани! – а потом он и уехал.

– Из мэрии? – растерянно переспросила Лера. – Почему из мэрии? Я думала, у него репетиция была…

– Да он каждый день же почти туда ездит, Валерия Викторовна, – успокоил Сережа. – Ну, дела, наверно. Да вы не волнуйтесь, мало ли куда мужик заехал на часок после работы? Сейчас с этим делом, слава богу, проблем нет. Пропустит рюмочку от стресса – и домой!

– Какую рюмочку? – Лера чувствовала, как все холодеет у нее внутри. – Он же за рулем…

Она слишком хорошо знала Митю, чтобы понимать: он не поедет, не предупредив ее, снимать стресс рюмочкой в ночном ресторане. Но где он, в таком случае? Она боялась об этом думать.

Больше всего ее насторожило то, что охранник сказал про мэрию, куда Митя, оказывается, ездил часто. Почему в таком случае ничего не говорил ей? Конечно, могли быть дела, но почему он ни разу о них не рассказывал – зная, что уж Лере-то куда как часто приходится бывать в мэрии и она многих там знает? Но, может быть, Сережа просто перепутал…

К трем часам Лера позвонила по всем телефонам, по которым, наверное, в это время звонили в Москве сотни заплаканных жен – больницы, милиция… Его фамилия не значилась нигде, и, каждый раз облегченно вздыхая, Лера не знала, что же делать дальше.

Телефон зазвонил наконец в семь утра, Лера услышала голос Таловерова. И в то же мгновение ей показалось, что она готова была услышать этот голос – даже по телефону какой-то суетливый и влажный. Сразу была готова, как только узнала про мэрию.

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82