Люби меня по-немецки (СИ) - Лель Агата

Видимо, заметив моё обескураженное лицо, блонди снова по-свойски пихает меня в плечо:

— Да брось, ты чего, я же не в обиде. В конце концов, на всех хватит, не сотрётся, — "подружка" заливисто хохочет, и я ещё острее осознаю весь ужас сложившейся ситуации.

Он гастролирующий музыкант, ему всего двадцать семь. Он молод, популярен, не обделён харизмой и обаянием, а если уж говорить об анатомических особенностях, так там вообще природа его щедро одарила. Так с чего я вдруг возомнила себе, что он хоть на толику может быть ко мне серьёзно настроен? Куда подевалась разумная Ульяна Кароль?

Толпы восторженных фанаток, авации, сцена, софиты — вот его жизнь! Сильно сомневаюсь, что я впишусь в неё со своими лодочками от Джимми Чу и стремительно стареющими яйцеклетками.

Смотрю, как он, забравшись на высокий стул и поставив ребро гитары на одно колено шарит глазами по залу, а увидев меня, посылает воздушный поцелуй.

Едва заметно киваю в ответ и от чего-то отчаянно хочу отсюда срочно ретироваться. Не потому что у меня нет к нему симпатии — как раз-таки потому, что сильно наоборот…

Мне снова нужно остаться одной и хорошо обо всём подумать! Глазея на него сейчас, такого умопомрачительного, я точно ведь наломаю дров, а в моём возрасте это недопустимо. Я не могу позволить себе стать всего лишь очередным трофеем на забитой полке его сексуальных достижений.

— Слушай, а вон тот у барабанов тоже ничего, — пританцовывая, в который раз толкает меня Олеся. — Познакомишь меня с ним, раз для себя урвала самый сочный кусочек?

— Обязательно, вот прямо сейчас пойду и достану его номер, — и пока жизнерадостная соседка не раскусила подвох, быстро скрываюсь в гуще беснующейся баботолпы.

Капитулировать, конечно, не самое лучшее решение, но, в конце концов, на кону стоит если не моё будущее, то как минимум репутация. Ганс окрутил меня так ловко, что я даже опомниться не успела. Не хочется очнуться утром и увидеть свои трусы на его люстре, и только потом уже думать, правильно ли я поступила.

— Уже уходите? — окидывает меня взглядом сверху вниз исполин Алёша.

— "Бегу!" — хочется ответить, но я только лишь утвердительно киваю и… убегаю.

Часть 26

— Ульяна, дорогая, куда ты запропастилась? Я звонила тебе вчера вечером: сначала было занято, затем недоступно, а потом ты и вовсе телефон отключила! Пришлось вот звонить тебе на рабочий. Что происходит? Мы с папой переживаем! — взволнованно щебечет на том конце провода мама.

— Представляю, что ты успела себе нафантазировать. Не волнуйся, меня никто не похитил, чтобы продать в тайский бордель и дорогу я перехожу строго на зелёный, всё как ты и учила, — поднимаюсь к кожаного кресла и неторопливо подхожу к панорамному окну.

Вид просто потрясающий, даже сейчас, когда небо заволокло серым покрывалом туч и оно вот-вот грозится разразиться страшным ливнем.

— Ну, я волновалась, конечно, но не слишком, ведь рядом с тобой настоящий рыцарь. Кстати, я звоню, чтобы поговорить о нём. Сейчас, одну минуту, — далее я слышу торопливый топот ног, шаги по скрипучей лестнице, щелчок замка отпираемой двери.

Опыт наших многомиллионночасовых разговоров сразу же сигнализирует, что я узнаю сейчас какую-то страшную тайну, ведь если мама ретируется для беседы в отдельную комнату — всё, готовься услышать какую-то бомбу. А так как она обронила, что речь пойдёт о Курте ….

Мне кажется или пахну́ло жареным?

— В общем, доченька, я, право, даже не знаю с чего лучше начать… Тема щекотливая и, увы, не слишком приятная. Только обещай, что не будешь сильно переживать! — слегка задыхаясь от подъёма по лестнице, изрекает, наконец, мама.

Внутри меня же словно обрывается внутренний жизненноважный трос. От чего-то слабеют колени и ладони увлажняются.

Возвращаюсь обратно к рабочему столу и падаю в кресло.

— Так сказала, что речь пойдёт о Ку… Олеге. Так что стряслось? — мне кажется, что голос звучит бодро. Или мне так только кажется?

— Да, о нём, — подтверждает мама и прискорбно вздыхает. — Ты не подумай, что я имею что-то против него или ваших отношений, вовсе нет, как раз-таки наоборот, но ты моя дочь, поэтому должна знать о нём всё. — И тут же оправдывается: — Конечно, я не должна лезть, ведь это только ваше дело, да и папе совать нос не следовало бы…

— Папе?! Папа что-то выяснил об Олеге такого, что меня шокирует? — выпаливаю не дослушав и молниеносно начинаю строить мысленные догадки.

Мой папа первоклассный столичный хирург, у него связи повсюду, от почтальона до парней из мэрии. Что он такого мог разузнать?

С помощью дяди Гриши — юриста, раскусил личность Рейнхарда-Шмеля и мой маленький обман? А может, Курт отбывает условный срок за разбой… Или бросил жену с пятью детьми. Или балуется травкой. А вдруг у него вообще хламидии, а я как дурочка ни сном ни духом!

— Ма-ам, так что? Не томи! — заставляю бурную фантазию попридержать уже коней.

— Нет, ничего такого папа не выяснил, а я вот да, узнала кое-что о твоём избраннике и это точно тебе не понравится… — и выдерживает паузу интриги.

Нервно постукивая каблуками по полу, послушно жду, но тут мама решила меня жестоко продинамить:

— Прости, дорогая, папа зовёт, пора втирать ему в поясницу мазь от остеохондроза. Давай, приезжай к нам на ужин, о таких вещах лучше говорить с глазу на глаз.

— Но…

— До встречи, родная, — и вырубает связь.

Вот дьявол! Мама! Ну кто так делает? И как теперь думать об отчётах, когда тут такое!

Бросаю взгляд на часы — до конца рабочего дня ещё пятьдесят минут, может, не произойдёт ничего страшного, если я хоть раз уйду немного раньше? За годы работы в "ЭиЖиЭм" я столько вкалывала внеурочно, что накопила на пятилетний отпуск, имею право использовать из него несчастный неполный час!

Выуживаю из кармана телефон, долго кучу в руках прохладный металлический корпус и, наверное, в сотый раз за день едва не поддаюсь соблазну включить его и посмотреть, звонил ли мне Ганс, искал ли. Ведь сразу после побега из "Сохо" я предусмотрительно вырубила мобильный и до сих пор ни разу не включала. Мне очень нужно было подумать обо всём одной, чем я и занялась, едва приехав домой. Полночи я взвешивала все "за" и "против", решала, слишком ли будет ужасно, если я хотя бы раз в жизни попробую отключить мозг и повестись на животные инстинкты?

Вряд ли самка леопарда думает о нравственности, когда, не устояв перед напором дерзкого самца, задирает свой бесстыжий хвост. И это же не делает её по умолчанию пятнистой шлюхой!

Так почему тогда я загоняюсь?

Курт мне очень нравится, весь, целиком, но его губы… Как? Ну как в обычных человеческих губах может быть столько секса?!..

Горько вздыхаю и снова опускаю взгляд на мобильный, после чего уверенно прячу телефон обратно в карман. Нет, пока включать не буду, сначала узнаю, что там такого припасла для меня мама, а потом уже точно решу, как быть дальше.

Знала бы я, что никакие хламидии не сравнятся с тем, что именно я скоро о нём выясню…

Часть 27

Добравшись до дома родителей за рекордно короткие сроки, вламываюсь в гостиную и, наскоро клюнув маму в щёку, тащу её за руку на кухню. Пока идём замечаю, что она принарядилась: вместо обычного домашнего платья — строгий брючный костюм пудрового оттенка, да и укладка словно только что из салона. Но я слишком взбудоражена и хочу поскорее узнать секрет века, чтобы ещё заостряться на столь мелких деталях маминого преображения.

— Ульяна, очень рада тебя видеть, ты так быстро приехала! Мы с папой ждали тебя к восьми. Да и утка ещё не готова…

— Я не голодна, — беру её за руки и усаживаю перед собой на мягкий кухонный диванчик, на которым мы, за годы моей юности, провели столько чудесных вечеров. — Так что ты хотела рассказать мне про Олега?