Несовместимость (СИ) - Л Илана

Промолчал. Зачем отрицать очевидное? Даша в мыслях всегда. Въелась под кожу.

– Раз ты не хочешь спать, я побуду с тобой, – не отрываясь от окна, сказала Аня.

– Анют, мне правда следует поработать, – попытался ласковым обращением её успокоить. – Если хочешь порисовать, то, пожалуйста, в другом месте.

Жена обернулась, неожиданно на ее лице заиграла улыбка. Качели её настроения раскачивались в разные стороны – от истерики к задорным огонькам веселья в глазах.

– Да, не хочу рисовать.

Неторопливым шагом, с грацией пантеры, подошла ко мне, провела рукой по груди вверх, коснулась шеи.

– Ром, я хочу тебя, –  Аня прижалась ко мне. Проворно расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке. Озорно улыбалась, свободно повела плечами, отчего верхняя часть шелкового халата приспустилась, обнажив ее плечи.

Не зацепило. Наоборот. Привело к бешенству.

– Тебе нельзя. Ты, кажется, забыла, – тоном, нетерпящим возражения, еле сдерживая рвущиеся наружу эмоции, отчеканил я. Вернул одежду на место.

– Да, ладно, столько времени прошло, – снова играючи провела по груди.

– Аня, я сказал нет – значит нет!

Жена скривилась, отвела плечи назад, демонстративно виляя бедрами, направилась к столу. Присела на край, закинув ногу на ногу.

Ей казалось, это эротичным. Мне же виделась во всём вульгарность. Противно. До тошноты.

– Если я что-то узнаю, Рома, я лишу тебя родительских прав, – маятник настроения вновь качнулся и замер на отметке «шантаж». И деньги тебе не помогут. Суд всегда на стороне матери!

Она наслаждалась словами. Думала, крепко держит меня за горло, связывает узами любви к еще не рожденному сыну. Не понимала, что терплю её ради него. Но терпение моё не бесконечно.

Взгляд мой заледенел. К раздражению прибавилась ненависть. Сразу вспомнилась библейская притча о царе Соломоне и две матери… А ведь Ане плевать на дитя. Вначале она грозила абортом, теперь решила сменить тактику. Только бы не выпустить из цепких наманикюреных пальчиков денежный мешок. Меня.

Заложив руки в карманы брюк, хмыкнув, медленно прошелся вдоль кабинета.

– Да, да, конечно. Суду будет особенно интересно, на какие средства ты собираешься поднимать нашего ребенка, – спокойно начал я. – Аня, если ты хочешь, чтобы из нашего брака что-то получилось, давай не будем шантажировать друг друга. В любом случае, суд я выиграю. Только будет ли от этого хорошо нашему ребенку? Просто подумай.

Аня напряглась всем телом, плотно сжала губы. Её грудь вздымалась. Слезла со стола, запахнула халат, с отчаянием сжимала кулаки.

– Как у нас может получиться, если ты со мной даже время не проводишь? Ты либо на работе, либо запираешься в кабинете, – возмутилась она, и с досадой громко отодвинула стул, стоящий возле стола.  Её голос набирал обороты. – Меня попросту не существует для тебя. Я инкубатор для вынашивания твоего сына.

– Нашего сына, Аня, – поправил я разгневанную женщину, – и ты знала на что шла, – повторил я, – но это не значит, что у меня кто-то есть. Со временем все устаканится. Я хочу в это верить. – Собирался выйти из кабинета, прекратить бессмысленный разговор, но Аня не позволила, на выходе перехватила меня за плечо.

– Тогда кто тебе там пишет? – потребовала она.

– К чему эти сцены ревности? Раньше тебя не смущали мои походы налево, – с сарказмом констатировал я, понимая, что только больше раззадориваю жену. Молча смотрел на неё в ожидании ответа. Не дождался.

– Да никто, Ань. Или по работе, или друзья. А сейчас – реклама, – всё же начал я оправдываться. Черт, я реально не врал. Но Аня скривилась. – Тебе нельзя нервничать, – взял ее холодные ладони в свои, – иди спать. Я скоро приду.

Она выдернула свои руки, с сомнение запустила их в волосы, застыла на одном месте, а потом выдала:

– Ну конечно! – стукнула ладонью по лбу, – ты с ней продолжаешь видеться, – и на лице ее заиграла злая ухмылка, – эту шалаву ничто не остановит!

Я стиснул руки в кулаки, чтобы не сорваться. Мысленно напомнил, что она мать моего ребенка! Только это ничерта не помогало!

– Аня, я требую в очередной раз: следи за своими словами, – всё-таки повысил я голос.

Не смог промолчать. Для меня Даша святая и оскорблять ее не позволено никому. Видел, как жена хотела обрушить на меня очередную тираду слов, но поднесла палец к губам. Сдержалась.

Мелодия звонка разбавила напряжение повисшее между нами, Аня в три счета оказалась возле дивана, схватила телефон и не глядя на дисплей, провела рукой по экрану, отвечая на звонок.

– Слушаю, – с сарказмом бросила она.

Я провел ладонью по лбу, прикрыл глаза.

– Интересно, что это за дела у тебя с моим мужем в десятом часу, – она присела на диван, закинув ногу на ногу и в упор уставилась на меня. С каким-то чувством превосходства, словно получила, наконец, доказательства моей измены – вот-вот раскроет вселенский заговор.

На том конце провода что-то ответили на что Аня закатила глаза и ехидно улыбнулась.

– Ты мне не угрожай, дорогуша. У тебя что забот и хлопот своих нет? Или детей на мужа спихнула и давай названивать..., – истерика вновь набирала обороты, только объект неприязни сменился на звонившего.

Я не выдержал и вырвал телефон из ее рук, ярость, клокотавшая внутри, от ее выходки, била по нервам.

– Таня, извини, завтра поговорим, – сказал я, увидев имя звонившего, и сбросил звонок.

Заметив мой свирепый взгляд, Анина злость поутихла, запал прошёл, но вызов и наглость из глаз не исчезли.

– Ты что себе позволяешь? – взревел я, – а если бы это была не Таня? Ты какого...лешего ведешь себя как дура?

– Это я дура? – заорала она, – твоя подружка такой же стыд потеряла, как и твоя ненаглядная...

– Аня, Бога ради, иди в свою комнату и не зли меня! – буквально прорычал я, не дав ей договорить и окончательно слететь с катушек.

Она толкнула меня руками в грудь и зарылась лицом в ладони.

Во мне всё бурлило от бешенства, от того, что посмела затронуть Дашу. Сразу вспомнил день, когда вернулся домой после больницы, и увидел снимок УЗИ. Аня божилась, что ничего плохого не говорила ей, но по лживым глазам понял, что без неё и здесь не обошлось. Ради ребенка тогда промолчал. А может зря?

– Что? Что ты сказал? Ты должен у ног моих валяться за то, что ношу ТВОЕГО ребенка! А ты....ты.... – её всхлипы стали сильнее и сильнее.

– Роди и можешь быть свободна! – зло выплюнул я. Жестоко. Но как же надоели упрёки, этот нелепый шантаж! И то, что она упорно называет ребенка моим, не НАШИМ. Не понимает, что подсознательно открывает свою суть, то, что ребенок ей, в сущности, не нужен.

– Как ты можешь? – глаза были полны слёз, губы дрожали. – Я же мать.

Хмыкнул. Вспомнила о своих материнских чувствах или это новый способ воззвать к моей совести? Раздражение накатывало волнами, каждая с новой силой захватывала всё моё существо. Я плотно сжал губы. Между нами повисло очередное молчание. Жена села на диван. В тишине были слышны ее громкие всхлипы. Медленно стала приходить в себя, уже не таким тяжелым взглядом прожигала на меня.

Невыносимая обстановка! Эти качели…И что самое смешное – я чувствовал всё равно себя виноватым!

Телефон издал еще один " писк ". Бл...ть, и что все сговорились?!

Аня подняла голову, следила за каждым моим движением. Будто выжидала, чтобы вновь ударить в самое больное место.

Телефон вновь ожил в моих руках. Друзья приглашали на парный съезд мотоциклистов.

Уже давно я перестал участвовать в гонках. Первым катализатором послужила – Даша. Она была против моего пристрастия. Меньше всего мне хотелось волновать любимую женщину и на два года я забыл, что такое адреналин и шквал рассекаемого воздуха в лицо. Продал мотоцикл – подальше от соблазна. А после её отъезда в Германию, у меня что-то помутилось. Я снова взялся за старое, опять начал наслаждаться полётом, но ровно до тех пор, – пока не умер отец. Начиная с того момента, я дал себе слово, что не стану подвергать свою жизнь опасности. Мать просто этого не перенесёт.