Немного о потерянном времени (СИ) - Шабанн Дора

— Сейчас вам нужен отдых, а когда придете в себя — будет вам и телефон, и утка, и симпатичная медсестра, — с этими словами доктор решил удалиться.

Сил, встать и уйти, не было. Орать тоже. Только попросить:

— Медсестру не надо. Я женат.

— Тогда будет вам, профессор, медбрат, — заржал эскулап и скрылся за дверью.

А меня стало отрубать снова.

Второй же приход в себя был быстрее и ярче.

Когда в вену всаживают иглу, это бодрит. Заметив мои распахнутые глаза, русый, богатырского телосложения парень в темно-синей форме, обещанный медбрат походу, коротко отчитался:

— Для нормализации давления, поддержки сердечного ритма, устранения последствий интоксикации.

Не хило меня накрыло.

Но анализировать буду потом.

— Мне доктор телефон обещал организовать.

— Это реанимация. Сюда телефон нельзя.

Бл*.

— Тогда врача.

— Позову, отдыхайте.

Что-то у них в капельницах не то, потому что снова вырубает.

А вот третий раз должен был, по идее, быть счастливым — в сознание вернулся на голос Марго. Но не с моей удачей.

Моя Королева говорила по телефону и то, что я слышал, обещало мне медленную и мучительную смерть. Сначала от рук любимой, а после, если вдруг сжалится — от стыда.

— Да, конечно, я получила фотографии. Нет, сомнений в подлинности у меня нет. Вы полагаете, мне следует подавать на развод? Занятно. Нет-нет, естественно, я видела мужа в постели с другой.

Пиз*ц. Быть такого не может.

Мысли блохами скачут в пустой черепушке. Как я так подставился? Точно не мог ничего, но компромат моей Королеве слили.

Твари.

Знал же, что от этой суки ничего хорошего не жди. Но, бл*дь, комплексы детские! Семья же?

На хер.

Уговаривал себя, декларировал, но в глубине души ждал? Мечтал? Хотел?

Ай, молодца! Дождался! Мечты, сука, сбываются!

Хочется орать: «Милая, не спеши! Давай поговорим! Я все объясню», но даже я сам слышу, как по-идиотски это звучит.

Поэтому я больше не жду.

— Марочка моя, прости дебила!

Любовь всей моей жизни оборачивается, окидывает меня быстрым взглядом, машет рукой, чтоб не мешал.

Это что же там столь важное и интересное? Или кто же там такой?

— Нет, я все понимаю и благодарна за Ваше участие и поддержку. Нет, Игорю Александровичу не надо сообщать. Я разберусь. Спасибо. Конечно, жду.

Бл*, голос нашего проректора я узнал бы даже в коме, думаю. Но после выхода — однозначно.

Ах ты, тварь хитромудрая.

Нет, я не согласен, чтобы ты там себе, моя милая, не решила.

— Ну, что ж, любезный мой супруг. В соответствии с нашими давними договоренностями, получив компромат, я желаю выслушать вторую сторону. Прошу, — с этими словами в руку, свободную от капельницы, ложится телефон любимой.

Сука Аннушка! И ее подпевала Диночка, бл*.

— Последние мои воспоминания: я после вручения диплома пил коньяк со здешним проректором.

— С покровителем Кота, не к ночи он будь помянут? — удивленно тянет жена.

— Марго, я идиот. Русу тут втирал про разведку, а сам попал, как лох.

— Ну, это не самое страшное во всей истории, — супруга тяжело вздыхает, а на лице то самое выражение, что я узнаю с ходу. Так она выглядит, когда о семейных узах рассуждает. Своих, Руса, Ника. И моих.

Надо срочно говорить, потом может быть поздно:

— Аннушка-сучка организовала мне фотосессию. Любимая, чем хочешь, клянусь…

Жена поднимает на меня заплаканные уставшие глаза и шепчет:

— Какая, ежки-плошки, Аннушка? Ты чуть не умер! Ты понимаешь, что я пережила там?

— Там? — как дебил, хлопаю глазами.

— Дома. Когда поняла по фото, что ты без сознания? Когда просила твою биологическую сестру вызвать скорую? Когда звонила в Универ администратору, ведущему конференцию? Когда мы с мальчиками ждали ответа?

Бл*, я такой долбодятел, что стыдно, капец. Как можно было расслабляться, когда узнал, что Аннушка едет в Новосиб, где ее доклад притянут не просто за уши, а за то, на чем они меня в итоге так классно провернули?

— Прости, прости меня, любимая. Я безответственный идиот. Попался, как пацан…

— Ты ведь до сих пор не решил: они твоя родня или как, — печально, но спокойно констатирует моя несравненная.

Естественно, возмущаюсь от всей души:

— Давно я решил.

— Нет. Иначе послал бы Анну сразу. И так далеко, что их с Диной и не нашли бы до сих пор.

— Но я… — бл*, что я за идиот такой косноязычный и не определившийся?

Маргарита вздыхает, запрокидывает голову, после встряхивает ей, чтобы я ни в коем случае не увидел, что она плачет.

Сука! Я довел любимую до слез. Бл*, мало нам Ника и его вывертов в адаптации, Руса с его ранением и вечной любовью? Тут еще и я тоже молодец…

Если Марго захочет нас послать, я не удивлюсь. Но буду сопротивляться, как и парни. Я уверен.

— Влад. Я ни на что не намекаю. Просто пришло твое время. Время выбирать.

А я что? Как мне ей объяснить? Как мне самому понять?

Кроме слов из далекого школьного прошлого, о важности родителей, что у меня есть на одной чаше весов?

Ничего хорошего.

Плохого — валом.

Унижение, притеснение, попрание прав и свобод, оставление в опасности, лишение родительских прав, покушение на убийство, угрозы и опасные для детской психики эксперименты.

А с другой стороны — весь мир. Мир полный трэша, лихорадки, дикой пахоты на пределе сил, страхов, побед, достижений, радости, тепла.

Моя женщина и мои дети.

Какой тут может быть выбор?

Целую руки своей Королевы. Утешаю хоть так. Готов сделать все, что она считает нужным. Для нее. Для детей. Для нас.

— Для себя, что ты готов сделать? — точно в центр проблемы лупит вопросом моя единственная.

До сих пор я был готов сделать буквально… ничего.

Не заслужил. Недостоин. Слабак, выбрак. Ошибка медперсонала.

Но здесь, сейчас, под писк медицинских приборов, под взглядом самой лучшей и самой дорогой для меня женщины, я чувствую что…

Могу.

Могу все.

Сам.

Один.

Я.

Она смотрит задумчиво и спокойно.

Она знает. Знает правду.

И если она когда-то рискнула поверить себе и в себя, то, что мешает мне?

— Я благодарен родителям, что довезли до бабушки. Все.

— Что, и тест сделаешь? И в глаза скажешь?

Выдыхаю.

Эта чертова слабость. Снова.

Спасаясь, крепко держу за руку любимую и думаю о том, что я достоин абсолютно всего, ведь мне судьба подарила ее. Мою невероятную женщину.

Нет другой такой.

Моя.

Сдохну ради нее не задумываясь. Люблю, бл*, без памяти. А сколько всего ей со мной, мямлей, вынести пришлось и выстрадать?

На хер! Всех этих биологических родственников — на хер!

Уплываю в сон счастливым.

Глава 33

Маргарита

Наш шабаш, после своего второго созыва десять лет назад, собирался регулярно, обмен информацией шел у нас непрерывно и пережили мы за эти годы много и разного.

Например, бунт старшей дочери Нинк а — Агаты, которую угораздило влюбиться в Марка, переспать с ним, так как этот кадр никогда от настойчивых красавиц не отказывался, а потом явиться на очередное наше сборище с воплем:

— Тетя Рита, я вас ненавижу!

Мы, конечно, охренели, но отнеслись с пониманием. Я.

Мать Агатки голосила, как потрепанная и не ко времени разбуженная баньши — долго, пронзительно и очень занудно. Воспитывала дочь, изо всех сил успокаивала ничуть не нервничающую меня, призывала громы и молнии на голову безмозглой молодежи в лице отсутствующего Марка.

Было бурно и весело.

Разобрались, утешились, даже примирились: Марк был предан анафеме, а сама пылающая негодованием Агата решила попытать счастья за пределами родного города и отправилась жить и трудиться в Великий Новгород.

Нина волновалась, но не сильно, ибо:

— Пора ей уже определяться: она взрослая самостоятельная женщина или крошечка, бусинка, бабушкина любимица. Нельзя вечно бояться мира, пора его и посмотреть, а возможно и предметно пощупать. Все же возраст. Да и внукам от вашего потомка римских императоров мы будем рады, даже без официально признавшего их отца.