Коварный супруг (ЛП) - Маура Катарина

Моя жена задыхается, когда я просовываю пальцы между ее ног, и она отстраняется, чтобы посмотреть на меня, когда я задеваю ее трусики.

— Мокрая, — произношу я, наслаждаясь тем, как она смотрит на меня. — Как прошлой ночью. По крайней мере, твое тело помнит, кому оно принадлежит, а?

— Я не принадлежу тебе, — отвечает она, даже чуть наклонив бедра вперед, сильнее прижимаясь к моей руке. Я ухмыляюсь, отодвигая шелковистую ткань, и чувствую, как мой палец прижимается к ее влажной и гладкой киске, почти сводя меня с ума. Черт. Такое ощущение, что я ждал целую вечность, чтобы получить шанс испытать это с ней.

Я прикусываю губу, когда она стонет, а ее глаза темнеют.

— Что ты сказала, детка? — спрашиваю я с издевкой. — Я не смог расслышать твою ложь за звуком твоего желания.

Она хватается за лацканы моего костюма, ее дыхание прерывисто.

— Боже, я ненавижу тебя, — заявляет она, и я смотрю ей в глаза, просовывая в нее палец и загибая его внутри нее, а большим пальцем прижимаю ее набухший клитор. Она стонет так охренительно красиво, что мой член начинает пульсировать, а разум затуманивается от чистого вожделения. Она — единственная женщина, которая может сделать это со мной, единственная, из-за кого я когда-либо терял спокойствие.

— Да? — бормочу я, мучая ее, кружась вокруг ее клитора, но так и не дотрагиваясь до него. — Ты можешь ненавидеть меня, но твоя киска, блять, любит меня. Ты хочешь кончить для меня, не так ли?

Она зарывается рукой в мои волосы и притягивает мой рот к своему, пока между нами не остается всего один дюйм.

— Заткнись, — шепчет она.

Я ухмыляюсь, просовывая в нее еще один палец, и мой большой палец наконец-то ласкает ее там, где она нуждается в этом больше всего.

— Заставь меня, — рычу я.

Сиерра целует меня, ее бедра двигаются вместе с моими пальцами, пока я толкаю ее на грань оргазма. Я сглатываю все ее стоны, увеличивая темп, а мои прикосновения становятся все грубее. Моя прекрасная жена кончает для меня, а звуки, которые она издает... они будут присутствовать в моих фантазиях до конца жизни.

— Он не сможет доставить тебе такое удовольствие, — говорю я ей, когда ее внутренние мышцы перестают сокращаться. — Пока мы женаты, я единственный мужчина, который будет прикасаться к тебе. — Она яростно краснеет, когда я вытаскиваю пальцы и подношу их к губам, наслаждаясь ее вкусом. — Ты моя, Сиерра Кингстон. Нравится тебе это или нет.

Она толкает меня в грудь и соскальзывает с конференц-стола, только ее колени при этом подгибаются. Я ухмыляюсь, обхватывая ее рукой за талию и притягивая к себе, заключая в объятия. Сиерра прижимает руку к моей груди и смотрит на меня. В этот раз в ее великолепных изумрудных глазах нет яда — только робость и что-то, что я могу назвать уязвимостью.

— Я как раз собиралась отказать ему в просьбе пообедать вместе, — пробормотала она.

Мое сердце учащенно застучало, когда я осторожно убираю волосы с ее лица. Понимает ли она, какое это облегчение — слышать такое? Сомневаюсь, что она представляет, насколько сильно каждое ее действие влияет на меня, насколько велика ее власть надо мной.

— Не жди меня, — говорю я ей, прижимаясь к ее лбу долгим поцелуем. — У меня встречи до поздна.

Она отстраняется, кажется, выходя из сладкого оцепенения, в котором находилась.

— Как будто так и надо, — говорит она мне, поправляя юбку, и румянец на ее лице ослабляет эффект, которого она добивалась.

Я хихикаю, и она, бросив на меня взгляд, выбегает из конференц-зала, оставив меня смотреть ей вслед. Что она со мной делает? Кажется, я окончательно сошел с ума.

Глава 30

Сиерра

— Где твой муж? — спрашивает бабушка, когда я вхожу в ее дом на наш еженедельный семейный ужин. — Я сказала тебе, что ты освобождена от посещения семейных мероприятий, но я также сказала тебе, что если ты хочешь прийти сегодня вечером, то должна взять с собой Ксавьера.

В комнате воцаряется тишина, и я невольно краснею, проходя к своему обычному месту, а мои брови поднимаются, когда я понимаю, что теперь за столом есть дополнительное место.

— Он слишком занят работой, чтобы прийти, — отвечаю я, ярко ухмыляясь.

Рейвен наклоняется ко мне, ее плечо касается моего.

— Ты ведь даже не сказала ему о сегодняшнем ужине?

— Нет, — шепчу я, наливая себе бокал вина. Последние пару недель прошли в круговороте событий, и, хотя я не хотела признаваться в этом, мне действительно нужно было вернуться домой и побыть с братьями и невестками хоть один вечер. Я никогда не чувствовала себя такой растерянной и не ощущала себя самой собой с тех пор, как вышла замуж. Конечно, я виню Ксавьера. Если бы он не продолжал прикасаться ко мне так, словно действительно хотел меня, я бы не сомневалась во всем, что, как мне казалось, я знала.

— Простите, я опоздал, — раздается сзади знакомый голос, и я в шоке смотрю, как в комнату входит мой муж с огромным букетом подсолнухов, который он протягивает бабушке с самой милой улыбкой на лице.

— О, все в порядке, милый, — отвечает она, нежно беря его за руку. — Я рада, что ты все-таки смог приехать. Сиерра сказала, что ты был слишком занят работой.

Он смотрит на меня, и наши глаза встречаются. Мое сердце замирает, когда он ухмыляется, а затем отрывает от меня взгляд.

— Я бы ни за что не пропустил это событие. В конце концов, вы сами меня пригласили. — Одна из наших домашних горничных забирает у него букет, а мои братья с усмешкой обмениваются деньгами, явно принимая ставки, в которые я не посвящена.

Ксавьер садится напротив меня, и мое лицо пылает, когда я чувствую его ногу на своей. Я пинаю его, и он, ухмыляясь, зажимает мою лодыжку между своими. Я изо всех сил пытаюсь вырваться, не давая понять, что происходит, а он продолжает радостно болтать с бабушкой, делая вид, что ничего не замечает.

— Ну, как все прошло? — тихо спрашивает Рейвен, когда подают закуски.

Я бросаю на нее взгляд.

— Я тебе ничего не скажу, предательница.

Она хихикает, обхватывая меня за плечи и наклоняясь, ее голова опускается на мою.

— Значит, есть что рассказать? Выкладывай. — Я едва слышу ее голос за всем этим шумом, который производят мои братья, и в кои-то веки я благодарна им за это.

Я колеблюсь мгновение, прежде чем рассказать ей все — поцелуй в библиотеке, то, как я укусила его, и даже все, что произошло в его кабинете. Она ухмыляется, слушая меня, и смотрит в глаза со знанием дела.

Когда мы поженились, я была так уверена, что наш брак останется только на бумаге и что мы не будем иметь ничего общего друг с другом, кроме обязательств перед нашими семьями, но его невозможно игнорировать — невозможно сопротивляться.

— Я не знаю, что с ним делать, но я знаю себя, и я не способна на физическую близость с кем-то без эмоциональной привязанности.

Она смотрит на меня так, будто понимает, но на самом деле не может.

— Почему ты предполагаешь, что с его стороны нет эмоциональной привязанности? — спрашивает она.

Я криво улыбаюсь, прекрасно понимая, что Ксавьер все еще держит мою лодыжку в ловушке, и изо всех сил стараюсь не смотреть на него.

— Я просто знаю его, — бормочу я, не зная, как еще объяснить. Я наблюдаю за ним уже много лет, и за исключением того случая, когда я думала, что он встречается с Валерией, он никогда даже отдаленно не давал мне понять, что в его жизни есть женщина, к которой он испытывает романтические чувства, и я сомневаюсь, что стану первой.

— А тебе никогда не приходило в голову, что ты знаешь только одну его сторону и что, возможно, в нем есть нечто большее, чем те части, которые ты успела узнать? — Я начинаю возражать, но она улыбается мне так, что я замолкаю. — Я думала, что знаю Ареса, когда мы поженились, — говорит она приглушенным тоном. — Но по-настоящему узнаешь человека только после того, как поживешь с ним, пока не увидишь его в лучшем и худшем свете. Пока что все, что ты знала о Ксавьере, — это то, что он показал тебе, и, возможно, это лишь одна маленькая часть головоломки.