(не) Молчи (СИ) - Прим Юлия

— Тат, скинь мне его адрес, окей? Надо поговорить, пока я не уехала.

— Конечно. Сейчас, — отзывается с нотками облегчения. — Он на тебя и взъелся то тогда из-за меня. Один на один может не будет такой свиньёй и что-то расскажет. Только у меня ни номера нет… А ещё он мог съехать от родителей, Мирк. Может тогда лучше я с тобой? Вдвоём проще караулить?

— Как его зовут?

— Тим. Тимофей Егоров.

— Если не застану его сегодня, то воспользуюсь твоим предложением о засаде.

— Мирка-а-а? — тянет Татка в очередном беспокойстве. — Ты как сама то? Нормально?

— Не знаю, — парирую честно. — Скорее да, чем нет. Пытаюсь понять.

— Напишешь как что?

Вздыхаю и обещаю:

— Напишу.

Отбрасываю телефон в сторону. Достаю наличку, чтобы хватило еще на пару коробок и мысленно строю маршрут, где ещё можно закупиться проверочными тестами, чтобы точно знать результат, перед походом к знакомому Скворцовой.

Стопорюсь рядом с зеркалом. Накрываю плоский живот ладонью. Смотрю на неё без отрыва. Никаких изменений. Ни вибрации под пальцами, ни каких-то дополнительных ощущений.

— Эй, — шепчу тихо. — Дай мне знак. Покажись как-то чтобы поверила.

Ничего. Только пульсация моего сердца. И не понятно, бьётся ли параллельно частичка того, что принадлежит Женьке?

Кофта. Ботинки. Капюшон на голову. Две аптеки на разных концах квартала.

До прихода родителей ещё достаточно времени, а я вновь читаю инструкции, чтобы не пропустить и малейшей фатальной детали. Чтобы не запороть результаты и не сводить себя с ума разными думами.

Шестой день задержки. Может сбой? Нервы?

Выполняю алгоритм сразу с двумя кусочками пластика. Раскладываю рядом. Зажмуриваюсь, считая секунды.

Открываю глаза, упираясь в олицетворение безысходности. Теперь полосок уже не две. Они яркие. Алые. Их четыре.

Два теста, как клоны, показывают одинаковый результат. Верь — не верь, а придётся.

Закрываю глаза руками и неминуемо ною. Накатывает. Осознанием «осознания». Пока ещё без ощущений и прочих эмоций. Просто, как термином.

Беременность… Никогда и подумать не могла, что столкнусь с ней лицом к лицу в свои восемнадцать.

— Женечка…, — скулю, сквозь холодные пальцы. — Почему же тебя нет рядом…?

3. Её глаза…

Мира

Егоров… Знать бы ещё кто это такой.

При последнем посещении парка, в компании одноклассников, среди тех парней я особо никого не запомнила. Бросился в глаза только тот, что застрял костью в горле. Филиппов или всё же Филатов? В голове сплошное ф-ф-ф, превращающееся в неприглядное шипение или фырканье. Добродушного отношения этот парень подсознательно не вызывает. Кажется, я у него тоже.

Но пока у меня на руках только один доступный адрес и я понятия не имею, кто здесь проживает.

Уже полчаса стою у нужного подъезда и не решаюсь позвонить в домофон. Жду, пока кто-то выйдет или зайдет, чтобы незаметно промелькнуть следом.

Нервничаю. То тереблю пальцы, то сжимаю внутри кармана ветровки два куска пластика, поперёк исполосованные алым.

Зачем я их принесла? Собиралась выкинуть по пути в урну, а в итоге решила, что тесты сойдут в разговоре за весомые аргументы.

Знать бы ещё кому их предъявлять.

Два часа до прихода с работы родителей. Я в пятнадцати минутах от дома. Тороплю неведомых жильцов к входу и выходу, ругаю себя за боязнь подойти к домофону.

Жду… Дожидаюсь.

Тихий писк. Сторонюсь, позволяя человеку беспрепятственно выйти и готовлюсь удержать рукой железное полотно. Проскользнуть мимо, словно один из жильцов. Инстинктивно отпускаю голову вниз. У родителей слишком много друзей и знакомых. Про подчинённых отца и говорить нечего.

В этом городе его лично знает каждый второй. Меня — надеюсь, намного меньше.

Пропускаю возрастного мужчину и моментально оказываюсь в подъезде. Поднимаюсь на нужный этаж. Тянусь к кнопке звонка.

Щеки горят. Губы, с внутренней стороны, уже искусаны в кровь. Что говорить? Как начать?

Зажмуриваюсь и давлю на кнопку, разнося громкую трель по стандартной хрущевке. Одергиваю палец, точно ошпарившись. Отступаю на три шага.

Не дышу, ожидая на пороге хозяев.

— Какого хрена ты тут забыла? — недовольно хмыкает появившийся парень, выше меня почти на две головы.

Дверь квартиры распахнута навзничь, а он стоит в одних штанах, будто я вытащила его из чьей-то постели или оторвала от тренировки. Светлые волосы взъерошены, торс голый, плечи широченные, грудь поблескивает от испарины, ступни длинные, словно ласты.

Как я могла не заметить такого огромного в парке? В уме не укладывается.

Стою. Съёжившись под тяжестью взгляда. Желаю провалиться на месте.

— Я…, — нервно хлопаю глазами.

— Ветрова, я в курсе, кто ты, — уязвляет он интонацией, будто смешивает меня с грязью.

Хмурюсь. Кривлюсь. Киваю. Не за тем пришла, чтобы обращать на это внимание.

— Тимофей, простите…, — начинаю непонятно за что извиняясь. Не смотрю на мужской голый торс. Упрямо прячу глаза в потёртый кафель на лестничной клетке. — Мне нужен его телефон или адрес…

— Кого? — перебивает резче, чем успеваю завершить свою мысль. — Того недавнего пацана в парке?

— Пожалуйста-а…, — молю, вытирая ниоткуда пришедшие слезы. — У меня… Я…

Глотаю слова и не хочу их озвучивать. Он дышит громче, чем бык на корриде. Ранит одним ощущение, что ему неприятно стоять со мной рядом. Говорить и терпеть мой незваный визит. Само по себе присутствие.

— Ветрова, ты хоть определись, кого из себя строишь, — выплёвывает он зло, а меня саднит на живую после этого морального удара. — Ты то святоша с золотой медалью на груди, то королева красоты, готовая лечь под первого встречного…

Моя ладонь, влажная и соленая от слёз, слишком быстро и хлёстко прилегает к его бритой щеке. Я даже не успеваю осознать, что наделала, как левая часть мужского лица становится красной.

— Прости…те…, — моргаю ни в себя. Глотаю, чтобы сбить шум в ушах. Облизываю губы. — У меня никого…, — оправдываюсь нелепо. — Ни с кем, кроме него…

Отворачиваюсь от разъяренного взгляда к стене. Закрываю лицо руками и реву. Позволяю себе реветь в полную меру, часто вздрагивая.

Парень в двери матерится, сквозь зубы, но если хотел ответить до этого более рьяно, то явно растерял весь запал на фоне моей тихой истерики.

Звуки рядом. Шуршания.

— Фил, — чётко слышу от него совершенно иной тембр голоса. Не мальчишеский или борзый. Рассудительный. Вдумчивый. — У меня проблема. Ветрова. Сам пойми с какого. Ищет.

Поднимаю выше заплаканные глаза, но теперь уже мой оппонент прячет взгляд в тот же пол, и выслушивает от своего собеседника какие-то неведомые инструкции.

— Хорошо, — заключает ему посредственно, а выводит мне и вовсе бесчувственно. — Он до шести на работе. Найдешь позже дома. Ленина десять, третья квартира. Он не любитель долго слушать. Попытайся объяснить веско и кратко, нахрена тебе всё это надо. Я пас. Выслушивать не собираюсь. В связисты не нанимался.

— Спасибо, — шепчу дрожащими губами и сжимаю в кармане пальцы вокруг полосочек пластика. Если бы он только знал. Они. Все… Если бы только…

Дверь захлопывается перед моим носом так же резко, как и открылась. Даже отшатываюсь в сторону и в очередной раз вздрагиваю.

Размазываю по щекам слёзы. Всхлипываю от обиды.

Правильно Татка отозвала его свиньёй! Именно ей он с таким поведением и является! Да как вообще…? Без доказательств… Разве так можно?

Безвольно топаю вниз. Монотонно подтираю ручейки под глазами.

До шести ещё большая гора и тележка. Времени полно. Родители… Прописываю маме короткое СМС, что гуляю. Ни к чему привлекать излишек внимания.