Самый опасный возраст (СИ) - Мясникова Ирина Николаевна

– Эта? Оторвет свою драгоценную задницу? В лучшем случае нажалуется мужу, чтобы он всё устроил. Но он устает очень, ты ж слышала. Так что вряд ли. Может, цену снизим?

– Ни в коем случае! Будем искать.

– С перламутровыми пуговицами?

– Именно!

Расцеловавшись с Машей в подземном паркинге, Валентина Григорьевна в слегка озверелом состоянии села в машину и устремилась к себе в Приморский район. Эта дурища Ленка позвонила ей как раз в тот момент, когда Валентина Григорьевна маялась в пробке на улице Марата перед поворотом на Невский проспект. Какие-то умники с остервенением искореняли в городе юркие и шустрые микроавтобусы, заменяя их на длинные большие автобусы с гармошкой посередине. Этим автобусам требовались выделенные полосы движения, а уж если они выезжали на перекресток, то пиши пропало. Вот и сейчас, эти автобусы по Невскому проспекту ехали мимо поворота на улицу Марата и замирали на светофоре перед пешеходным переходом через Невский. Хвосты же этих монстров при этом перекрывали выезд с Марата, организуя пробку.

От души покричав на дочь, Валентина Григорьевна, наконец, вырулила на Невский и при попытке свернуть из второго ряда направо на улицу Маяковского уперлась в бабищу. Бабища шествовала в ярко-красном пальто по пешеходному переходу через Маяковского, невзирая на красный свет для пешеходов. Правый ряд поворачивающих автомобилей обреченно замер в ожидании, Валентина же Григорьевна хищным носом своего практически буржуйского «БМВ» постепенно вклинивалась на улицу Маяковского, намекая пешеходам, что им пора бы и честь знать. Тут бабища вдруг встала как вкопанная и заорала на Валентину Григорьевну. Разумеется, Валентина Григорьевна опустила стекло и ответила. Популярно так ответила, решительно и трехэтажно. Смысл её ответа сводился к тому, что бабе надо смотреть на светофор, а не выступать как звезда Невского проспекта. Ну, и ещё про пальто добавила, про тундру сказала, из которой та баба в этом самом пальто и прибыла по Невскому гулять. Но самое главное, при этом Валентина Григорьевна не забыла первой из всех страждущих всё-таки вырулить на улицу Маяковского да ещё показать той бабе средний палец. Надо сказать, настроение сразу резко улучшилось. И всю дорогу до дома Валентина Григорьевна высчитывала, сколько времени у неё ещё есть до Ленкиных родов. И как всё так организовать, чтобы поехать в нужное время в Румынию, чтобы там, наконец, заделаться нормальной бабушкой. Ведь рождение Дашки она отмечала, являясь практически ещё молодой сорокадвухлетней дамочкой. Да и молниеносно выросшую Дашку воспринимала скорее, как подружку. Основную нагрузку в качестве бабушки при грудном ребеночке тогда вынесла Дашкина прабабка, мать Валентины Григорьевны, царствие ей небесное. Сейчас же эстафетная палочка хочешь, не хочешь, а перейдет к ней самой. Ужас какой! Тут она решила, что в первую очередь для ухода за маленьким ребенком надо продумать гардероб, и успокоилась. При мысли о гардеробе Валентина Григорьевна всегда веселела.

Дома вокруг холодильника уже рыскала вечно голодная Дашка, пришедшая с занятий по автовождению.

– Бабулечка, ты, где шастала так поздно? Что-то жрать охота, сил никаких нет.

– Квартиру вашу показывала, где ж ещё! Дуре какой-то. – Валентина Григорьевна вспомнила тётю-мотю и почувствовала прилив ненависти. – Представляешь, опоздала, явилась в шляпе, с собакой, говорит, из твоей комнаты всё вывезти, матрац поменять, и я вам буду деньги на карточку высылать! Ага! Сейчас! Это меня и добило. Послала я её, считай прямиком на ту карточку!

– Жесть! Бедная моя комнатка. А почему на карточку нельзя? Ты же вроде, как индивидуальный предприниматель зарегистрировалась, по всем своим квартирам безнал получаешь.

– Получаю. И налоги честно плачу, хотя никого мои затраты по содержанию имущества не волнуют. Ни коммунальные платежи, ни ремонты. Ну, это ладно, только они нас опять обманули.

– Кто?

– Угадай! Они теперь что удумали. Если ты квартиру сдаёшь, а потом вдруг решишь продать, то обязана будешь заплатить стране налог на добавленную стоимость!

– Ой!

– Вот тебе и ой! Кто ж после этого в здравом уме будет светиться с арендой? Мои квартиры все засвечены уже, раз посуточно, через агентство, а вашу-то зачем палить? Вдруг продавать надумаете. Замуж обе повыскакиваете да продадите.

– Ох, бабулечка, какая же ты у меня умная! – Дашка обняла Валентину Григорьевну и чмокнула в щёку. – Только поесть дай.

– А ты у меня обжора и неумеха. Ставь воду в самой большой кастрюле, макарон сейчас наварим, у меня вкусные есть с чернилами каракатицы, а я пока переоденусь. Ты всё-таки попробуй помидор для салата нарезать.

– Помидоры я смогу, – сообщила Дашка, вооружаясь ножом. – А вот лук ни за что! Он мне не дается почему-то.

– Эх! Тебе с твоими кулинарными талантами надо замуж исключительно за олигарха, чтоб по ресторанам питаться, ну, или повара он наймет.

Валентина Григорьевна нырнула к себе в спальню и переоделась в домашнее со скоростью звука. Не ровен час еще эта кулинарка ножом поранится.

Когда она вернулась на кухню, вода уже кипела. А Дашка домучивала последний помидор. Валентина Григорьевна кинула макароны в воду, отняла у внучки нож и быстро нарезала розовый лук, болгарский перец и солёные огурцы, сбрызнула полученную смесь бальзамическим уксусом, соевым соусом и рапсовым маслом, посыпала сахарком и перемешала.

– Как у тебя это всё здорово получается, – заметила Дашка и протянула руку к ложке.

– Брысь! – Валентина Григорьевна шлёпнула по загребущей девичьей лапе. – Куски хватать вредно, накрывай на стол.

Она слила макароны, размешала их тоже с соевым соусом и маслом, разложила по тарелкам, поставила бокалы и достала бутылку красного вина.

– По какому поводу? – поинтересовалась Дашка. – Или ты всё-таки сдала квартиру?

Валентина Григорьевна, как заправский сомелье вскрыла бутылку, разлила вино, уселась напротив внучки и только тогда сообщила:

– У нас будет ребенок!

– Как это? – Дашка уронила вилку.

– Элементарно! Твоя мать решила рожать ребенка.

– Как это?

– Так это.

– Что, она уже?

– Уже!

– От кого?

– От него! От кого ж ещё?

– Как это?

– Даша, очнись. – Валентина Григорьевна потрогала у внучки лоб.

– Нет, я не поняла. – Дашка мотнула головой. – Он чего, там?

– Где? – Теперь уже не поняла Валентина Григорьевна.

– Ну, у неё? В Румынии?

– Конечно же нет! Он как сдристнул, так и сдристнул. А вот ребёнок у неё точно от него остался. В Румынии.

– Во даёт! – Дашка залпом выпила вино и принялась наворачивать макароны.

– Лучше и не скажешь. – Валентина Григорьевна отхлебнула вина, закусила макаронами с салатом и полезла в буфет за сигаретами. Опять стресс, тут уж не поспоришь!

После ужина, когда сытая Дашка отправилась спать, Валентина Григорьевна вышла на лоджию, раздвинула окно и подставила лицо мороси, сыпавшей в изобилии с тёмного питерского неба. Дул западный ветер. Валентина Григорьевна каким-то шестым чувством всегда угадывала его среди остальных ветров, шныряющих в родном городе. Западный ветер пах морем и нёс перемены, причем непременно перемены к лучшему. При взгляде на небо, слегка подсвеченное огнями большого города, ей почему-то вспомнилось: «Отчего люди не летают, как птицы?» Валентина Григорьевна хихикнула. Она прекрасно знала, почему люди не летают, как птицы, а ещё она знала кучу разных нужных и ненужных вещей. Например, закон Ома, законы Кирхгофа и даже чего-то помнила про первую и вторую космические скорости. А ещё она понимала, что сейчас с питерского неба вместе с мельчайшими капельками мороси ей на лицо сыпется практически вся таблица Менделеева. Всё, что лёгкие большого города бездумно выбрасывают в атмосферу. Поэтому Валентина Григорьевна закрыла окно, пошла в ванную умыла лицо тоником, намазала его ночным питательным кремом, поглядела в зеркало на своё прекрасное отражение и осталась довольна. Красота на месте, возраста нет. Она приняла вечернюю порцию таблеток и завалилась в свою широченную кровать. Когда она уже чудесным образом почти заснула под сладкие мысли о гардеробе для ухода за младенцами, позвонила Маша.