Двенадцатый рыцарь (ЛП) - Фоллмут Алексен Фарол

Важно то, что Тавазун учит использовать силу противника против него самого, и это делает его очень практичным выбором для небольшого женского персонажа, такого как Астрея. (Астрея Старскрим — это я. Я играю за нее уже два года и немного дорабатываю ее историю в каждой кампании. Вкратце: она была сиротой и тайно обучалась бою, чтобы стать наемным убийцей, но потом узнала, что ее родителей убили те же люди, которые ее обучали, и теперь она жаждет мести. История стара, как мир!).

Прежде чем я успеваю исправить очередное раздражающее заблуждение Дэнни Кима, Мэтт Дас отвечает:

— Тавазун — это по сути джиу-джитсу.

— Вообще, я уже сказала, что справлюсь, — замечаю я, — и это все, что вам нужно знать.

Больших сражений еще не было. Но мы уже попадали в небольшую стычку с бандитами, в которой получили маленький ониксовый наконечник стрелы, с которым никто из нас не знает, что делать. Тем не менее, я не должна ничего ему доказывать.

— Почему бы тебе просто не соблазнить его?

Ладно, я буквально ненавижу Дэнни Кима.

— Ты видишь в моем листе персонажа пункт «сила соблазнения»? — В этот раз я давлю на него. Дэнни переглядывается с Леоном, который его сюда привел, и внезапно мне хочется стукнуть их головы друг о друга, как два кокоса. Но я этого, конечно же, не делаю. Потому что, если я хочу, чтобы люди со мной соглашались, мне надо быть милее. (Спасибо бабушке за этот мудрый совет).

— Поверь, Дэнни, — говорю я с многозначительной улыбкой, — я имею такие же способности к воображаемым боевым искусствам, как и ты. — Тем более, что последние четыре года я занимаюсь муай-тай²⁰ со своим братом-близнецом Башем. (Баш тренируется для сценических боев, а я — для таких моментов, как этот). Дэнни Ким не улыбается в ответ, что, во всяком случае, означает, что он не полный идиот.

— Я могу кое-что попробовать, — вмешивается Антония, всегда стремящаяся к миру в нашей компании. — У меня есть любовное зелье, которое может сработать. Женские чары, или как там их, да?

Только не «женские чары». Я ее обожаю, но это уже слишком.

— Это твой официальный ход? — спрашивает Мерф, потянувшись к кубикам.

Я резко бью его по руке, останавливая, потому что, ради всего святого, фу.

— Лариса Хайброу — целительница, — напоминаю я остальным, потому что в каждой кампании кто-то из нас непременно нуждается в целительных силах Антонии, чтобы продолжать игру. По сути, она здесь самый важный персонаж, что, естественно, мальчики не могут (или не хотят) признавать. — Тебе лучше остаться и заняться ранеными.

— Она права, — говорит Мэтт Дас, который, оказывается весьма отзывчивым, несмотря на то, что он новичок в нашей группе. (Мэтт загорелый, у него копна волнистых волос, и он явно знаком с дезодорантом, так что, если бы меня волновало, как кто-то здесь выглядит, я бы сказала, что он вполне симпатичный). — Остальные могут справиться с боем сами.

— Или… — начинаю я, но меня прерывают:

— Может перестанем болтать и начнем драться? — скулит Марко.

— Или, — повторяю я громче, намеренно не обращая на него внимания, — может, сначала попробуем дипломатию?

Парни дружно стонут. За исключением Мэтта Даса.

— Э-э, они идут на нас с топорами, — говорит Роб.

— Мерф не сказал ни слова про топоры, — напоминаю я, хотя именно Мерфи выполняет роль квест-мастера. Это он ведет игру и передает нам нужную информацию и не раскрывает ту, что не должен.

— У них есть оружие, Мерф?

— С такого расстояния не видно, — отвечает Мерфи, быстро пролистывая страницу «Библии квест-мастера» (у нее дурацкое названием, и я очень ее хочу). — Но они приближаются с каждой минутой, — добавляет он и неспешно тянется за пиццей.

— Они приближаются с каждой минутой! — сообщает мне Роб, словно я не слышала, что сказал Мерфи.

— Я понимаю, но было бы ошибкой предполагать, что они вооружены. Помните, что c нами случилось в прошлом году во время похода на Гоморру? — напоминаю я, приподнимая бровь, и все, кроме Дэнни Кима, кивают, ведь он все еще ничего не знает. — Мы даже не знаем, связаны ли эти ребята с остальной армией.

К счастью, меня демонстративно игнорируют.

— Думаю, нужно сначала стрелять, а потом уже задавать вопросы, — говорит Леон, изображая, как сдувает дым с воображаемого ствола пистолета, хотя его персонаж Тарриган Скалвид вообще-то использует лук и стрелы.

Я бросаю на него испепеляющий взгляд. Он мне подмигивает.

— Как далеко они находятся? — спрашивает Антония у Мерфа. — Можно подойти ближе, чтобы понять, вооружены ли они?

— Попробуй и узнаешь, — предлагает Мерф, пожимая плечами.

— Отлично, кто-нибудь хочет добровольно наступить на эту гранату? — язвительно замечает Марко.

Ладно, это уже утомляет.

— Будем сражаться, — говорю я, — пусть кости решат нашу судьбу.

— Это из «Войны Терний»? — спрашивает, кто бы сомневался, Дэнни Ким. Да, это цитата взята оттуда, причем из сцены, где Родриго, главный герой, который, честно говоря, выглядит неудачником по сравнению с другими персонажами, ведет свою армию в заведомо проигрышную битву.

— Чей ход? — громко спрашиваю я.

— Мой, — отзывается Роб, садясь прямо. — Я беру меч и бросаю его прямо в сердце самого крупного воина.

Что ж, чего и стоило ожидать, хотя персонаж Роба, Бедвир Килла (да, я тоже закатываю глаза, но это имя — далеко не самое нелепое из всех), огромный и сильный, несмотря на свою безрассудность.

Мерф бросает кубик.

— Это успешный удар. Лидер группы падает на землю, но в тот же момент его рука поднимается, и…

О боже. Только не это. Если у него в руке был белый флаг…

— …белый кусок ткани падает на землю, — завершает Мерф, и я громко вздыхаю. Конечно. — Орда окружает своего вождя в отчаянии.

— Отличная работа, ребята, — саркастически аплодирую я.

— Заткнись, Ви, — говорит Марко без особого энтузиазма.

— И что теперь? — спрашивает Мэтт Дас.

Если бы я была главной, мы бы использовали магию Антонии, чтобы исцелить его и разрешить конфликт, возможно, обмениваясь с ордой припасами или добывая информацию о пропавших драгоценных камнях, что и является целью этой кампании. Но я уже знаю, что нет смысла что-то предлагать — если я хочу удержать благосклонность группы до конца вечера, мне придется выигрывать эту игру их методами.

Если мальчики жаждут кровопролития, то они его получат.

— Похоже, нам придется сражаться, да? Я следующая, — напоминаю я, поворачиваясь к Мерфу. — Я подхожу к лейтенанту орды и предлагаю безопасный проход в обмен на капитуляцию.

Мерф бросает кубик.

— Не прокатило, — говорит он, качая головой. — Лейтенант требует крови и бросается на тебя, целясь ножом в грудь.

Мы проводим обычную проверку силы, но я и так знаю свои навыки:

— Я жду до последнего момента, затем уклоняюсь от ножа, выворачиваю его руку и направляю клинок ему в почку.

Мерф снова бросает кубик:

— Это критический удар. Лейтенант повержен.

Я выпрямляюсь, довольная своими действиями. Мальчики выглядят впечатленными, что напоминает мне: несмотря на их явную некомпетентность, мне все же хочется, чтобы они верили, что я справлюсь.

— Я беру на себя следующего по величине, — говорит Марко. — Своей булавой.

— Я стреляю из лука, — добавляет Леон.

— Во что? — спрашиваю я, но он лишь отмахивается.

— Стрела попадает в лопатку одного из членов орды, но это несмертельно. Булава промахивается, — сообщает Мерф.

— Еще один удар, — говорит Марко.

— Я использую лассо, — отзывается Мэтт Дас, чей персонаж странно напоминает ковбоя. Подозреваю, это пережиток какой-то прошлой кампании.

— Лассо удерживает противника, но ненадолго. Булава попадает, но теперь вы окружены.

Остальные взволнованы возможностью сражаться, но все забывают, что ConQuest — это прежде всего история. Здесь есть добрые и злые персонажи, и у каждого свои мотивы. Почему орда пришла с белым флагом? У нас точно есть что-то, что им нужно. Они встроены в этот квест, независимо от того, кем являются наши персонажи, так что это должно быть нечто, что мы подобрали по ходу игры. Тот странный наконечник стрелы…?