Не дразни меня (СИ) - Рузанова Ольга

Склонив голову набок, он выдыхает дым в моё лицо, но я почти не чувствую табака. Его перебивает запах крови, оружия и тестостерона. От него воняет разрушенными жизнями людей.

- Твой отец уже пытался убрать нас с братом, но облажался, потому что лох. Поэтому, ты скорее дождешься его смерти, чем моей.

- Вы убили моего брата! - проговариваю, окончательно теряя контроль, - теперь ваша очередь умирать.

- У нас нет таких планов, - отвечает ровно. - Твоё время вышло.

- Нет! У меня ещё вопросы!

- Ты под наркотой, что ли?... Откуда столько дерзости?

- Я могу выезжать в город?

- Нет.

- У меня работа, и я должна....

- Нет.

- Нет?! - рычу сквозь стиснутые зубы, - Чем я должна здесь заниматься целыми днями?!

- Мне похуй, чем ты будешь развлекать себя в моё отсутствие. Но.... - ещё одна жадная затяжка, - когда я здесь, тебя не должно быть ни видно, ни слышно.

- Я тоже не горю желанием...

- И ещё, - перебивает Лютый, - поймаю за подслушиванием - отправишься жить в подвал.

- Не посмеешь! Я Турчатова!...

- Лучше не дразни меня, Турчатова. Раздавлю как муху.

- Посмотрим.

Метнувшись в сторону, выскакиваю из кабинета и несусь к лестнице. Залетаю в свою каморку и падаю спиной на кровать.

Ненавижу урода! Ненавижу!...

Закрываю глаза и вижу отвратительную рожу, которая в моём воображении тут же трансформируется в волчью морду.

Точно! Оборотень!...

Вот кого он мне напоминает! Широкие скулы и холодный взгляд волчьих глаз.

Нечисть!

Вспомнив о конфете, вынимаю ее из кармана, снимаю обертку и целиком запихиваю в рот. Жую, пытаясь концентрироваться на шоколадном вкусе и не обращать внимания на раздраженные запахом монстра рецепторы.

Дожидаюсь, когда сердце успокоится и выровняет пульс и начинаю думать.

Думать тут надо. Выбрать такую тактику поведения, чтобы он сам с радостью вернул меня родителям. Этого точно не добиться, если следовать советам мамы и самого Литовского.

Я тогда в этой каморке мхом покроюсь, и никто обо мне не вспомнит.

Телефон под моей подушкой начинает тихо вибрировать. Вытаскиваю его и принимаю входящий от Лёни.

- Можешь говорить?

- Да, могу, - отвечаю тихо, - привет.

- Как дела, Яська?

- Огонь. Только что с любимым мужем первую ссору пережили.

- Чего?!

- Поругались, говорю!...

Слышу, как он куда идет, а потом будто садится в машину. Посторонних звуков сразу становится меньше.

- Ты в своём уме? - шипит он в трубку, - Ты с Лютым отношения вздумала выяснять?

- А что мне прикажешь делать?! Вы бросили меня в пасть монстру и благополучно забыли! Никому нет дела до меня!

- Никто не забыл, Ясь. Я думаю, как вытащить тебя оттуда.

- Ты разговаривал с отцом, Лёня? Что ты сможешь без его помощи?

- Я пытался, но он пока...

- Ясно, - выдыхаю я.

- Я думаю, ясно!... Но и ты держи себя там в руках, - тоже понижает голос, - не нагнетай. Тебе нужно усыпить его бдительность.

- Предлагаешь сидеть мне под кроватью и не высовываться?...

- Нет. Ты всё равно не сможешь.

Не смогу и не буду. Это путь в никуда.

- Ладно, пока.

- Ясь, он не пристает к тебе? - спрашивает вдруг Лёнька.

- Упаси боже. Нет.

- Точно?

- Да я лучше крысиной отравы наемся, чем позволю ему прикоснуться ко мне.

- Не провоцируй его, окей? - издает короткий смешок, - Чтобы не пришлось крысиную отраву лопать.

- Окей.

Отключаюсь и кладу телефон на живот. Разглядываю отбрасываемые светильником блики на стене. Их очертания за неделю я выучила наизусть и смогу нарисовать по памяти.

На душе буря.

Вроде бы логичные советы Лени вызывают во мне внутреннее отторжение.

Нет. Я не хочу быть как моя мама. Я безумно люблю её, но такой судьбы себе не пожелаю. Никогда не провоцировать, не нагнетать, не отсвечивать и не обострять. Улыбаться, когда твоей улыбки ждут и держать эмоции при себе, когда они раздражают.

Я не собираюсь быть чьим-то придатком и всю жизнь приспосабливаться и под кого-то подстраиваться.

Тем более, под бандита и убийцу.

Я буду бороться до последнего.

Рано или поздно вырвусь отсюда, уеду из города, из страны, если потребуется. Туда, где никто не будет знать о моей семье.

Всё, что я взяла бы с собой в новую жизнь - это Лёньку. Моего лучшего друга, а может, даже чуть больше, чем друга.

Он сын начальника охраны моего отца и уже пять лет работает в нашем доме водителем.

Лёня всегда ко мне хорошо относился. Лучше, чем мои родные брат и отец. И сейчас, выходит, единственный, кто хоть что-то пытается сделать для меня.

Если потом, когда кончится весь кошмар, он поедет со мной, то я буду рада, но если не захочет - меня это не остановит.

Глава 4

Адам

- Они не в восторге, что лишились поставщика, знаешь ли, - говорит Ян, - найти нового сейчас почти нереально.

- Выйдут на Иран. Через Афганистан ещё можно, - отвечаю, пялясь в предоставленные нашими финансовыми аналитиками таблицы до мушек перед глазами.

Головняк, который свалился на нас после вмешательства москвичей, забирает почти все временные и нервные ресурсы. Перевести нелегал такого масштаба на законные рельсы - это не ипэшку в районной налоговой оформить.

Половина наработанной годами клиентской базы залегла на дно, остальные быкуют, требуя поставок на прежних условиях.

Верхушка пока наблюдает молча, но за их спокойствие отвечает дядька Боград. У кого есть голова на плечах, понимают, что время чернухи проходит - на коне тот, кто умеет договариваться с официалами.

- Это не надолго. Те каналы тоже скоро перекроют.

Ян кивает и, откинувшись на спинку дивана, тяжело вздыхает. На лбу испарина.

- Подай сигареты.

- Болит?

- Нормально.

После того, как его изрядно помяли мои новые родственнички, он быстро идёт на поправку, но поломанное и неудачно смещённое ребро ещё дает о себе знать стреляющими болями.

- Обезбол с собой? - спрашиваю, выбивая для него сигарету из пачки и протягивая вместе с зажигалкой, - Давай, вколю.

- Не надо. У меня от них жопа синяя уже.

Затягивается, прикрывает глаза. Пульсирующая на его виске вена успокаивается. Я тоже закуриваю и откупориваю бутылку с минеральной водой. После вчерашней попойки, здесь в клубе, дерёт горло.

- Турок звонит тебе?

- Нет. Нахуя?

- Ты его зять теперь. Это ж нормально.

Сука. Стебётся, значит, нихрена не уже болит.

- Заткнись, - отбиваю миролюбиво, - на хую я вертел таких родственничков.

- Да ладно... Юбилей тёщи, Рождество в семейном кругу, потом детки пойдут.... - продолжает угорать.

- Да ну... ты рот закрой, Ян! Какая тёща?! Какие детки? Я себе скорее яйца отрежу, чем смешаю нашу кровь с кровью Турка.

- Да шучу, - смотрит на меня полусонным от лекарств взглядом, - видел жену хоть?

- Видел.

- И?...

- Брюнетка.

- Бля-а-а-а-а... - ржёт брат, - сочувствую.

Я ж зарекался, клялся, что если и женюсь когда, то исключительно на блондинке. Как у Яна Лена. Красивая девчонка у него, нежная, ласковая.

А мне чернявка с дурной кровью и не менее скверным характером досталась. Дерзкая сука.

- И как? Поладили?...

- Я и не планировал, - набираю рот минералки, несколько мгновений наслаждаюсь колючими пузырьками и глотаю, - Но чувствую, будет непросто.

- Почему?

- Отбитая она. Без чувства самосохранения.

- Огрызается?...

Блядь, ну нахрена он завёл этот разговор? Мысли о том, что я женат действуют всегда раздражающе и вызывают изжогу.

- Да мне похер.

- Её пробили. Тебе показывали отчет?

- Я не читал.

- Ей двадцать три. Училась в Европе четыре года. В курсе?

- Нет.

- В Нидерландах. На дизайнера. Закончила с дипломом высшей степени. Хотела остаться там, но отец заставил вернуться. Очевидно тогда, когда обострение между нами началось.