Тайные близнецы Братвы (ЛП) - Фокс Мари

— Все дело в бизнесе, — говорит он спокойно, хотя легкий изгиб его губ говорит об обратном.

Я делаю еще один глоток вина, мне нужно время, чтобы подумать. Предложение, несомненно, хорошее. Моя семья могла бы воспользоваться поддержкой, а объединение с Братвой — хотя и рискованное — может на самом деле стабилизировать наши операции. Но это Серж Шаров. Партнерство с ним означает играть в опасную игру, и я не уверена, готова ли я снова проиграть.

— А что ты с этого получишь? — наконец спрашиваю я, и мой голос звучит ровно.

Он наклоняет голову, изучая меня. — Я уже говорил тебе. Расширение. Прибыль. Плацдарм в Италии. Это взаимовыгодно, Кьяра. Ты выигрываешь, я выигрываю.

Я прищуриваюсь. — Вы не делаете ничего взаимовыгодного. В чем подвох?

Его волчья ухмылка заставляет меня дрожать. — Загвоздка в том, что тебе придется иметь дело со мной. Думаешь, ты справишься с этим?

Я сопротивляюсь желанию снова закатить глаза, хотя мое раздражение ощутимо. — Ты невыносим.

— И все же, ты здесь, — возражает он, его ухмылка не дрогнула.

— Это хорошая сделка, — говорю я, заставляя себя улыбнуться, чтобы скрыть растущее внутри меня напряжение. — За исключением одной маленькой детали — знаешь, твой старший брат убил моего отца. Это не делает тебя идеальным деловым партнером, не так ли?

Его ухмылка исчезает, сменяясь жестким выражением, которое пробирает меня до дрожи. Изменение в его поведении быстрое, почти пугающее, и все же я удерживаю его взгляд, отказываясь отступать.

Серж наклоняется вперед, опираясь локтями на стол, его голубые глаза холоднее, чем когда-либо. — Давай не будем переписывать историю, Кьяра, — говорит он, его голос тихий и стальной. — Твой отец был не совсем невиновен. Или ты забыла, что он хладнокровно убил моего дядю?

Моя грудь сжимается, но мне удается сохранять самообладание. Это то, к чему все всегда возвращается — кровавая история между нашими семьями, бесконечный цикл мести и потерь. — Я не забыла, — говорю я спокойно, хотя воспоминания жалят. — Мой отец теперь мертв, благодаря вам, Шаровы. Думаю, вы бы назвали это прогрессом?

Он выпрямляется, уголок его рта дергается в мрачной улыбке. — Война окончена, Кьяра. Сейчас важно то, что будет дальше. Прогресс, как ты сказала. Я не пригласил тебя на ужин, чтобы пережевывать старые обиды. Я пришел сюда с возможностью. Используй ее или нет. Выбор за тобой.

Я чувствую вспышку гнева от его пренебрежительного тона, но я проглатываю ее. — Если я откажусь? — бросаю я вызов. — Что будет тогда?

Его взгляд неотступно устремляется на меня. — Тогда для меня ничего не изменится. Братва будет двигаться вперед с тобой или без тебя. Единственная разница в том, будет ли имя Винчи стоять рядом с нами — или же оно еще больше растворится в безвестности.

Его слова жалят, не из-за их резкости, а потому что в них есть правда. С тех пор, как моя семья рухнула, мы продираемся обратно к значимости, и дорога эта была совсем не легкой. Объединение с Шаровыми могло бы снова обеспечить нам место, но какой ценой?

— Прогресс, — повторяю я, и слово это горько на языке. — Это все, что тебя волнует?

Его челюсть слегка напрягается, хотя выражение лица остается бесстрастным. — Это то, о чем меня учили заботиться. От этого зависит выживание.

На мгновение никто из нас не говорит, тяжесть нашей общей истории тяжело висит в воздухе. Наконец я откидываюсь назад, скрещивая руки на груди. — Ты безжалостен, ты знаешь это?

Его губы кривятся в слабой ухмылке, хотя она не достигает его глаз. — Ты тоже. Вот почему это может сработать.

Смелость его уверенности почти заставляет меня смеяться, но вместо этого я качаю головой. — Я подумаю об этом, — повторяю я, на этот раз с большей категоричностью.

— Подумай. — Он тянется за бокалом, поднимая его в непринужденном тосте. — Только не задерживайся. Прогресс никого не ждет.

Глядя, как он делает глоток, я не могу избавиться от ощущения, что меня втягивают в игру, где правила — его, а ставки выше, чем мне хотелось бы признать.

Воздух между нами колеблется, когда взгляд Сержа задерживается на мне, острый и оценивающий. Он слишком комфортно чувствует себя в своей шкуре, слишком уверен в том, как он говорит, словно все, что он говорит, истина. Это бесит, и все же… Я не могу отрицать магнетическое притяжение его присутствия.

Я слегка откидываюсь назад, позволяя тишине затянуться, пытаясь вернуть себе некое подобие контроля. — Ты говоришь о прогрессе, как о религии. Для тебя это все, Серж, просто бизнес?

Его ухмылка становится шире, в глазах мелькает что-то темное. — Бизнес, семья, власть — все это переплетено. Я реалист, Кьяра. Чувства не строят империи.

Укол тонкий, но он попадает в точку и что-то внутри меня выворачивая. Он воплощение всего, что я ненавижу в Шаровых — их холодную, расчетливую натуру, их способность разрушать жизни одним решением. И вот я здесь, сижу напротив него, слушаю каждое его слово, словно это вызов, от которого я не могу отказаться.

— Ты неумолим, — говорю я, мой тон легче, чем я чувствую. — Это должно меня впечатлить?

Он усмехается, низко и грубо. — Я думаю, что да. Иначе тебя бы здесь не было.

Я напрягаю челюсти, но выдавливаю спокойную улыбку. — Или, может быть, я здесь, потому что хочу понять, что вами движет. Шаровы — такие очаровательные создания, в конце концов.

Он слегка наклоняется вперед, положив предплечья на стол. Движение непринужденное, но интенсивность его взгляда — нет. — Осторожнее, Кьяра. Любопытство сгубило кошку.

— Удовлетворение вернуло его, — парирую я, подражая его тону.

Он смеется, искренний звук, который застает меня врасплох. На мимолетное мгновение он кажется почти… человеком. Не расчетливым принцем Шаровым, не врагом моей семьи, а человеком. Просто человеком.

— Мне нравится твой огонь, — признается он, понижая голос на октаву. — Редко встретишь человека, который не сдается под давлением.

— Я приму это как комплимент, — отвечаю я, хотя моя защита остается твердой на месте. — Не путай огонь с безрассудством. Я знаю, что делаю.

Его ухмылка возвращается, резкая и хищная. — Ты? Потому что у меня такое чувство, что ты все еще решаешь, играть ли со мной в эту игру.

— Это не игра, — резко говорю я, слова вылетают прежде, чем я успеваю их остановить. Он приподнимает брови, забавляясь моей внезапной вспышкой. Я делаю вдох, успокаивая себя. — Не для меня, во всяком случае.

— Тогда что же это для тебя? — спрашивает он тоном искреннего любопытства.

Вопрос застает меня врасплох. У меня нет ответа — по крайней мере, такого, которым я готова поделиться. Он, должно быть, видит нерешительность в моих глазах, потому что откидывается назад, давая мне возможность собраться.

— Подумай об этом, — говорит он, его голос теперь мягче, почти приглашающий. — Чего ты на самом деле хочешь, Кьяра? Не только для своей семьи, но и для себя?

Я замираю, его слова задевают меня больше, чем хотелось бы. Это вопрос, которого я избегала годами, хороня его под тяжестью долга и мести. Но Серж не ждет ответа. Он допивает свой напиток, ставит стакан с нарочитым звоном и встает.

— Прогресс никого не ждет, — повторяет он, бросая на меня последний долгий взгляд, прежде чем повернуться и уйти.

Я сижу там еще долго после того, как он уходит, эхо его слов звенит в моих ушах. Комната кажется холоднее, пустее без его присутствия, но моя решимость крепнет.

Если Серж думает, что может манипулировать мной, заставляя играть в его игру, он ошибается. Я буду играть, но по своим правилам. Речь идет не только о прогрессе. Речь идет о выживании — и в конце концов только один из нас выйдет победителем.

***

Два часа спустя дверь моего гостиничного номера щелкает, и тишина немедленно накрывает. Мои каблуки гулко стучат по полированному полу, когда я шагаю к окну, сверкающие огни Монако издеваются надо мной своим беззаботным блеском. Каждый нерв в моем теле словно в огне, ярость бурлит под поверхностью.