— Твой или не твой, Руслан? Просто ответь!
— Я.… — он замолчал и опустил голову.
Горло стянуло от подступающих слёз.
Как же ты мог со мной поступить, сукин ты сын?
Как ты мог всё взять и просто разбить из-за мимолётной похоти?
Неужели позывы мужского достоинства заглушают все морали и даже.… любовь?
А есть ли вообще эта любовь?
Руслан ведь говорил, что любит меня. Только меня одну.
Но если любишь — разве захочешь спать с другой?
Захочешь от неё ребёнка?
Ответ — конечно, нет.
Тогда что всё это было?
Что вообще такое — вся моя жизнь?
Сплошная иллюзия, в которой я пребывала в счастливом неведении до сегодняшнего дня?
Какое жестокое прозрение. И как жить дальше, если он скажет, что ребёнок — его, я просто не знаю. Юля не вмешивалась, она просто наблюдала за нами, словно на спектакле в зрительном зале.
— Он твой? — тихо спросила я снова, когда пауза затянулась. — Имей уважение ко мне и смелость сказать правду. Я имею право знать.
— Мой, — ответил наконец он, и эти слова прозвучали для меня громом в небе. Это звук разрушенной жизни… Звук рухнувшего мира. Для меня… — Но, пожалуйста, давай поговорим. Всё не так, как ты…
За спиной послышался тихий вздох и звук падающего тела.
Я обернулась и увидела, что Юля неловко завалилась набок, и потеряла сознание….
— Чёрт... — Руслан кинулся её поднимать.
Я вызвала скорую на наш адрес, и пока Руслан приводил в чувство мою племянницу, беременную от него, я вернулась в кухню.
Потушила свечи — романтический вечер превратился в ад.
А тест с двумя полосками, который лежал под одной из крышек под видом блюда, быстро сунула в сумочку — выкину потом. Показывать не буду.
Сюрприз хотела сделать мужу. Но его сюрприз оказался куда круче моего…
А тест… Кому теперь он интересен, кроме меня?
Я тихо ушла, оставив ключи на тумбочке в прихожей.
Мне они больше без надобности.
Оставляю эти ключи для второй жены моего будущего бывшего мужа.
Ключи от его сердца. Ключи от нашего разрушенного мира.
Ключи от ненастоящей любви.
Всё это я не возьму с собой.
Руслан слышал, как хлопнула входная дверь, и даже выскочил в подъезд за мной, звал меня, но я быстро спускалась вниз по лестнице и разговаривать с ним не хотела.
Хотела побыть одна. Поплакать над своей судьбой.
Мне тридцать четыре, я беременна и предана мужем, и мне придётся начинать жизнь заново.
Я бежала подальше от него, от боли, которую он причинил мне, от квартиры, в которой я была так счастлива и стала так несчастна всего за каких-то несколько минут, когда мой мир перевернулся с ног на голову.
Я знала — больше он никогда прежним уже не станет.
И как мы теперь будем работать в одном офисе с мужем-предателем - я не представляла себе. А на работу идти будет надо....
5.
Выскочила из подъезда и на автопилоте пробежала ещё пару домов.
Запыхалась и остановилась возле лавочки — никто за мной не побежал.
Руслан не бросил бы беременную, которой требовалась помощь врачей.
Мне надо было подумать, куда идти.
Уже начало смеркаться, мне где-то надо ночевать.
Ужасно знать, что дома у тебя больше нет, и ты не можешь туда пойти.
Вынужден искать какое-то иное временное пристанище. А всё потому что твой муж — падла и предатель!
Куда же мне теперь податься?
Гостиница?
Терпеть их не могла всегда. Всё такое.…чужое и словно без души.
Да и не хотелось наткнуться там на знакомых, которые отлично знали моего супруга, как крупного бизнесмена нашего города, и стали бы расспрашивать о причинах моей ночёвки в отеле. Мы ведь всегда с Русланом были вместе — не разлей вода.
Неудобных вопросов не избежать. А ещё — эти вопросы будут причинять боль.
Едва знакомые спросят, где же мой муж, как я и начну плакать — горько и навзрыд.
Где, где.… А вот там!
Муж — объелся груш. Был да весь вышел.
Нет теперь у меня мужа. Есть только предатель, с которым нужно оформить официальный развод, чтобы он перестал быть мужем даже на бумажке. Не достоин он этого звания, просто не достоин!
По крайней мере, для роли моего мужа.
Дача? У нас есть дача.
Точнее, была — у нас. Теперь неизвестно, чья она будет после развода…
Всё равно туда ехать рискованно — Руслан знает ведь, где находится дача. Он приедет и будет пытаться со мной говорить, а это не только бессмысленно, потому что я не хочу знать никаких оправданий тому, что он сделал, но и слишком нервно.
Я не вынесу его лжи снова. Что он мне может сказать, что изменило бы факт того, что от него скоро родит моя молоденькая племянница?
Просто её попка и грудочка гораздо более упругие, чем мои, и у него помутился разум — он взял? А я должна его понять и простить, потому как уже не так свежа и юна как дочь моей родной сестры?
Не хочу даже слушать это.
Мне понятно, по каким таким причинам он залез на неё — просто я уже не такая красивая и молоденькая. И не желаю слушать эти унижения и объяснения причин измены или даже измен моего мужа.
Он меня променял на упругую жопу — это всё, что мне нужно понимать.
Даже не только меня, а нас — меня и нашего ребёнка, о котором я теперь говорить ему не планирую.
Он не только звания мужа не достоин, но и звания отца!
Пусть лучше моя дочь или сын не будут знать, каким мерзким ублюдком оказался их папочка! Сама подниму дитя, чай не глупая и не безрукая.
Справимся и без скотов в семье.
Я шумно вздохнула.
На улице уже совсем стемнело, пока я решала куда же мне податься.
Гостиница и наша дача — не вариант.
Значит, стоит попросить помощи у друзей.
6.
— Аня, привет, — заговорила я в телефон, когда трубку сняли. — Извини, что так поздно звоню…
— Лана, что-то случилось? — спросила тут же подруга.
— Да, случилось, — не стала отпираться я. — По голосу слышно?
— Конечно, слышно. Я тебя уж не первый год знаю. Что там у тебя произошло?
— Да трындец полный. Я развожусь. Ушла от Руслана.
— Ушла?!
— Да.
— Ты серьёно сейчас, Ланка?
— Да. Серьёзно.
— Да погоди ты гнать горячку… Расскажи всё толком. Что у вас произошло? Поругались, что ли? Ну и что с того? Мы с Киром по три раза на дню ссоримся, и ничего — помирились потом в кроватке, и всё нормально.
— Нет, не поругались… — покачала я головой, а из глаз опять побежали слезы. Если бы мы просто поругались…Но это не какая-то ссора, это нож в спину, убийство нашей любви и плевок на её могиле сверху.… — Давай, я потом расскажу? Это нетелефонный разговор, и вообще — холодно на улице сидеть, а я даже не знаю, куда мне податься.
— Так домой иди, ты что? — сказала Аня. — С ума сошла — среди ночи сидеть на улице в октябре?
— Домой я не вернусь, — твёрдо ответила я.
— Да почему? Пусть он уходит, если накосячил, в крайнем случае.
— Так не получится…
— Почему не получится-то?
— Ты не всё знаешь. Я потом расскажу. Куда мне поехать, как ты думаешь? Голова совсем не варит. Помоги мне, Анька, пожалуйста. Мне так…плохо…
— О господи…. Приезжай к нам, а? — предложила она. — Вот и поговорим. Я винца открою, мм?
— Нет, нет.… — покачала я головой. — Неудобно это.
— Да что неудобного-то?
— Дома Кир, мы будем шуметь.
— Кир тебя любит, он всё прекрасно поймет. Давай, я приеду за тобой. Говори адрес. Ты возле дома своего?
— Нет.
— А где?
— Ань, не надо ехать никуда. Ты мне лучше скажи, нет ли вариантов переночевать где-то? Может, знакомые сдают какой-то дом, дачу, квартиру…
— Ты знаешь, есть, — ответила подруга.
— Да? Правда?
— Правда. Но все эти люди ответят мне только завтра. Ночь на дворе как бы, Лан.
Действительно. Закопавшись в своё горе я совсем потеряла связь с реальностью. Даже из любви ко мне Анька не станет звонить знакомым на ночь глядя. Все эти дела не решить раньше, чем наступит утро.
