Она носится, как угорелая, мне приходится за ней бежать, чтобы она не попала под машину скорой помощи. Я все время поглядываю на часы и жду пяти часов, когда ее заберёт отец. У Василисы энергии через край, а моя уже на нуле, и как Руслан Викторович только с ней справляется?
Кажется, первый раз в жизни я сочувствую главврачу. Может быть, поэтому он такой и вредный, что устаёт от домашних забот?
– Василиса, стой! Давай посидим! – я кое-как усаживаю девочку на скамейку.
– Ты хорошая, я бы хотела, чтобы ты стала моей няней навсегда, – смотрит на меня и улыбается.
– Это почему?
– Ты не говоришь, что я плохая и как же я тебя достала.
– Хм, кто так делает? Твой папа? – тихо спрашиваю.
– Воспитательница в саду, няни, все, – пожимает она плечами.
Мне становится жаль Василису. Она хорошая девочка. И не ее вина, что взрослые не привыкли к такой активности.
Мысленно беру свои слова обратно насчёт сегодняшнего дня.
Да, устала я бегать и следить за ребёнком. Но, несмотря на все эти хлопоты, день все равно получился отличный! Уж намного веселее, чем сидеть весь день в кабинете и принимать пациентов.
Василиса прижимается ко мне и обнимает. Это так мило! Я обнимаю ее в ответ.
Затылком чувствую, что как будто на нас кто-то смотрит. Разворачиваюсь, задираю голову вверх. На третьем этаже находится кабинет главврача. Может быть, он смотрит?
Точно! Я вижу его силуэт около окна. Но он быстро отходит.
Зачем он наблюдает за мной? Думает, мне нельзя доверить ребёнка? Или, наоборот, не верит, что я справляюсь?
Теперь я чувствую даже какую-то гордость за себя! По словам Василисы, никто с ней не справлялся, а она меня даже обнимает сейчас…хотя, мы знакомы всего день.
Вот пусть Руслан Викторович и посмотрит, что я совсем не бездарь, как он думает. Он, конечно, таких слов прямо мне не говорил, но каждый раз, когда он на меня смотрел, я чувствовала себя беспомощной.
Время приближается к пяти, многие сотрудники выходят из больницы, я беру Василису за руку. На этот раз нам по пути опять попадается Марина, но сейчас она отходит ближе к стене и избегает разговора. Правильно делает.
Я злорадствую, да. Хотела через ребёнка подобраться к Руслану Викторовичу. А вот не вышло! Да и вообще, как это низко, что некоторые люди на пути к своей цели ничем не брезгуют. Не люблю таких.
– Соня, мы ещё увидимся? – спрашивает Василиса прямо перед кабинетом своего отца.
Я глажу девочку по голове и улыбаюсь. Надо признать, она растопила мое сердце. Я всегда была самой младшей в семье и не знала до сегодняшнего дня, какого это – играть с детьми. Но мне понравилось.
Я стучусь, и мы вместе заходим. Руслан Викторович сидит за своим столом, смотрит на нас как-то странно.
– Я привела Василису, – говорю неуверенно (его грозный вид меня пугает), – я могу идти?
– Нет. Сядь.
– Нет? – переспрашиваю удивленно.
Что он еще от меня хочет?
Глава 4
Главврач показывает рукой на стул, при этом просит Василису пойти в другой кабинет (у него их два, рядом).
Василиса слушается. Я с опаской сажусь на стул.
Руслан Викторович скрещивает руки и смотрит на меня с подозрением:
– Подумать не мог, что ты ладишь с детьми.
– Я с ними не лажу, – как будто оправдываюсь.
– Брось, ты провела с ней целый день и… осталась прежней, – говорит он тише.
Меня злят его слова, что за ерунду он тут говорит?
– У вас очень хорошая дочь, не наговаривайте!
– Хорошая, кто спорит? Но характер у неё трудный.
– Глупости!
– Да? Почему тогда воспитатель года продержалась у нас всего неделю? Ну, вообще, это рекорд, потому что обычно все увольняются после первого дня, – Руслан Викторович трёт переносицу.
– Зачем вы мне это говорите?
– Ты не понимаешь?
– Нет, – честно говорю я.
– Медицина – это не твое, а вот няня ты отличная. Моя дочь ни с кем так не ладила раньше, как с тобой сегодня. Решено. С завтрашнего дня ты её няня, – заявляет.
Я даже встаю от неожиданности:
– Кем это решено? Я врач, вообще-то! Какая няня! Вы хоть знаете, что будет, если мои родители узнают…
– С ними я договорюсь. По рукам?
Я задумываюсь на секунду. А ведь он прав. Я здесь только по настоянию родителей… И как же мне хочется сбежать от ненавистной работы. Но быть няней дочери главврача с таким же трудным характером, как и у ее отца? Не променяю ли я шило на мыло?
Руслан Викторович как будто подтверждает мои опасения, подходит ко мне, улыбаясь:
– Молчание – знак согласия! Ты, – показывает он на меня пальцем, – будешь работать моей няней! То есть, няней моей дочери, ну, ты поняла…
Он, кажется, весьма собой доволен. Это меня бесит! Поэтому я начинаю возражать:
– Я не могу променять медицину на такую работу!
– Ну, какой из тебя врач? – усмехается Руслан Викторович.
– А вот это уже слишком! – первый раз повышаю на него голос.
Руслан Викторович просит меня сесть на место, и я повинуюсь, потому что невозможно противостоять его строгому басу.
– Твой отец звонил мне, просил направить тебя на путь истинный, говорил, что ты не хочешь работать врачом, а хочешь заниматься… забыл, чем ты там хочешь заниматься?
Я краснею, мне неудобно, что мой отец уже успел нажаловаться на меня, поэтому огрызаюсь:
– Не ваше дело! Я сама разберусь со своим отцом…
– Я тебе помогу.
Я замираю и перестаю дышать, сердце начинает стучать чаще:
– Как?
– Попробую его убедить отстать от тебя с медициной. Он разрешил тебе заниматься другим делом…
– У вас не получится.
Руслан Викторович усмехается:
– Поверь, получится, ведь я в этом уверен: медицина и, правда, не твоё… ты слишком легкомысленная и постоянно витаешь в облаках!
Встаю, сжимая кулаки:
– Не знаю, когда вы успели так быстро меня понять… Я, пожалуй, пойду, а то начну говорить про ваши «высокие» качества!
На лице у Руслана Викторовича появляется растерянность, видно, он понимает, что сказал лишнего. Он резво преодолевает расстояние между нами, закрывает дверь, которую я уже успела приоткрыть.
Разворачивает меня к себе лицом. Получается так, что я оказываюсь прижатой им к стене.
Мы никогда раньше не находились так близко друг к другу. Я первый раз чувствую, какой он сильный и высокий. А ещё его запах… Мужской, дурманящий.
От него исходит такая незыблемая уверенность… Понимаю, почему он пошёл в травматологию. Ему не страшно смотреть на какие-то там травмы. Он непробиваемый, как скала.
В противовес моим мыслям Руслан Викторович произносит неожиданное:
– Соня, ты нужна мне!
Мои щёки загораются румянцем. Он первый раз назвал меня просто по имени.
Не «Софья Владимировна», а ласковым словом «Соня».
Против моей воли я начинаю дышать часто! Но тут он продолжает:
– Поработай няней хотя бы месяц, я буду платить тебе хорошую зарплату! Ты все ещё будешь числиться в больнице, твой отец не узнает… Пока я не уговорю его. Эта сделка выгодна нам обоим! Сама подумай!
Он что, сейчас меня умоляет? Всемогущий врач хочет что-то от меня? Никогда не была в такой ситуации…
И, если честно, это хороший шанс вырваться из-под опеки отца, наконец, зажить своей жизнью. Папа не хочет слышать меня, а уж Руслана Викторовича он послушает…
– Хорошо, я согласна, – отвечаю.
И Руслан Викторович, наконец, отпускает меня из ловушки своих рук. Он подходит к столу и что-то чиркает на бумажке, затем возвращается ко мне:
– Это адрес моего дома. Приезжай на такси завтра в семь, я все оплачу.
– В семь, так рано?
Взгляд моего начальника становится хмурым:
– Я должен успеть тебе все показать, а мне ведь ещё на работу.
– Хорошо, постараюсь, – говорю и открываю дверь.
– Никаких опозданий! – кричит он мне в спину.
Я закатываю глаза. Теперь я няня его дочери, а в наших отношениях ничего не поменялось. Как был строгим начальником-тираном, так и остался.
