Обожженный (ЛП) - Харт Лейси

Кенни стоял перед нами в шортах хаки, а из его мокасин торчали черные носки, и нам с Мэри пришлось стараться заглушить собственный смех.

— Привет, Кенни, — сказала я. – Мы с Мэри только что говорили о книгах.

— О, жаль, — сказал Кенни, надеясь, возможно, на более сочную историю. – Итак, что ты сегодня делаешь, Софи? Я собирался посмотреть, что идет в Королевском Театре. Хочешь присоединиться ко мне? Мы могли бы туда пойти, а потом к Стернсу за мороженым.

У Кенни был обнадеживающий блеск в глазах, который появлялся там каждый раз, когда он приглашал меня на свидание. Я встречалась с ним раз или два, когда мы впервые встретились, но с тех пор регулярно его отвергала, когда на втором свидании он пытался получить слишком много, на мой взгляд. Тогда мужчина извинился, но все равно пытался заставить меня пойти с ним на свидание.

— Мне жаль, Кенни, — сказала я, пытаясь говорить искренне. – У нас с Мэри уже есть планы сегодня вечером поужинать.

Блеск быстро исчез после отказа.

– Хорошо, без проблем, — сказал удрученно Кенни, явно чувствуя себя немного смущенным, что я отказалась от него перед кем-то другим. – Вы, девочки, повеселитесь сегодня вечером.

— Может быть, в другой раз, — извинительным тоном сказала я ему.

— Конечно, — на его лицо вернулась надежда, когда он ответил мне, прежде чем мужчина повернулся и направился обратно по коридору к главному офису.

Мэри схватила меня за руку, когда выводила через парадные двери к парковке.

— Почему ты так с ним поступаешь? – спросила она.

— Что я делаю?

— Даешь ему ложную надежду на свидание с тобой, — сказала она, когда мы добрались до наших автомобилей, которые были припаркованы рядом друг с другом. – Даешь ему шанс с тобой. Если бы он не был развратным осьминогом, возможно, все было бы по-другому. Просто мысль о том, что он кладет на меня свои руки… Пфффф, — Мэри содрогнулась от этой мысли.

— Я знаю, — ответила я ей, когда положила свой рюкзак в багажник машины. – Думаю, мне неудобно все время говорить «нет».

— Перестань быть такой милой, Софи, — ругала меня Мэри, когда подошла к своей машине и забралась на водительское место. Она наклонилась к пассажирскому окну своей машины, чтобы разговаривать со мной. – Встретимся в «Усадьбе», в шесть?

Я снова вздохнула.

– Думаю, да, — сказала я ей, зная, что Генри Джеймс мог подождать еще один день.

— Отлично! Наконец-то, вечер в городе с тобой. Увидимся! – Мэри дала задний ход и выехала с парковки так, будто была одной из учениц в старшей школе. Я смеялась, пока отмахивалась от пыли, которую она подняла, и забралась на водительское место своей верной «Камри».

Когда я ехала по не очень длинному шоссе, всего пара миль до моего дома на Ходжес-Авеню, я взглянула на дом на углу Коллинз-драйв, прямо перед своей улицей. Я всегда шла медленнее, когда проходила мимо, зная, что это дом его отца. В своем воображении я ожидала увидеть, как он выходит из входной двери и останавливает меня, когда я прохожу, но, конечно, этого никогда не было. Сегодня ничего тоже не было, хотя дом явно выглядел тише.

Интересно, что произойдет с этим местом, раздумывала я, пока ехала дальше по своей дороге.

Я подъехала к дому, выключила двигатель, вылезла из нее и схватила свой рюкзак из багажника. Я махнула рукой миссис Гриффин, сидящей на крыльце по соседству, как она всегда делала летом в это время и поднялась по ступенькам своего крыльца к входной двери. Я проверила почтовый ящик у двери перед входом, но там был обычный спам.

«Даже почта не будоражит в Кэноне», — подумала я про себя, когда вошла в парадную дверь и бросила конверты на стол.

Я пошла на кухню, открыла холодильник, достала кувшин с лимонадом и налила себе стакан. Затем подошла к старому креслу-качалке в гостиной, в котором сидела так же, как делала до меня моя мама и села немного расслабиться. Была всего половина четвертого, так что у меня еще было время до встречи с Мэри на ужине.

Я взяла рюкзак и держала его в руках. Коричневая кожа износилась на прошедшие годы, но сумка все еще была хорошей и отлично мне служила. Я провела рукой по медной пластине, на которой были мои инициалы, все еще видимые, хотя с царапинами и пятнами. Я притянула сумку ближе к себе на колени и закрыла глаза, вспоминая тот день, когда я получила сумку, тот день, когда он подарил мне ее, и как сильно я улыбалась и как полюбила ее.

И я любила его.

Глава 4

Трэвис

Мы были в дороге примерно пару часов, и нам с Эбби оставалось около часа до Кэнона. Она едва сказала три слова с тех пор, как мы сели в машину. Вместо этого дочь вставила в уши наушники, чтобы слушать музыку, пока отчаянно тыкала в телефон, болтая с кем-то и попутно улыбаясь.

Найти радиостанцию, как только мы приблизились к Кэнону, было почти невозможно из-за гор, окружающих этот район. Поскольку я не удосужился подключить свой телефон к машине, я не мог проигрывать музыку, которая могла мне понравиться в пути, что позволило предаться своим мыслям, пока я ехал. Я любовался пейзажем, когда мы ехали по шоссе, которые быстро напомнили мне о том, как здесь было красиво. Солнце все еще ярко светило, деревья выглядели красивыми и местность вокруг Кэнона больше смахивала на сельскую, чем ту, к которой я привык за последние несколько лет.

Мы некоторое время не были в городе, чтобы встретиться с моей мамой. На самом деле, прошло много лет с тех пор, как я вообще здесь был. Обычно она просто расстраивалась и приезжала к нам в Риджфилд, постоянно выговаривая, что я никогда к ней не приезжал. Конечно, я никогда не ездил туда, чтобы увидеть отца или кого-то еще. Мои родители расстались, когда мне было семнадцать, и хотя они жили в одном городе, я никогда часто его не видел и, даже меньше, после того, как уехал в колледж. Я видел отца однажды перед рождением Эбби, а затем разговаривал с ним по телефону после ее рождения, хотя это был, скорее, односторонний, пьяный спор и наставления от него о том, как я загубил свою жизнь, сделав беременной какую-то девушку. После этого я никогда с ним не разговаривал, да и не хотел.

Еще некоторое время я витал в облаках, прежде чем понял, что вижу знак на въезде в Кэнон и понял, что не позвонил матери, чтобы сообщить ей, что мы приедем. Было около шести, что означало, что ее не было дома и она уже находилась на своем месте, наблюдая за теми, кто ужинал. Мама управляла этим рестораном так долго, сколько я мог вспомнить, бизнесом, который она унаследовала от своего отца и где работала с большой гордостью, несмотря на то, что ей неоднократно приходилось выгонять оттуда моего отца за то, что он слишком много выпил или флиртовал с одной из новых официанток. Это то, что, в конце концов, позволило ей прийти в себя бросить его навсегда.

Я провел большую часть своей жизни в «Усадьбе». Часами ждал ее, пока она работала, и работал там сам, когда учился в старшей школе. У меня не было большого желания идти туда сегодня вечером. Я устал, у меня болела нога, болела голова и я не хотел встречаться с бывшими одноклассниками, которых все равно не хотел видеть.

— Пап, — сказала мне Эбби, выдернув наушники из ушей, — бабушка знает, что мы едем?

— Нет, — сказал я ей, когда съехал с автомагистрали и направился к дому своей мамы на Вуд-Плейс.

— Тогда почему мы едем к ней домой? Ты же знаешь, что ее там не будет. Давай просто пойдем в ресторан.

— Дорогая, — вздохнул я. – Я ехал три часа и устал. Мне не хочется разговаривать с теми, кто ужинает в «Усадьбе» и пытаться привлечь внимание бабушки. Мы просто войдем в дом и оттуда позвоним. Она не будет возражать.

Вуд-Плейс находился недалеко от съезда с магистрали, и прошло несколько минут, прежде чем мы поехали по гравийной дороге. Сработали датчики движения, когда мы подъезжали, и я мог слышать, как внутри залаял Пи Ви, мамин сенбернар, как только нас услышал.

Эбби вышла из машины еще до того, как отключился двигатель, и поспешила вверх по ступенькам крыльца к входной двери. Я с трудом вышел из машины, растягивая свою больную ногу после поездки, и открыл багажник, чтобы достать сумки, когда увидел, что входная дверь была открыта и Эбби находилась внутри. Я и не знал, что она настолько выросла, чтобы добраться до сломанной черепицы возле входной двери, где моя мама прятала запасной ключ. Она росла слишком быстро.