Ненависть и ничего, кроме любви (СИ) - Романова Любовь Валерьевна

Я кошусь на папу и не могу поверить, что это он говорит. Мой интеллигентный папа? Само спокойствие и рассудительность? Ради этого разговора стоило не спать ночь!

— Ладно, — устало произносит он, разом допивая чай, — ночные посиделки — это, конечно, хорошо. Но, работу завтра никто не отменял.

Он ставит кружку в раковину, а потом вдруг подходит и целует меня в макушку, совсем как в детстве. Я даже не припомню, когда папа целовал меня в последний раз. Кажется, это было даже не в этой жизни.

— Спокойно ночи, Вера, и не засиживайся. Пары тоже не отменят, — добавляет он, а я понимаю, что забыла рассказать ему о выезде на студактив.

— Пап, мы завтра всем потоком едем загород на студактив на два дня.

— Могу спросить, когда ты собиралась меня предупредить? — спрашивает папа безуспешно изображая строгость.

— Совсем забыла. Все эти вузовские проблемы…

— Ладно, но будь на связи, пожалуйста, чтобы я в любой момент мог до тебя дозвониться, хорошо?

— Договорились, — улыбаюсь я.

— Хорошо, — кивает папа, прежде чем уйти.

Я же не спешу. Сна все равно ни в одном глазу, но после папиных откровений как-то по-другому заиграли мои воспоминания о школьных годах. Я-то всегда считала их адом, а может надо млеть от восторга, что кучу лет меня, оказывается, до безумия любил достающий одноклассник. Кроме грустной усмешки этот вывод мне ничего не несет, ведь взгляд на ситуацию с другого ракурса мою жизнь и мои воспоминания изменить не способен.

Наконец, меня начинает марить сон. Я, уловив это желание, даже не убрав за собой кружку, добираюсь до прохладной кровати и вскоре засыпаю.

А утро не столь бодрое, каким должно быть. Почему сонливость накрывает меня именно тогда, когда необходимо что-то делать? Вспоминая, что сегодня мы еще и едем на базу отдыха, я не сдерживаю тяжелого стона. Все эти выезда и мероприятия в духе «подержимся за руки у костра» вообще не обо мне. И кому стоит сказать спасибо? Тому, кто злит больше всех половину жизни.

В школе пара таких мероприятий для меня оборачивались лишь очередной проблемой, жуками и позором. Меня никто не хотел брать в свою команду, потому что я слабовата по спортивным показателям, а после воспаления так и вовсе стала лузером. Именно поэтому я всегда оставалась последней, и меня неизменно встречали разочарованные вздохи тех, кому не посчастливилось быть со мной в одной команде. А вспоминать, что происходило, когда я оказывалась бок о бок с Марком вообще не стоит.

Тем не менее, приходится встать, взять в кулак всю доступную далеко не добрым утром волю и собраться для непонятного мне мероприятия. Что там говорила мисс колокольчик? Спортивный костюм и теплые вещи? Собираю все необходимое и, как примерная девочка, стою на вузовской стоянке за десять минут до отправления автобуса. Ирка тоже пришла, и ее позитивом можно заряжаться не одну неделю. Впервые вижу ее настолько радостной и даже раскованной. На удивление своим присутствием не почтила нас великая троица, а вот Диана приехала собственной персоной и активно объясняла порядок посадки в автобусы. У нас с Иркой был третий — это все, что я запомнила из долгой речи белобрысой девочки со звенящим голосом.

Оказалось, что база отдыха находится вовсе недалеко от города — около десяти-пятнадцати километров, но располагается в весьма живописном месте. Смешанный лес густо окружает территорию, по которой так же протекает речка — довольно узкая, но чистая. Домики на территории рассчитаны, в основном, на четверых, но с проживанием в двух разных комнатах с общей маленькой террасой. На удивление нас заселили вместе с Ирой и не пришлось даже меняться с кем-либо. Спасибо старосте — хоть в этом не подвела.

Обустроены домики оказались вполне прилично. Комнатка для проживания маленькая — умещается лишь две односпальные кровати и небольшой стол между ними, но довольно уютная, отделанная шпоном теплых оттенков. Попадая в такой домик кажется, что находишься где-то на даче. Я даже удивилась, что для студентов соорудили столь достойную базу, но Ира быстро развеяла все мои похвалы, объяснив, что база, хоть и принадлежит институту, но не предназначена для студентов. Она для обычных людей — тут арендуют домики на выходные по вполне неприличной цене, а студенты пользуются этим местом лишь на редких выездах.

Собственно, мне без разницы, главное, что жить два дня будем как белые люди. На столиках для нас уже лежит расписание — замечательно, есть еще час до общего сбора, и я собираюсь потратить его лишь на одну вещь — сон. Ирка говорит, что сходит к реке подышать воздухом, и я искренне ей благодарна. Меняю спортивный костюм на майку с шортами, ставлю будильник и укладываюсь на непривычно узкую кровать, которая, впрочем, сейчас кажется мне удобнее любой другой. В домике едва шурша работает обогреватель, наполняя маленькое пространство теплом, за тонкими стенами слышны разговоры проходящих мимо студентов, и это именно то, что мне нужно — я засыпаю.

Я снова чувствую его присутствие. Он садится на кровать, отчего проминается тонкий матрас, но не двигается. Я просто чувствую, что он рядом каждой клеточкой, его запах наполняет душную комнату, и мне становится жарко. Одеяло мешает, оно сродни теплой шубе, поэтому я отбрасываю его и не глядя утрамбовываю в ногах. Теплая ладонь ложится на мою ногу и поднимается выше, моя кожа покрывается мурашками. Марк наклоняется ко мне, и я ощущаю тяжесть его тела, губы ищут впадинку за ухом, а я доверчиво изгибаю шею, чтобы дать доступ, и когда Марк целует, меня пробивает дрожь. Кажется, он воспринимает это, как знак к действию, и губы начинают прокладывать дорожку по шее, а ладонь подниматься выше, проходясь по разгоряченной коже. Боже, что это за наслаждение! Оно скапливается в животе и тянет, требует более откровенных ласк, горячих прикосновений и поцелуев. Этот сон не я хочу досмотреть до конца!

Я переворачиваюсь на спину, раскрываю глаза и понимаю, что это, черт побери, не сон! Это Марк в моей комнате, на моей постели наклоняется ко мне и целует. Мысли вдруг сбиваются, я забываю, что хотела сделать, едва поцелуй углубляется, становится жадным, даже ненасытным. И эта жадность поглощает и меня, ведь я остервенело отвечаю. Наверное, я хотела пальцами зарыться в его волосы — так и делаю. Зарыться, пропустить мягкие короткие пряди между пальцев и сжать посильнее, чтобы скальп снять с этого обнаглевшего в край одногруппника!

— Черт, Вера! — вскакивает он, освобождаясь от моего захвата. Подскакиваю и я, едва проталкивая кислород в легкие, смотрю на Марка с нескрываемым желанием если не убить, то серьезно покалечить!

— Ты что тут делаешь? — еще немного сдерживаясь, рычу я.

— Ответ очевиден, — эту улыбку хочется стереть с его лица.

— Ты как вообще сюда попал?

— Дверь была не заперта, — легко отвечает он.

— Это повод, чтобы заходить в чужую спальню и лезть в постель? — у меня голос срывается от недостатка кислорода.

— Вера, не надо преувеличивать. Я бы не оказался в этой постели, будь ты против.

— Меня никто не спрашивал! — срываюсь я на крик. Ну как можно быть столь непрошибаемым?

— Но не будешь же ты отрицать, что была отнюдь не против моих действий?

Я не только это отрицать не буду, я бы подтвердила, что мне и продолжения до боли хотелось, но черт, во сне, где после не наступают последствия и не приходится разбираться с возникающими отношениями! Сама в толк не возьму, как только духа хватило его прервать.

— Выйди отсюда, — единственное на что у меня хватает сил.

Марк не двигается с места, и я повторяю, едва заставляя себя волочить языком:

— Выйди.

— Вера, так не будет продолжаться вечно, — произносит Марк, — я не думал, что ты любительница лирики любовных романов, и, что будешь вести себя также, как их героини. Но это даже забавно.

Мне не хватает сил ему ответить, да и голова настолько отягощена остатками сна и реальности, что произвести какой-либо мало-мальски достойный ответ не в состоянии. Поэтому, я лишь молча наблюдаю, как Марк уходит.