Влюбись в меня себе назло (СИ) - Медведева Татьяна Леонидовна "Стелванда"

- Неправда, твоя мама почти с тебя ростом, - возразила я . - Ты больше не вырастешь, твой рост остановится. А вот Никита может вытянуться до тебя - и вы можете быть вместе.

- Никогда этого не будет! - печально проговорила Даша. - Мне-то всё равно, какого он роста. А ему - нет! Он найдёт себе пониже и постройнее. Тем более я не хочу, чтобы он стеснялся меня.

Утром нас мама едва разбудила. Дашка не стала завтракать, умчалась домой, как только умылась и оделась. Ей надо ещё до школы увести соседского ребёнка в садик.

В кухню я явилась не в очень хорошем настроении, невыспавшаяся. Всю ночь во сне за мной бегал Крыса в мышином облике с вытянутой мордой, щёлкающими зубами и длинным голым хвостом.

- Что хмурая такая? - заверещали одновременно няшки, которым не мешало бы ещё спать, а не сидеть за столом, уминая испечённые мамой оладушки, так как им в школу к девяти часам, на час позднее, чем нам с Никитой.

- Мне приснился Крыса, - мрачно бросила я. - Чуть всю меня не изгрыз.

- Приснилась, изгрызла, - поправила мама машинально, - крыса женского рода.

Чуть позже, когда мы с Никитой принялись за еду, она неожиданно заявила:

- Я была вчера в управлении образования. Там узнала о целевом наборе. Педагогов в тихинских школах, да и в посёлках района всегда не хватает, особенно учителей английского языка. Я вот подумала, почему бы тебе, Енечка, не подать заявление на целевое направление. Это тебя ни к чему не обязывает. Ты можешь потом отказаться от него, на него всегда найдутся другие, так как по целевому обучаются бесплатно, даже получают стипендию и общежитие. Если будет высокий результат ЕГЭ и ты проходишь на бюджетное место, то можно и отказаться от направления.

Я сразу подумала о Дашке. Вот бы ей получить это направление.

- А на учителей начальных классов дают целевое? - осторожно поинтересовалась я.

- Ты что, решила стать учительницей начальных классов? - удивилась мама.

Я замялась, но врать не было смысла, пришлось сознаться, что спрашиваю для Даши Нахимовой. К моему удивлению, мама обрадовалась.

- Вот и хорошо, сходите после уроков вдвоём в управление образования и узнаете, какие документы нужно принести тебе на иностранное отделение, а ей - на начальное образование.

Мы так и поступили. Оказалось всё несложно. С нами приветливо поговорили, дали не очень длинный список документов, сказали ждут нас через неделю. Дашка просто сияла, ведь у неё появился шанс поступить в педагогический и учиться бесплатно.

- Я устроюсь куда-нибудь на работу в вечернее время, - радостно планировала она, - буду, например, маленьких детей приводить из садика или школы. Дам объявление в интернете или поищу по объявлениям. Можно также устроиться санитаркой в больницу или полы мыть в подъездах. Да мало ли где можно найти работу! В большом городе - огромные возможности! Только следует оглядеться и пошевелить мозгами, правда же, Енечка? Буду подзадоривать свою голову, как тот герой из комедии, что мы с тобой смотрели недавно по интернету: "Думай, голова, думай!"

Мы залились дружным смехом, ощущая себя лодочками, унесёнными стремительной речкой в спокойные воды озера с надёжными берегами. Будущее показалось нам ясным и безмятежным, хотя я всё же сомневалась, инфак - это то, что мне нужно. Ладно, пусть всё идёт, как идёт! Куда-нибудь кривая дорога да выведет. Всё-таки Дашка у меня молоток: не пропадёт - выход найдёт.

Уроки я пошла учить к ней, поскольку отец её уплёлся в мастерскую. Надо отдать ему должное, хоть и пьёт - за что его, кстати, понизили до сапожника - а на работу не забывает ходить. Вечерами же устраивает запойные "концерты". Мне не хотелось терять время, так как танцы в "Задоринке" с пяти часов, а дом подруги недалеко от ДК. Я позвонила Никите, чтобы захватил мою форму.

Мы пообедали супом и быстренько сделали уроки, успев даже немного помечтать, как будем жить студентками в краевом центре.

Занятие с танцорами-народниками в этот раз провёл папа Дима. Он не вмешивался в содержание самой постановки, но то и дело поправлял каждого из нас, чтобы движения казались красивыми и чёткими.

Через час мы с Никитой оказались в клубке других танцевальных направлений. Я правильно обозвала проект Тищенкова космической феерией. Он на самом деле задумал в хореографической композиции показать аборигенов нашего края, воспринявших первых русских поселенцев как пришельцев из космоса.

Нам с Крылосовым достались роли инопланетян, мы будем, похоже, в блестящих, серебристых костюмах, которые нам сошьют. А мой брат станет изображать одного из местных жителей, воинственного шамана.

Идея мне понравилась. А вот недовольна была другим: Лёха, надутый и раздражённый, сердито сверкал на меня глазами, но при этом, когда мы сближались в движении, крепко прижимал к себе. Я старалась не соприкасаться с ним, отодвигалась, но он как будто нарочно притягивал меня близко к себе, так, что я остро ощущала его разгорячённое тело и прерывистое дыхание.

Мы уже не вели между собой диалог - ни в танце, ни в минутных передышках на скамейках, оба молчали, сжав зубы.

Заметила я также, что на Заринку он тоже не смотрит и не улыбается ей. Что-то непонятное происходит между ними. Обиделся что ли на неё? Вообще-то, мне всё равно, сыта уже его выходками по горло. Но я всё же в конце занятия не удержалась поддеть:

- Зариночка, похоже, выбрала не тебя - вот почему ты так сегодня мрачен и зол! - И неожиданно для себя добавила с сочувствием в голосе: - Тебе повезло - утешься этим! Она доставила бы тебе ещё больше страданий и хлопот, если б положила взгляд на тебя, поверь мне.

Парень скептически фыркнул:

- Я не нуждаюсь в твоём утешении, Лапушкина. Засунь его куда-нибудь подальше! - Помолчав секунду, добавил, сглаживая вырвавшуюся грубость: - Спрячь в тайники своей души!

- Почему ты грубишь? - рассердилась я и смерила его злым взглядом. Мне вдруг стало обидно и больно. - Ты не хочешь со мной танцевать? Так скажи руководителю, а не срывай на мне зло. Не стану я грубость терпеть!

Отвернулась от него и направилась было к Тищенкову, чтобы заявить, что не буду больше с Крылосовым в паре, как он схватил меня за руку и силой остановил.

- Извини меня, Женя, - виновато произнёс умоляющим голосом, просительно заглядывая в глаза. - Я грубиян и дурак! Обещаю быть паинькой, только не бросай меня!.. Если ты уйдёшь, то и я уйду вообще из группы!.. Ты же не захочешь расстраивать своего отчима и... Максима Анатольевича? И других "космических" ребят тоже?!

В это время Тищенков как раз объявил, что занятие подошло к концу и все могут разбегаться по домам.

- Ладно, проехали! - смиряясь, пробормотала я хмуро.

Меня поразило его мягкое "Женя", он никогда не называл меня по имени - всегда Ехидной, Ехидничкой, Лапушкиной - а просто Женей ни разу! Обида на него у меня сразу прошла. Подумала вдруг, это сама я парня, скорее всего, спровоцировала. Зачем привязалась к нему с Заринкой? Ему она, может, нравится так сильно, что невтерпёж, прям свет не мил! А я цепляю своими вздорными "утешениями". Мне надо, правда, изменить к Крылосову своё отношение, ведь мы уже не сопливые подростки, чтобы друг друга подкалывать и высмеивать. Вот-вот станем совершеннолетними.

И вообще я что-то стала слишком много о нём думать. В жизни и без Крылосова немало вещей, о которых не мешало бы поразмыслить, хотя бы над тем же пресловутом вопросом, кем мне быть. Как там у Маяковского в его детской книжке, у меня растут года, будет и - увы, не семнадцать, уже восемнадцать. Где работать мне тогда, чем заниматься? Ответ мой: не знаю!

И пора уже думать об экзаменах. Если я буду поступать на инфак, надо налегать на английский и русский языки, если на журналистику, то обратить свой взор на литературу. А ещё на журфак, отец сказал, сдают творческий конкурс. Надо заглянуть в интернет и узнать, что он собой представляет. Если на хореографа, то... О, лучше этого не делать!