Громкий шепот - Милас Мари

– Ты, как всегда, будешь один? – продолжает нагнетать Саймон.

Я вижу, как пульсирует вена на шее у Макса, как руки крепче сжимают руль, как учащается его дыхание. Мне знакомо это чувство.

– Милый, с кем ты разговариваешь? Пойдем в постель, – воркую я, как профессиональная любовница.

Глаза Макса расширяются от шока, и мы чуть не съезжаем с дорожной полосы. Кажется, все участники диалога потрясены моей импровизацией. Проходит пара секунд, и Саймон с удивлением спрашивает:

– Кто это?

Макс останавливает машину на обочине, поворачивает ко мне голову и как бы спрашивает глазами. Я киваю, потому что заранее знаю его вопрос. Отлично, теперь у нас есть еще и ментальная-миндальная-космическая-или-хрен-пойми-какая связь.

– Моя жена, – отвечает он, не прерывая зрительного контакта. И от того, с какой чувственной интонацией звучит эта фраза, даже мне хочется поверить, что я действительно его жена.

– Что за бред? Кто вообще согласился…

– Я женат, Саймон, и буду на мероприятии вместе с ней. Спокойной ночи. – Макс сбрасывает вызов и продолжает сверлить взглядом дыру у меня во лбу.

Черт, мой язык опять влез куда ему не нужно. Макс мог все отрицать, но не стал этого делать.

– Почему? – спрашивает он, начиная крутить кольцо на безымянном пальце. – Почему ты это сделала?

– Потому что захотела. – Я отвожу плечи назад.

– Нет. Ты сейчас не будешь проворачивать этот долбаный трюк. – Он вскидывает руки, повышая голос. – Почему ты это сделала, Валери?

– Потому что я сказала, что тоже буду выбирать тебя, – произношу на тон громче, хлопая ладонями по коленям. – Это не дорога с односторонним движением, Макс. Ты не можешь вечно быть спасателем для всех и не принимать ничего взамен. Я не могла отпустить тебя туда одного! – рявкаю я.

И это правда. Его брат явно хотел унизить его и сейчас, и на этом мероприятии. Показать Максу, что он не так важен, хотя это, черт возьми, и его день рождения тоже.

Мы что, выиграли с ним в лотерее дерьмовых семей? Почему наши близкие гнилые, как яблоки с одного и того же дерева?

Макс пытается скрыть резко вырывающийся смех.

– Ограничение свободы уголовно наказуемо.

– Не умничай, – фыркаю я.

Только мы собираемся тронуться с места, как на телефон приходит сообщение. Макс с раздраженным вздохом открывает его и тут же меняется в лице. Резко нагнувшись ко мне, отчего из меня вырывается испуганный писк, он начинает рыться в кармане моего пальто.

– Что ты делаешь? – шиплю я, отходя от микроинфаркта.

Что за день вообще такой? Я каталась в чашках, а кажется, что на американских горках.

Макс достает то, что искал, и с рычащим звуком бросает мне на колени. Один взгляд – и сердце останавливается, отказываясь перекачивать кровь. Кожа покрывается почти ощутимой ледяной коркой.

Кольцо. Обручальное кольцо, которое я оставила в больнице.

Я ощущаю на затылке то же холодное дыхание, что и в парке, хотя сейчас на меня явно никто не дышит. Тело не слушается и начинает поддаваться дрожи.

«Я не боюсь. Я не боюсь. Я не боюсь», – повторяю, как мантру.

Кажется, что мой слух не улавливает ничего, кроме белого шума. Я вижу, как шевелятся губы Макса, пока он кричит на кого-то по телефону. Чувствую, как сама хочу пошевелить губами, но не могу проронить ни слова. Он не сделает меня вновь немой. Я умею говорить. Я не чертова Русалочка. Я Мерида. Я громкая, хоть и часто шепчу.

Интересно, мой внешний вид тоже выдает панику или она только внутри?

– Что было в сообщении? – наконец-то удается вымолвить мне. Голос вроде звучит спокойно.

Макс заканчивает разговор, посылая кого-то в места, в которых никто из нас не хотел бы оказаться. Он смотрит на меня пару мгновений и с горечью говорит:

– Я просто поражаюсь твоему спокойствию.

Отлично, значит, я все-таки не дала маске упасть.

Бросив телефон мне на колени, Макс выезжает на дорогу.

Неизвестный номер:

Глава 17

Валери

Не знаю, какую по счету ночь я провожу за рисованием, ведь стоит закрыть глаза – и страх разъедает внутренности, подобно кислоте. Кисть скользит по полотну и оставляет тонкую, почти невидимую линию черного цвета, с каждым новым мазком уменьшая тяжесть в груди.

Эта картина достаточно большая, поэтому я спускаю ее с мольберта и ложусь на пол, чтобы прорисовать мелкие детали. Тело постепенно расслабляется, но в то же время наполняется приливом энергии, несмотря на бессонную ночь. Сила и уверенность начинают щекотать нервные окончания, разрастаются там, где прежде была непроницаемая мгла.

Я закрашиваю лепесток цветка в акварельной технике, и он становится черным лишь по краям, а ближе к середине тени отступают. Так же, как и темная ночь, после которой всегда наступает дарящее надежду утро.

За окном давно светло, но я понятия не имею, сколько сейчас времени. Моя терапия определенно затянулась.

Дверь в комнату распахивается, заставляя вздрогнуть от неожиданности.

– Валери, подъем! Я надеюсь… – Макс резко прерывается, и тут же еще один хлопок сигнализирует о том, что он ушел.

Я даже не успеваю понять, что произошло, не говоря уже о том, чтобы попытаться ему ответить. Поднимаюсь на ноги и… на меня снисходит озарение. Все дело во мне. А точнее, в моем внешнем виде. А еще точнее, в моей полуголой заднице, отсалютовавшей ему на пороге комнаты.

Дерьмо.

Посреди ночи я встала с постели и сразу начала рисовать. На мне была лишь футболка и трусики. Стоить отметить, они достаточно симпатичные. С милым бантиком на попе. Не думаю, конечно, что Макс согласен с этим – скорее, пребывает в ужасе. В конце концов, он сам виноват: дверь создана для того, чтобы в нее стучать.

Я быстро привожу себя в порядок и спускаюсь вниз. Частный детектив Рик уже ожидает меня. Черт, совсем забыла о том, что у нас сегодня встреча. Ладно, тогда импульсивное вторжение в мою комнату можно оправдать.

Уже который день наш дом похож на проходной двор. Сначала меня несколько часов допрашивал детектив Хадсон, затем Рик, следующие пару дней нам устанавливали датчики движения, видеонаблюдение и меняли сигнализацию на окнах. Не знаю, чем Максу не угодила старая, ведь функции у них одинаковые: давать сигнал о проникновении. Теперь у дома дежурит не только патрульная машина, но и частная охрана. Короче говоря, мы живем в чертовом Пентагоне. У Брауни практически не осталось места, где он может спокойно вздохнуть, не вызвав сигнал тревоги.

С момента, как мы получили то зловещее сообщение, меня не покидает чувство вины. Я была обязана понять, что Алекс находится прямо у нас под носом. Теперь же неизвестно, для чего он подкинул кольцо и чего добивается. Следствие, а затем и Макс с Риком ночи напролет просматривали записи со всех камер видеонаблюдения. Ничего, абсолютно ни одной зацепки. Как будто Алекс стал призраком, преследующим меня во снах и дышащим наяву.

Макс уходит на работу, посмотрев на меня так, словно увидел дохлую крысу. Чудненько. Нам что, пять лет? Или моя задница настолько пугающая?

Рик приветствует меня, и начинается очередной круг: «Ты точно не видишь на этом видео ничего подозрительного?»

– Валери, – привлекает он мое внимание. – Сконцентрируйся, пожалуйста. – Рик проводит рукой по подбородку, заросшему щетиной с проседью. Этот детектив нравится мне намного больше, чем Хадсон. Он хоть и выглядит устрашающе, но воспринимает мои слова намного теплее.

На данный момент с концентрацией внимания мы недружны, потому что мне не удается нормально спать. Я просто боюсь опять пропустить какой-нибудь знак.

Боюсь ли я за себя? Нет. А вот за Макса – да. Так сильно, что сводит конечности. Ведь Алекс отправил сообщение именно ему.

Мне кажется, я становлюсь курицей-наседкой, ходя за ним по пятам. И, возможно, начинаю всех вокруг раздражать.