Мой дикий (СИ) - Истомина Аня

– Всё равно оно тебе надолго не понадобится, – говорю, наблюдая за ее весельем. – Скоро ногами бегать будешь.

Вдруг Алиса берет меня за руку и утыкается в грудь. Чувствую, что дрожит. Ласково глажу ее по плечам и волосам.

Ну, бывает. Эмоции.

– Я уверен, что Злата встанет на ноги после реабилитации у Максима, — шепчу ей, целуя в макушку. – Верь мне.

Алиса лишь вздыхает, натянуто улыбаясь. Она всё ещё не верит, что это возможно, и я могу ее понять.

Возвращаемся домой. Злата в восторге, сразу спешит показать Забаве свою обновку.

– Смотри! Рэм купил маме машину, а мне кресло с мотором! – гордо заявляет она.

– Поздравляю, – улыбаясь, отвечает Забава, глядя на довольную сестру, но, увидев меня, закатывает глаза и направляется в свою комнату.

Я тихо усмехаюсь, когда она проходит мимо.

– А ну-ка, иди сюда, – ловлю ее за талию и подхватываю на плечо.

– Что вы делаете?! – возмущённо дергается Забава, но я её не отпускаю.

– Сейчас узнаешь, – ухмыляюсь, и под удивлённый и испуганный взгляд Алисы, тащу ее в комнату.

Дорогие мои.

Следующую главу постараюсь выложить побыстрее, потому что затянула несколько дней.

Появились неотложные дела. Прошу понять и простить.

39. Рэм

– Рэм, – пытается остановить меня Алиса, протягивая руки, но я уворачиваюсь и бросаю на нее хмурый взгляд.

– Отойди, женщина. – рычу грозно и она не решается мне помешать.

– Мам! – жалостно вскрикивает Забава, когда я заношу ее в ее же комнату. – Спаси меня!

– Только попробуй, – снова рычу, потому что Алиса идет следом. Прикрываю перед ее напряженным лицом дверь.

Сгружаю девчонку на кровать, нависаю сверху и заворачиваю в покрывало, как будто пеленаю младенца. Никогда этим не занимался, но ассоциация именно с орастым и несговорчивым человечком, потому что Забава пытается брыкаться и пинаться. Но куда ей тягаться со взрослым, здоровым мужиком?

– Отпустите меня! – вскрикивает она, беспомощно тараща на меня испуганные глазищи, когда я заканчиваю ее заворачивать, как паук в паутину.

– Сейчас мы с тобой поговорим и я тебя отпущу, – обещаю ей и, кряхтя поднимаю на руки увесистый кокон. Сажусь на кровать, укладывая его поудобнее себе на колени, и серьезно смотрю на красную и лохматую от потуг выбраться девчонку. – Рассказывай.

В приоткрытой двери вижу Алису.

– Алиса Олеговна, иди обед лучше погрей, а не уши. Или я похож на насильника? – рычу громко. Дожидаюсь, когда она исчезнет.

– Что мне рассказывать? – зло зыркает на меня Забава.

– Почему ты такая вредная, – смотрю на нее без тени улыбки. – И ведешь себя как маленькая ведьма.

– Вы хамло, – выдыхает она обиженно.

– Согласен. – усмехаюсь. – А ты – зануда. Ты вообще улыбаться умеешь?

– Нет, – рычит она, продолжая держать оборону.

– Сейчас научу.

Тянусь пальцами к ее пятке и начинаю щекотать.

Забава дергает ногами, пыхтит, пытается выкрутиться, но не выдерживает и начинает хохотать. Убираю руку.

– Ого, да ты не только улыбаться умеешь, – ржу довольно, – хохотушка.

– Идите в жопу! – рычит Забава, выкручиваясь с новой силой, но я крепче прижимаю ее к себе и снова щекочу за ноги. Она снова истерически визжит и хохочет до слез, вперемешку с руганью.

– Надо тебя с моим сыном познакомить, он тебя быстро научит плохому… и веселому, – усмехаюсь, прекращая щекотать.

– Отпустите меня, – стонет девчонка, пытаясь унять сбившееся дыхание. – Я вас ночью кипятком оболью.

– Ого, а вот это уже интересная заявочка, – хмурюсь.

Ощущение, что она способна привести свои слова в исполнение при большом желании. А оно у нее, по-моему, уже огроменное.

– Ты что злая-то такая, будто с тобой в детстве не дружил никто?

Забава обиженно поджимает губы.

Приподнимаю бровь, понимая, что, кажется, нащупал нужную мозоль. Она же высказывала матери при мне свои претензии.

– Будто тебя не любил никто… Не баловал… Не заступался. – добиваю жестоко.

Забава снова зыркает на меня и вдруг жмурится и начинает рыдать.

Прижимаю ее к себе и качаю, как родители укачивают своих детей.

– Малая, ну ты чего?.. Обижали тебя? Недолюбили? – глажу ее по волосам, ослабив хватку. А девчонка больше не брыкается и не пытается вырваться. Безвольно висит у меня на руках и захлебывается горючими слезами. У меня аж у самого в носу начинает щипать. – Мамка из кожи вон лезла, чтобы вас поднять.

– Я знаааююю, – воет она громче и я прижимаю ее крепче. – Я знааююю.

– Ну, так а на меня тогда зачем бузишь? Я же помочь хочу.

– А… что мы потом будем делать?... – всхлипывает она.

– Когда потом?

– Когда вы исчезнете.

– Так, Злата! Тащи шоколадки! Тут у сестры что-то рот какую-то херню несет! – зову громко и снова смотрю на Забаву, а по нутру неприятно скребет. – А с чего ты взяла, что я исчезну?

– Да потому что… было у нас так уже. А потом другой будете туфли по тридцать тысяч покупать. А мать потом будет страдать… Злата тоже… привязалась ведь.

– Так ты защищаешь их от меня? – озаряет меня догадкой.

Забава за неимением в семье мужика просто взяла на себя роль отца. И ревнует свою территорию и внимание матери ко мне. Похоже, тут женщин с яйцами гораздо больше, чем я думал.

Дверь открывается и на пороге появляется Злата. Она везет на коленях пакет и подозрительно смотрит на спеленутую сестру.

– Доставай, – киваю на пакет. – Забава болеет. Ее срочно нужно лечить.

Злата раскрывает какой-то батончик и тянет мне.

– Забава, ты чего плачешь? – хмурится она.

Забава открывает рот, чтобы ответить, но я тут же пихаю ей в него шоколадку.

– Потому что твоя сестра – девочка. И она имеет право, как и ты, сидеть на ручках и капризничать, когда ей плохо.

Забава замирает, глядя на меня растерянно и забывая откусить батончик.

– И она у нас осталась без подарка, кстати. Поэтому сейчас мы пообедаем и поедем с ней в магазин.

– Ура! В магазин! – широко улыбается Злата чуть ли не подпрыгивая на кресле.

– Нет, малышуль, тормози. Мы с Забавой поедем в магазин вдвоем.

40. Рэм

– Да не надо мне ничего, спасибо, – вздыхает Забава, когда я, наконец, отпускаю ее. Садится рядом, вытирая мокрое лицо.

– Малышуль, выйди, – прошу Злату. – Маме скажи, что сейчас обедать придем через минуту.

Смотрю на Забаву. Она разглядывает палас, не поднимая на меня взгляд.

– Я не могу тебе пообещать, что не исчезну. – вздыхаю и она, наконец, смотрит на меня. – Но если это и произойдет, то не из-за новой бабы. У меня такая жизнь… – замолкаю ненадолго, подбирая слова, – что каждый новый день может стать последним. И если вам будет что-то угрожать, я тут же прерву всякое общение с твоей матерью. Я понимаю, что это может причинить ей боль. Поэтому и рву жопу, чтобы успеть сделать так, чтобы обо мне у нее осталось самое теплое воспоминание. Даже если больно будет. Мир? – тяну руку.

– Перемирие, – щурится девчонка и коротко жмет мою ладонь. – А если бы у вас была возможность… остаться? – уточняет она тихо и отводит взгляд, замолкая.

– Ни секунды бы не раздумывал. – приобнимаю ее за плечо. – Женился бы на твоей мамке. Так она мне в душу запала…

Говорю и покрываюсь мурашками, потому что именно сейчас остро осознаю, что да, так бы и сделал.

Проросли в меня эти девочки. Корни пустили такие, что буду всю жизнь выпалывать – не вырву. Даже Забава со своим ежистым характером мне не мешает. Им нужен защитник. Всем троим… Троим же?

– А у твоей матери больше детей нет? – уточняю, на всякий случай. А то вдруг она мне что-то снова недорассказала.

– Вам нас мало? – вдруг тихо смеется Забава, качая головой. – Можете родить, если очень нужен еще один.