— Я изображала жену… просто изображала.
— Не надо больше ничего изображать. Если ты сейчас уйдешь, моя жизнь будет кончена…
Не веря своим ушам, Мария дрожащей рукой отерла мокрые щеки и обернулась. Она едва видела Георгия сквозь пелену слез. Глаза его были устремлены на нее с такой надеждой и болью, что она затрепетала,
— Знаю, ты до сих пор любишь Джулио. Но я уверен, это пройдет. Я буду терпелив. Я не могу потерять тебя! Вчера ночью я пытался все оборвать-и вот чем это кончилось: до меня вдруг дошло, что ничто не имеет значения, пока ты рядом со мной…
Мария судорожно сжала кулаки. Броситься к нему, обнять… Но сперва она должна услышать…
Георгий глубоко и прерывисто вздохнул-в этот момент он напоминал человека, который не умеет плавать, но, тем не менее, собирается броситься в воду.
— Я люблю тебя! Как полный идиот, как мальчишка!
И Мария, не выдержав, кинулась к нему.
— Я не люблю Джулио! Это тебя, тебя я люблю! Проста, что сделала тебе больно, но не могла же я оставаться твоей женой только потому, что этого хотел Алессандро! — бормотала она, поглаживая мускулистые плечи, к которым уже не чаяла когда-нибудь прикоснуться.
Сильные руки сомкнулись вокруг ее хрупкого тела.
— Неужели ты еще вчера не поняла, что я тебя люблю? С какой еще стати мне напиваться?
— Я и вообразить себе не могла, что ты из-за меня можешь…
— А теперь, когда ты все знаешь и я все знаю, не дай нам Бог обоим об этом забыть.
Георгий приподнял ее подбородок, ища в зеленых глазах подтверждения только что сказанным словам. Лучезарная улыбка, озарившая смуглое лицо, смягчила резкие черты.
— Когда я впервые тебя увидел, то словно врезался в кирпичную стену на скорости двести километров в час. А когда обнаружил тебя в Кастель ди Сангро, просто голову потерял. Я хотел, чтобы ты стала моей, и боялся себе в этом признаться…
— Да, поначалу я порядком потрепала тебе нервы…
Пальчики Марии уже развязывали тугой узел его шелкового галстука.
— А потом я сам, слышишь, сам стал подыскивать тебе оправдания… Ты разве не замечала?
Георгий сбросил пиджак на пол.
— Оправдания? — переспросила Мария, сосредоточенно расстегивая одну за другой пуговицы на его рубашке.
— Я сам начал высасывать из пальца возможные причины того, что тебе пришлось стать любовницей пожилого человека…
— А-а… Что Джулио дурно на меня влияет, что пользуется тем, что я в него безответно влюбилась, и в отчаянии я кинулась в объятия Алессандро… — бормотала Мария, изумляясь собственной слепоте и одновременно стягивая с плеч Георгия рубашку. — О, ты превзошел всех адвокатов мира!
— А ты не замечала… — смущенно улыбнулся он, глядя, как Мария сражается с пряжкой его ремня. — Меня потрясло, насколько ты завладела всеми моими помыслами! Я с ума сходил от ревности, а ты только и говорила о своем Джулио… Всякий раз, когда мне начинало казаться, что между нами что-то вот-вот возникнет, появлялся он, и все летело к чертям!
— Он самый лучший мой друг, между нами никогда ничего не было, кроме дружбы! Ты :: нему несправедлив, — упрекнула мужа сияющая Мария.
— Я несправедлив к нему? — пробормотал Георгий.
А Мария, прильнув горячей щекой к его груди, бормотала что-то о сестре Джулио Кристи, о журналисте, в которого та втрескалась по уши…
Руки же ее тем временем, пропутешествовав по смуглой груди и животу, скользнули ниже, и Георгий застонал. Губы его прильнули к соленым от слез губам Марии…
Долгое время спустя они лежали в объятиях друг друга, успокоенные и счастливые, наслаждаясь новым для них, ничем не замутненным ощущением взаимной любви. Вдруг Мария нахмурила лоб.
— Вот только одного я так и не поняла… Что за ящики? Тео сказал мне, что ты говорил про кроликов.
Георгий смущенно кашлянул, скулы его слегка порозовели.
— Внизу стоят две нераспакованные корзины, до краев полные этих зверюшек.
— Что-о? — уставилась на него Мария.
— Но ты же собираешь керамических кроликов, верно? Помнишь, как я раскокал одного? Еще на прошлой неделе я связался с нужными людьми. И вот теперь ты полноправная владелица самой дорогой в мире коллекции керамических кроликов…
Мария просияла.
— Как это трогательно, Георгий! Ты не стесняешься в средствах, чтобы произвести на меня впечатление.
— Ты никуда не годный дипломат, Мария. — Губы его изогнулись в восхитительной улыбке. — Что ж, позволю себе быть столь же бестактным. Когда ты намерена поведать мне, что же такое я делаю в твоих любовных фантазиях?
Мария залилась краской.
— Я… я не хочу тебя шокировать…
Притянув жену к себе, Георгий поцеловал ее так, что оба задохнулись. Мария успела лишь подумать, понравится ли ему изображать гангстера…
