Развод. Любовь вдребезги (СИ) - Эдельвейс Анна

— Даша, не беспокойся. Матвей со мной.

— Молодой человек, постойте, — пока медсестра измерила мне давление, я слышала, врач спросил Илью: — На лице у женщины свежий синяк. А хоть бы и не свежий, мы фиксируем. Хоть ты и сказал у машины, что это не ты, я сообщу в полицию.

— Поддерживаю и жму руку, — Илья чуть улыбнулся — тот, кто это сделал, наказан. Если выживет, сам за шиворот, сдам его в полицию.

— Все так говорят, — врач уже придвинул стул ко мне, — Изобьют жену, а потом сами же и приносят, заявляют: на форточку налетела.

— Илья, посмотри, пожалуйста за Матвеем, — я сидела скрючившись, но старалась говорить чётко: — Если я задержусь в больнице, отдай Матвея моей соседке. Она, наверное, не откажет. Её Ольга зовут, этажом ниже живёт, прям под моей квартирой. У неё сын как у меня…

— Так, мужчина, выйдите, — врач смотрел на меня, что то диктовал медсестре, уже куда то звонил.

Мне сделали укол, ещё один. Вызвали скорую, собираясь отвезти меня в гинекологию на Свиридова. Угроза выкидыша, так я и знала. Всё, что происходило позже я слышала как сквозь подушку. Помню, единственное, что успела сказать врачу, прежде, чем провалилась в сон:

— Передайте Илье, у меня нет телефона, мой сын… Потом обрывками улица, Илья с Матвеем на руках, потолок внутри машины скорой помощи, коридоры и больничный запах… Ужасный, неживой запах…

Глава 26

Илья

Ехал, сжимал руль, сердце надрывалось слышать, как Даша сдерживает стоны. Обернулся, она полумёртвая, невидящим взглядом смотрела в окно, закусив нижнюю губу. Мальчонка сидел у неё на руках, смотреть на это не было сил.

— Даша, муж ударил тебя?

— Нет, просто живот болит. Максим меня руками не трогал.

Я, честное слово, был в панике. Её лицо, да и весь внешний вид девушки были ужасными. Хрипло проговорил:

— Даша, сделай одолжение, пересади малого в кресло. Так надо.

Прибавил скорости. Рассветная суета города набирала обороты. Загуглил ближайшую больницу, резко поменял полосу, получил кучу взбешённых клаксонов себе в зад. Ничего, простите, мужики. У меня тут девушка загибается.

Подлетел на всех парах к ступеням, в два прыжка оказался в больничном коридоре, искал глазами где тут приёмное отделение. Нету. Где вообще хоть кто-то! В коридоре было пусто, никого. Открыл ближайшую дверь, там тётка возилась у шкафа, гаркнул:

— Помогите, там женщине плохо.

— Где там?

Довольно спокойно спросила тётка, я начал заводиться, в голосе у меня что то звенело металлом:

— В машине у меня.

— Ясно.

Она неторопливо прошла мимо меня, открыла соседнюю дверь, кому то маякнула, к нам вышел парень в голубом костюме со слушалкой:

— Что случилось?

— В машине у меня женщина. Ей плохо.

— Ясно, так случилось что? Авария?

— Живот болит.

Мужик снова равнодушно сказал:

— Ясно.

У меня было впечатление, что они оба заторможенные. Я, блин, на грани паники, если бы мне руку оторвало, я, может, сидел бы тихонько в коридоре и ни к кому не лез. Ну, так это я. А там Даша! Не понимают, что ли!

Открыли дверь в машину, на Дашку было страшно смотреть:

белая с синяками под глазами, она корчилась, буквально сползая с сиденья, тихо стонала.

— Ты её так? — врач, взглянув в лицо Даши, повернулся ко мне, сам отправил тётку, пришедшую с нами за носилками.

— Тому, кто её так я уже руки поломал, — ответил, сам смотрел, как сзади проворно бежит та самая тётка с креслом-каталкой.

— Ну ты же понимаешь, мужик, с такими синяками мы обязаны вызвать полицию, — между делом, усаживая Дашу в кресло, говорил врач.

— Вызывай, — я взял проснувшегося Матвея на руки.

Пацан тут же потянул к матери руки, я его покружил самолётиком:

— Матвей, давай, подождём, пока маму дядя врач посмотрит? А пока будь мужиком, не плачь, ладно? — повернулся к Даше:

— Даша, не волнуйся, Матвей со мной будет.

Брёл с мальчиком на руках вслед за медиками, тётка повернулась ко мне:

— Ты ребёнку кто?

— Оно вам надо, — я огрызнулся.

— Надо, — беззлобно ответила толстая зараза, продолжая выматывать мне душу наводящими вопросами: — По правилам надо соцслужбу вызвать, чтоб ребёнка на момент лечения матери пристроили в детдом. Выздоровеет, заберёт.

— Сын это мой.

— Так бы сразу и сказал, папаша, — она беззлобно окатила меня взглядом.

Смотрел, как увозили Дашку, сам сел в коридоре. Держал Матвея, ребёнок задремал, свернулся калачиком, устроился розовощёким бурундучком у меня на руках. Классный мальчуган, я всё боялся, что он проснётся, испугается моей небритой морды, расплачется. Я, конечно, к подвигам готов, но только не к слезам.

Глазами всё следил за дверью, куда увезли Дашу.

Время тянулось, утренние часы ожидания всегда наполнены тревогой, особенно, когда ты в больничном коридоре. Безжизненный неоновый голубоватый свет, зумм ламп под потолком и безлюдная тишина. Брррр. Странно, нет посетителей. И тут до меня дошло, так сегодня же выходной! Смотрел на дверь, куда завезли Дашу. Почему так долго ничего не говорят. Ну, отравился человек, дали бы таблетку какую.

От позы, в которой я сидел, затекла спина, шея. Всё задеревенело. Чёрт, как эти женщины умудряются постоянно детей на руках держать. Мало того, ещё дела делают.

Из двери вышел мужик, тот, в голубом костюме, маякнул мне.

Я зашёл в его кабинет, он ткнул пальцем на кушетку с оранжевой клеёнкой:

— Садись. Документы есть какие с собой?

— Ну да, в бардачке.

— Да не твои. Дарьи Сергеевны?

— Нету.

— Ясно, — побарабанил по столу врач: — отправляем её в гинекологию на Свиридово. Сейчас их скорая приехала, забирает твою Дарью Сергеевну.

У меня пересохло во рту. Я даже не представлял, что это за больница такая и зачем туда едет Даша. Она же вроде отравилась. Или не отравилась?

— Что с ней?

— Угрожающее прерывание беременности.

— А? — я ни слова не понял.

— Ты чего сидишь, будто аршин проглотил? Не знал, что жена беременна?

Я помотал головой:

— Не знал. Она мне не жена. Знакомая. Надеюсь, будущая жена.

— Ясно.

Похоже, у врача это было любимое слово:

— Короче. Дарью Сергеевну сейчас отправят в больницу. Ей серьёзная помощь нужна.

— Мне бы увидеть её.

Он пожал плечами,

— Вокруг обойди, там подъезд для скорой, если она ещё не уехала, увидишь.

Прижимая к себе спящего ребёнка торопливо обходил здание. Да, точно, скорая уже стояла, я подошёл как раз в момент, когда на каталке вывозили Дашу.

Она увидела меня. Не бледная, а просто белая, она смотрела на меня, пыталась что то говорить, губы её беззвучно шевелились. Я постарался выглядеть бравым гусаром, хотя бы внешне подбодрить её, хотя, сказать по-правде, от того, как выглядела женщина, я сам чуть не упал в обморок:

— Не волнуйся, Даша, Матвея не брошу. Мы едем за тобой.

У водилы скорой узнал точный адрес, куда повезли мою Дашу. Видел, как машина поехала, на руках зашевелился мальчонка. Открыл глазёнки, смотрел на меня, вдруг сообразил, что не узнаёт, резко дёрнулся, я чуть не выронил его. Губы у малыша скривились, полезли уголками вниз, задрожали:

— Пацан, не реви. Я слёз боюсь. Давай дружить, Матвей. Давай?

Он тревожно смотрел по сторонам, молча рвался из рук потихоньку всхлипывая.

— Матвейка, идём маму искать? Не плачь, давай, держись, парень.

Я сам был в шоке. Узнать вот так в лоб, что женщина, за которой ухаживаю на подходе второй ребёнок тот ещё сюрприз. Новость меня огорошила, но не убила. Я ещё не привык к мысли, что по уши влез в чужую семью, просто не было времени на этом сосредоточиться. Надо было сделать всё возможное, чтоб облегчить Дашкины страдания и вот, как выяснилось, меня эти страдания трогают до глубины души.

Сел в машину, посадил к себе на колени мальчонку. Чужого ребёнка, у которого скоро будет брат или сестра, у которого есть мать и сейчас её здоровье висит на волоске. Показывал Матвею руль, зажигание. Мальчик осторожно трогал пальчиками всё, до чего дотягивался.