Невеста по найму (СИ) - Ильина Настя

Мы с Дмитрием все свободное время проводили у стеклянного колпака, под которым лежала наша девочка. В больницу больше никого не пропускали, а мне не позволяли спускаться, поэтому с Янкой, мамой и Лизкой я общалась исключительно по телефону. У Янки подходил срок рожать, и она постоянно шутила, что я обставила ее, чтобы хоть немного развеять мое напряжение.

Миле - мы все же решили выбрать имя и назвали дочь Людмилой - с каждым днем становилось все лучше. Поначалу меня хотели отправить домой, чтобы приносила для дочки молоко и истуканом не сидела рядом с ней, но Дмитрий заплатил приличную сумму заведующей, и вопрос о том, чтобы выписать меня без дочери отпал. Дмитрий и сам оставался ночевать, когда мог, ведь в палате было две кровати. Время от времени мы по очереди дежурили около нашей малютки.

Дмитрий пытался утешать меня, как только мог, хотя я видела, что ему самому не по себе. Мы стали друг для друга надежной опорой, однако, я не спешила подпускать мужчину близко. Мы не говорили о будущем, старались не строить никаких планов, просто жили одним днем и надеялись, что нашу девочку вот-вот отключат от аппаратов и позволят забрать домой.

Игорь звонил несколько раз, писал сообщения о том, что ему очень жаль, что он не думал, чем обернется вспышка гнева, но я не отвечала. Я больше не хотела разговаривать с ним, решив, что вычеркну из жизни теперь уже навсегда. Я допустила ужасную ошибку в своей жизни - восприняла плотское влечение за любовь - и теперь платила, глядя на дочь и мучаясь.

Дни тянулись невыносимо медленно. Мы провели в больнице уже две с половиной недели. Сегодня Милу должны были отключать от аппаратов искусственной вентиляции легких, если все будет нормально. Когда пришел доктор, я прижалась к Дмитрию, потому что боялась услышать неутешительные прогнозы. Мужчина молча обнимал меня за талию. За это я очень ценила Дмитрия - он всегда был рядом, наплевав на свою клинику, на необходимость посещать благотворительные вечера и т.п. Я не спрашивала, как на все это реагирует его мама, разговоров о ней мы не поднимали.

- Поздравляю. Ваша дочь настоящий боец, - произнес доктор, улыбаясь нашей малышке и отключая от нее аппараты.

Я с облегчением выдохнула. Дмитрий светился от счастья. Когда нашу деточку отключили, а она открыла глазки и посмотрела на нас, зевая, словно заспанный котенок, мы не смогли сдерживать слезы счастья. Дмитрию предложили взять малышку на руки, он посмотрел на меня испуганный, а я кивнула. Это была лучшая награда - увидеть, как любящий отец берет на руки своего ребенка.

Я млела от счастья, смотря на этих двоих. Дмитрий улыбался дочке, бережно прижимая ее к себе, а она кряхтела, разглядывая папочку. В этот момент я поняла, что такое любовь на самом деле. Я была готова бороться за это чувство, вгрызаться в глотку тому, кто попытается разрушить наше счастье. Я не могла простить себя за то, что изменила Дмитрию, потому что не представляла, как сложатся наши отношения, но в этот день я была счастлива, наслаждаясь близостью любимого мужчины и здоровьем нашей дочери.

Выписали нас с Милой через четыре дня после отключения от аппаратов ИВЛ. Ей провели полное обследование и похвалили за выдержку. Отношение медицинского персонала ко мне и дочери резко изменилось после того, как Дима полностью оплатил наше нахождение в больнице и внес на счет родильного дома немаленькую сумму для ремонта. Я была счастлива, что у меня есть такой мужчина, способный позаботиться о своей семье. Хоть мы так и не успели обсудить, куда поедем после выписки, будем жить вместе или нет, я надеялась, что Дима останется с нами.

Собравшись к указанному времени, мы с дочкой вышли. Я напряглась, обратив внимание на то, что встречают нас мама и Лизка. Димы не было. Посмотрела на маму, но на лице той читалась печаль. Мужчина уехал вчера и пообещал, что устроит нам сюрприз к выписке, с того времени он не писал и не звонил.

- Ой какая лапочка, дай скорее подержать ее! - засуетилась Лизка и приняла Милу.

Я посмотрела на маму, понимая - ей известно что-то неприятное. Сердце уже давно забыло, что такое нормальный ритм, начало снова бешено биться в груди.

- Мам?

- В аварию он попал два часа назад, - выдавила мама и отвела взгляд в сторону. В реанимацию увезли. Я больше ничего не знаю. Да и это только из новостей услышала.

Нет! Ну почему судьба такая жестокая? Только думаешь, что все стало более или менее нормально, и она больно бьет в спину, втыкает ножи и выдергивает позвонки по одному. Мне казалось, что рассудок в этот момент начал отключаться.

- Мам, отвезете Милу домой? Я не могу сейчас... Я должна его увидеть.

- Конечно, детка, конечно!

- В сумке бутылочка с остатками молока. На улице сегодня нежарко, за час не пропадет, я примчусь как только увижу его.

Мама прикрыла глаза и кивнула. Я посмотрела на сестру, прижимающую Милу к себе, как самое ценное в мире сокровище.

- Давай, систер, мы позаботимся об этой красотке, - произнесла Лизка, и я побежала на улицу.

По дороге к остановке звонила Евгении Александровне, которой точно сообщили, куда отвезли ее сына. На удивление она ответила почти сразу.

- Мы в областной реанимации. Поторопись, Ксюша, врачи говорят, что травма серьезная.

Я ничего не ответила, просто стояла как безумная и голосовала, пытаясь поймать такси. В этот момент я не думала, что можно было бы вызвать машину, стояла и махала рукой, пока, наконец, добрый человек не притормозил.

Я не помню, как мы доехали. В висках пульсировало, в ушах шумело. Я в очередной раз молила Бога, чтобы спас моего близкого человека. Как же поздно я поняла, что дорожу им... Как же поздно.

Вбежав на нужный этаж и домчавшись по коридору до реанимации, замерла около Евгении Александровны.

- Где он? - сорвалось с губ, но по опустошенному взгляду матери я поняла, что не все так радужно, как хотелось бы. - Он жив?

- Жив. Врачи готовят его к операции.

- Я должна увидеть его! Должна сказать ему самое главное!

Евгения Александровна кивнула. Я ворвалась в реанимацию. Навстречу сразу же бросилась медсестра, пытаясь выставить меня за двери, но я двигалась напролом. Врачи стали помогать ей, наперебой галдя, что я не могу тут находится, что наврежу ему, сделаю только хуже, а я не слушала их. Взгляд прилип к мужчине, лежащему без сознания, на губах которого застыла улыбка, а все лицо было перепачкано кровью. Он ехал за нами с Милой и был счастлив.

- Борись! Пожалуйста, борись! Я люблю тебя! - закричала я, когда врачи уже под руки потащили меня за дверь. - Люблю, слышишь? Только тебя люблю!

Опустошенная, я вернулась домой. Я не могла оставаться в больнице, хоть и очень хотелось, потому что следовало кормить дочь, но я решила, что сцежу достаточное количество молока и снова вернусь, чтобы быть рядом с ним. Я была нужна ему, я чувствовала это.

Когда я вошла в квартиру, то заплакала еще сильнее. Сердце рухнуло куда-то вниз. Все было украшено воздушными шарами, цветами и ароматическими свечами - Дима знал, как сильно я люблю их. А на кухне был накрыт праздничный стол. Он купил всю детскую мебель и обустроил детскую, я видела как там красиво, из-за полуоткрытой двери, где Лизка качала в колыбели Милу. Я прислонилась к стене в прихожей и скатилась по ней на пол. Только я была виновата в том, что случилось. Если бы я не изменила Диме, все сложилось иначе, мы бы уже были мужем и женой, а наша дочь наверняка родилась в срок.

Глава 14. Жалость или любовь

Я примчалась как только смогла. Евгения Александровна сообщила, что вызвала лучших хирургов из медицинского центра Димы, и операцию будут проводить тут, потому что транспортировка сейчас является невозможной. Для меня не имело значения, кто будет делать эту операцию, важнее было, чтобы мужчина выжил. Я не могла его потерять, потому что он был смыслом жизни для меня, как жаль, что поняла это так поздно.