Окончательное решение (ЛП) - Саваж Шей

Я уже собираюсь ответить, но вместо этого закрываю глаза. Её плечо более комфортно, чем подушка, а запах убаюкивает, и я проваливаюсь в глубокий сон без сновидений.

***

Впервые я просыпаюсь раньше Алины.

Удивительно, но я не пробуждаюсь из-за ужасных сновидений, занимающих все мои мысли. Я не в поту и не дышу тяжело, а чувствую себя отдохнувшим. Сделав несколько глубоких вдохов, открываю глаза.

Алина обвилась вокруг меня, или я вокруг неё – трудно найти разницу. Наши ноги переплетены, моя рука обнимает её за талию, а её обвивается вокруг моей шеи. Мы делим одну подушку, хотя на кровати королевского размера их четыре, и одеяла обёрнуты вокруг нас обоих.

Мне надо пойти отлить, но слишком тепло и комфортно, чтобы серьёзно решить ступить на паркетные полы. Вместо этого я смотрю на Алину. Во сне её лицо расслаблено, грудь поднимается и опадает в спокойном ритме. Густые тёмные ресницы достаточно длинны, чтобы касаться щёк. Еле притрагиваясь, нежно провожу пальцем по изгибу её брови и опускаюсь по щеке вниз. Её кожа мягкая, и на ней ещё остался намёк на запах лаванды.

Мне приходит в голову, что я ничего о ней не знаю. Не знаю, откуда она родом или почему она оказалась в этой профессии. Знаю, что она делит квартиру с Лореттой, но не в курсе, где она живёт.

Я помню квартиру Бриджет. Она находилась в убогом здании в одном из худших кварталов города. Учитывая, сколько я плачу за ночь, думаю, что большинство шлюх, должно быть, живут в лучших условиях, но я не знаю точно.

Сколько берёт себе сутенёр?

Ринальдо контролирует разнообразный рынок проституции, но это не та область бизнеса, где могут понадобиться мои услуги. Когда возникают проблемы, сутенёры обычно справляются с ними самостоятельно. Я никогда не уделял этому внимание.

Может, надо проверить её сутенёра? Учитывая, в каком районе я её нашёл, сутенёр, вероятно, один из людей Ринальдо. Но возможно, что он никому неподконтролен. Многие люди Греко пошли по этому пути, когда тот скрылся из города. У Ринальдо не было с этим проблем. Вокруг столько много клиентов, поэтому обычно споры из-за территорий не возникают.

Мой мочевой пузырь скоро лопнет, так что я сдаюсь и опускаю ноги на холодный пол. Решив, что нужно приобрести несколько ковров, крадусь в ванную. Когда я возвращаюсь, глаза Алины уже открыты, и она, выгнув спину и вытянув руки над головой, предоставляет мне прекрасный вид на её грудь и живот.

– Доброе утро, – улыбается она. – Как спалось?

– Спасибо, неплохо. А тебе?

– Очень хорошо, – она садится и поправляет простыню на ногах. – У тебя отличная кровать и очень удобная. И мне понравились твои подушки. Они такие мягкие!

– Да, это одна из немногих вещей, на которые я действительно обращаю внимание, – говорю я ей. – Военное постельное бельё – отстой. Поэтому теперь я стараюсь выбирать идеальные вещи.

– О! Ты был в армии? В каких войсках?

Её тон неправильный. Он несколько высок для того, что должно быть случайным вопросом, и интонация в конце падает вместо того, чтобы подниматься. Я не сомневаюсь, что она уже знает ответ на свой вопрос, но не могу понять, почему она делает вид, что не знает.

Несмотря на то, что я не должен был поднимать эту тему, но уже слишком поздно. Ответы на её вопросы приведут к ещё большему количеству вопросов, а я чувствую себя слишком хорошо, чтобы вникать во всё это дерьмо. Однако, если я откажусь отвечать, она будет любопытствовать, почему я избегаю этой темы, и переспросит в другой раз. Отвлечение – мой самый лучший союзник.

– Морская пехота, – прямо говорю я. – Что тебе хочется на завтрак?

– Я голодная, – говорит Алина. – Я бы ни от чего не отказалась.

– Вафли?

– Звучит замечательно!

Я быстро выхожу и откапываю из самого дальнего угла шкафа вафельницу. Она шла в довесок к квартире, и я не пользовался ей раньше, но вспомнил, что вафельницу часто пускали в дело, когда ребёнком я жил в монастыре с кучей других не подошедших для усыновления сирот.

Замешиваю тесто и начинаю наливать его на разогретую вафельницу. Хотя у меня не так много приятных воспоминаний о моих ранних годах, но они вызывают ностальгию. Возможно, это просто крепкий ночной сон, которому предшествовал хороший секс, но меня всё устраивает.

Алина сидит за столом и наблюдает за мной.

– Могу я кое о чём тебя спросить, Эван?

– Спрашивай, – отвечаю я, мягко говоря, насторожившись. Если она хочет получить кучу информации о моей военной карьере, я просто не готов это обсуждать. Но если она решит спросить о моём нынешнем роде деятельности, то будет ещё хуже.

– Полагаю, это больше наблюдение, чем вопрос, – её слова не делают меня менее настороженным, но я киваю, чтобы она в любом случае продолжала. – Мне кажется, тебе нужна девушка.

Я громко смеюсь. Открываю вафельницу, вынимаю первую вафлю и кладу на пустую тарелку.

– Это вряд ли. Я это уже проходил. Слишком много проблем.

– Проблем? Например, готовить для неё по утрам завтрак?

– Это, – указываю я лопаткой на вафельницу, – не проблема. Это то, что я хочу на завтрак. Приготовить вафли на двоих не труднее, чем на одного, и даже не придётся уменьшать напополам количество продуктов.

– Тогда каких проблем ты избегаешь?

Я бросаю на неё искоса взгляд. У меня возникает соблазн вообще не отвечать, и пусть моё молчание говорит само за себя, но такое ощущение, что это не сработает. Лучше дать ей однозначно понять, как я к этому отношусь.

– Таких, где цыпочка задаёт много вопросов, – наконец, отвечаю я.

Заливаю оставшееся тесто и закрываю крышку. Единственный звук на кухне – это шипение, исходящее от вафельницы, так как сбоку вытекает часть теста. Когда вафля готова, я кладу её на вторую тарелку и несу обе к столу.

– Сироп подойдёт? – спрашиваю я. – Если хочешь, у меня есть клубника.

– Сироп – идеально, – и Алина снова затихает.

Признаться, я рад. Наверное, не должен, но так и есть. Это ещё одна причина, почему с настоящей девушкой сложно – она будет злиться, когда ты попросишь её заткнуться. Алина, кажется, довольно хорошо понимает намёк и больше не задаёт вопросов.

После завтрака я везу её обратно на точку и там высаживаю. Ни «до свидания», ни «увидимся позже», ни даже «спасибо за секс».

Я просто уезжаю.

Погода немного теплее, чем обычно, и я решаю поехать к озеру и прогуляться вдоль берега. Если бы О́дин не умер, я бы привёз его сюда побегать по песку и погоняться за чайками. Ещё раз спрашиваю себя, стоит ли мне подумать о том, чтобы завести другую собаку, но быстро отказываюсь от этой идеи. Мне не нужна дополнительная ответственность, а наличие рядом того, кто мне небезразличен, всегда означает, что он подвергается риску.

Лучше не иметь никаких связей.

Я закуриваю сигарету и втягиваю дым в лёгкие, прогуливаясь по травянистому берегу около песка. Здесь немного холоднее из-за дующего с озера ветра. Он прочищает мою голову и возвращает меня к Алине и её наблюдениям.

Да, неплохо иметь рядом подружку, чтобы получать возможность нормально выспаться, и не нужно будет идти забирать её на точке и задумываться о том, со сколькими парнями она трахалась за последние двадцать четыре часа, но она захочет знать о тебе различные вещи. Захочет узнать о твоём детстве, почему ты уволился из морской пехоты и почему у тебя ночные кошмары. Станет расспрашивать о твоей семье, а потом окинет тебя таким жалостливым взглядом, когда ты расскажешь ей, что твоя единственная семья – брат, которого ты чуть не убил, а он даже не знал, что ты его родня.

Она захочет выяснить, чем ты занимаешься и почему всегда платишь наличными. Станет допытываться, где ты был прошлой ночью. И почему у тебя на одежде кровь, когда ты возвращаешься домой.

Безусловно, она захочет знать, почему ты так облажался. В конце концов, эти знания её убьют.

Бриджет хотела всё это знать, и я многое ей рассказывал. Она заплатила самую высокую цену за то, что слишком увязла в моей жизни. Лиа тоже хотела знать, и я делился с ней больше, чем когда-либо с кем-нибудь ещё. Я не рассказывал ей обо всём, но она услышала достаточно, чтобы убраться нахрен, пока ещё могла.